Путешественники выехали из Петербурга в экипажах, затем продолжили путь на специально построенных галерах в Новгород, Вышний Волочок — российский аналог Американского континентального водораздела и затем в Торжок, Тверь, Клин и в Москву, где провели несколько дней. Но там путешествие не закончилось: императрица неожиданно направилась в Боровичи, где все снова сели на галеры. Кружным путем, проплыв мимо Новгорода, они вернулись в Петербург, где сошли на берег 3 июля{615}. Менее чем за пять недель путешественники покрыли расстояние примерно в 1150 километров по суше и почти 600 километров по воде{616}. Во многих отношениях эта поездка была прямой предшественницей более знаменитого крымского путешествия. Во-первых, путешествия императрицы становились длиннее — и по времени, и по расстоянию. Во-вторых, она стала больше передвигаться по воде, вероятно из-за того, что это было комфортнее. В-третьих, к 1785 году императрица уже ясно определила, с кем в дороге она себя чувствует непринужденно и кто ее может рассмешить. Действительно, список действующих лиц в 1787 году удивительно похож на список 1785 года. Обращает на себя внимание присутствие тех же трех посланников, чьи веселые выходки помогали скоротать время в пути.
С многолетней задержкой долгожданное путешествие в Новороссию, маршрут которого теперь кроме Херсона включал Крым, Тамань и Кубань, 2 января 1787 года наконец началось, и императрица с огромной свитой (одних только солдат и матросов было 3 тысячи человек) отправилась из Петербурга в Царское Село. Оттуда она со свитой 7-го числа двинулись по суше в Киев. Великое предприятие началось.
Путешествию по суше и по воде предстояло продлиться шесть месяцев, покрыто будет 6 тысяч километров, и эта инспекционная поездка императрицы будет самой большой по времени и по расстоянию. Кроме того, она окажется и самой веселой. В то время как основной европейский корреспондент Екатерины, Фридрих Мельхиор Гримм, вежливо отклонил предложение участвовать в путешествии, два других знатных лица — принцы Шарль Жозеф де Линь и Карл Генрих фон Нассау-Зиген — с радостью его приняли. Оба присоединились к процессии в Киеве. Они были такими забавными, что стали желанными гостями за обеденным столом императрицы, а также за ее карточным столом. Еще одним примечательным, хотя и не столь важным, лицом в списке пассажиров был Александр Матвеевич Дмитриев-Мамонов. К 1787 году он сменил Александра Петровича Ермолова в роли официального фаворита императрицы. Но, если не считать его, а также принцев де Линя и Нассау-Зигенского и целой компании польских аристократов, в списках 1787 и 1785 годов были в основном одни и те же пассажиры. Екатерина постигала искусство делать путешествие по воде приятным.
Путешественники добрались 29 января по суше до Киева, проехав через Смоленск, Мстислав, Новгород Северский и Чернигов, и стали ждать, пока на Днепре сойдет лед и флотилия сможет сняться с якоря. К апрелю река сделалась судоходной, и путешественники отправились в путь, следуя составленному несколько лет назад плану{617}. На семи ярко раскрашенных галерах, вновь специально построенных для этого случая, каждая в сопровождении оркестра, путешественники через три дня прибыли в Канев, где их с нетерпением ожидал король Польши Станислав-Август. Императрица обсудила российско-прусские отношения с ним, а также с графом Отто-Магнусом фон Штакельбергом, ее посланником в Польше, которого пригласили на борт высказать его мнение.
После короткой остановки (слишком короткой, по мнению короля) процессия из галер проследовала дальше к Херсону. Под Кайдаком императрица встретилась с более желанным гостем — Иосифом II, снова выступавшим под именем графа Фалькенштейна. Вместе они посетили Херсон (который Иосиф уже осмотрел неделю назад), и обсудили судьбу зашатавшейся Османской империи. Яков Иванович Булгаков, русский дипломатический представитель в Порте, был вызван из Константинополя в Херсон, чтобы представить императрице и ее советникам свои взгляды на военные намерения турок.
Из Херсона Иосиф II намеревался вернуться домой. Но императрица стала убеждать его поехать вместе с ней в Крым. Особо не сопротивляясь, Иосиф согласился. Оказавшись в Крыму, они принялись с энтузиазмом отыскивать остатки классической цивилизации. Екатерина воспользовалась случаем, чтобы посовещаться с императором о международных отношениях. В частности, она хотела, чтобы он пришел на помощь России в случае войны с турками. Иосиф же пожелал, чтобы Россия помогла Австрии в случае войны с Пруссией. Им удалось заверить друг друга в помощи.
Осмотрев в Севастополе недавно построенный российский флот, император в начале июня отправился назад в Вену. Российские путешественники возвращались путем, совершенно отличным от того, по которому они прибыли: вернувшись в Херсон, они оттуда направились в Екатеринослав, Кременчуг, Полтаву, Харьков, Курск, Орел и Москву. В Петербург путешественники приехали лишь 12 июля{618}. Екатерина, таким образом, завершила свою самую длинную, самую приятную, самую результативную и самую знаменитую поездку. Но, кроме этого, поездка оказалась и самой неоднозначной.
В конце XIX века историк из прибалтийских немцев Александр Густавович Брикнер, написавший о путешествии Екатерины в Крым больше других, назвал крымское путешествие «увеселением»{619}. Увеселения, конечно же, были. Однако путешествие не было простым развлечением. Все дело в источниках. За исключением графа де Сегюра, все, кто оставил самые яркие рассказы о крымском путешествии, мало беспокоились о серьезной стороне поездки. Они не замечали, если императрица работала все утро и не появлялась на публике до обеда{620}. Свое внимание они уделяли остроумным bon mots или веселым анекдотам, которые рассказывались и пересказывались. Они оставались в блаженном неведении о том, что на протяжении всего пути императрица занималась государственными делами через курьеров, которые каждый день сновали между флотилией и оставшимися в Петербурге чиновниками. Почти никто не заметил, что Екатерина придерживалась того же рабочего расписания, какое было у нее в столице. Она по-прежнему вставала в 6:00, работала до позднего утра или даже больше. Вечером в 8:00 или 9:00 она уединялась, чтобы несколько часов посвятить работе перед тем, как заняться личными делами{621}.
Такой распорядок не должен удивлять, ведь в путешествие императрица направилась прежде всего, по ее собственным словам, «для осмотра разных губерний»{622}. В пути Екатерина приказывала сопровождавшим ее чиновникам смотреть, исполняются ли, и если исполняются, то как, положения реформы 1775 года. И она желала знать, подходят ли к конкретной обстановке созданные в соответствии с реформой учреждения{623}. Императрица была решительно настроена проверять это сама. Так что на каждой большой стоянке она расспрашивала местных жителей от епископа до «торговых людей» и ремесленников, чтобы увидеть их положение, узнать их желания и потребности и, да, их недостатки{624}. Поскольку крепостные не могли получить непосредственный доступ к правителю, они просто совали петиции в руки императрицы, хотя это и было запрещено после путешествия в Поволжье.