– Мне нужно видеть генерала Пронина, – сказал он в бюро пропусков.
– Он вас вызывал? – осведомился молоденький лейтенант.
– Нет, – сказал Павлик. – Но мне необходимо с ним поговорить.
– А по какому делу?
– Это относится к… смерти Ковригиной.
Лейтенант позвонил по внутреннему телефону.
В общем, Павлик довольно быстро получил пропуск, но когда поднялся и вошел в комнату, указанную в пропуске, увидел не генерала, а всего лишь какого-то майора.
– Здравствуйте, садитесь, – сказал тот Павлику. – Что вы хотите нам сказать?
– Мне нужен генерал Пронин, – упрямо сказал Павлик.
– Товарищ Пронин занят, – сказал майор. – Может быть, вы поговорите со мной?
Но Павлик ни с кем не хотел говорить, кроме Пронина. Он твердо стоял на своем.
Пришлось идти докладывать Пронину.
– Товарищ генерал, – начал Ткачев, пряча улыбку, – вас категорически требует Павел Павлович. Видно, что-то важное. Со мной разговаривать не желает.
– Какой Павел Павлович?
– Успенский. Молодой врач, помните?
Когда с Прониным говорили о чем-нибудь приятном или о людях, которые ему нравились, с его лица исчезало обычное выражение строгости и сосредоточенности, оно делалось мягче и в глазах появлялась какая-то особая, ему только свойственная доброта.
– Так бы сразу и сказали, – воскликнул он, смеясь, – врач Успенский, жених Лены Ковригиной! – И добавил уже серьезно: – Ну что ж, это отличный человек и, кажется, умница. Если пришел, значит, за делом. Ведите его сюда.
Уже уходя, Ткачев в раздумье спросил:
– А может быть, посвятить его в суть дела? Парень крепкий, мог бы даже помочь. Как думаете, Иван Николаевич?
– Там будет видно… Ведите его сюда!
И Павлик очутился у него в кабинете.
– Товарищ Пронин? – нерешительно спросил Павлик, с недоверием поглядывая на штатский костюм Пронина. – Генерал Пронин?
– Так точно, – подтвердил тот.
– Я хотел с вами поговорить, – взволнованно начал Павлик.
– Давайте уж по порядку, – остановил его Пронин. – Сначала расскажите – кто вы и откуда?
Павлик сконфузился.
– Извините. Врач Успенский. Павел Павлович Успенский. Ординатор больницы имени Захарьина. К вам я по делу Ковригиной.
– Что же вам известно об этом деле?
– Все, – сказал Павлик. – Решительно все. Вчера она мне призналась во всем.
– Не совсем понимаю. Как она могла признаться через десять дней после своих похорон?
– Да я же знаю, что ее не хоронили! – воскликнул Павлик. – Я вам говорю, она призналась во всем!
– Мария Сергеевна Ковригина призналась, что ее не хоронили?
– Да не Мария Сергеевна, а Елена Викторовна… Леночка!
– Призналась вам, что Марию Сергеевну не хоронили?
– Да, она мне рассказала все.
Пронин испытующе смотрел на своего посетителя.
– А где же в таком случае Мария Сергеевна?
– А уж это у вас, очевидно, надо спрашивать! Леночка… Елена Викторовна сказала, что она находится… уж не знаю где, но где-то у вас!
Пронин с интересом всматривался в Павлика.
– Ну а если и так, зачем же пришли ко мне вы?
– Товарищ Пронин, я мало что понимаю в делах, которыми занимаетесь вы. Я врач. Поэтому мой вопрос может быть и наивным, и даже глупым, но вы уж меня извините.
– Пожалуйста-пожалуйста. Я вас слушаю.
– Неужели, чтобы уберечь профессора Ковригину, нельзя было придумать другого способа?
Теперь Павлик говорил уже спокойно, очень твердо, с убежденностью в своей правоте. Однако Пронин не ответил на вопрос, а только кивнул и сказал: «Так-так», – мол, продолжайте, я хочу услышать все до конца. И Павлик продолжал.
– То, что вы придумали, дико, жестоко. Если хотите, цинично. Я не специалист, но я берусь здесь же предложить вам десять других способов. Без мнимой смерти и этих отвратительных фальшивых похорон! Скажу вам откровенно, будь я на месте вашего Королева, я бы не выполнял таких поручений, я бы бросил такую работу.
– Понимаю, товарищ Успенский, – ласково сказал Пронин, вышел из-за стола, подвинул свободный стул, подсел к Павлику. – Понимаю и кое-что расскажу вам сугубо доверительно. Этот самый Королев, которого вы, очевидно, здорово не любите, не имеет к нам никакого отношения.
У Павлика перехватило дыхание.
– То есть как «не имеет»?
– А так…
Смутная догадка начала приобретать отчетливые очертания.
– Не хотите же вы сказать, что этот Королев…
– Хочу, – прервал его Пронин. – Это пока служебная тайна, но вам это следует знать. Королев попросту шпион.
– А Елена Викторовна это знает?
– Пока еще нет, но скоро узнает.
– Ничего не понимаю, товарищ Пронин. А где же тогда Мария Сергеевна?
– Это нам, к сожалению, пока неизвестно.
Павлик облизнул пересохшие губы.
– Может быть, она действительно убита?
– Нет, не думаю. Она им нужна живая…
Прощаясь, Пронин крепко пожал Павлику руку и еще раз напомнил, чтобы он в случае необходимости звонил майору Ткачеву и что его, Павлика, вызовут, как только он потребуется.
– А потребуетесь вы, очевидно, в ближайшие дни, – заключил Пронин.
После ухода Павлика Пронин сразу же вызвал к себе Ткачева.
– Снимки готовы? – поинтересовался Пронин. – Вызовите ко мне младшую Ковригину, а сами организуйте проверку по всем каналам.
Ткачев потоптался на месте.
– Иван Николаевич, вы сказали ему?
– Да, сказал. Вы правы, он настоящий парень. И вообще больше незачем играть в прятки ни с Леной Ковригиной, ни с Успенским. Они себя достаточно проявили, их тоже надо включить в борьбу…
Он отпустил Ткачева. Тому предстояло уточнить еще многие факты для подготовки завершающей операции. Петля, которая была наброшена на тех, кто похитил Ковригину, начала затягиваться…
Леночка вошла в кабинет к Пронину оживленная и даже веселая.
Пронин залюбовался ею. «Если мать еще лучше, – подумал он, – так что же это за красавица…»
Они поздоровались.
– Как настроение? – осведомился Пронин.
– Немножко лучше, – ответила Леночка. – Спасибо за письмо.
– За какое письмо?
– За мамино. Королев мне уже передал его.
– А он все-таки дал вам его вчера?
– А разве не полагалось? – смутилась Леночка, боясь, что подвела Королева.
– Не то что не полагалось, – сказал Пронин, – но я думал, что это он просто так, для красного словца, а на самом деле никакого письма нет.
Он увидел, как Леночка прижала к себе сумочку.
– Оно у вас с собою? – догадался он. – Дайте-ка его на минутку.
– Да там, в общем, ничего. Всего два слова…
Пронин почему-то долго читал записку. Потом перечитал ее еще раз, рассматривал через лупу.
– Это ваша мама писала? – спросил он.
– Конечно.
– Уверены, что она?
– Неужели же я не знаю ее почерка? – недоуменно возразила Леночка. – Да и Королев… – Она даже растерялась. – Не мог же он подделать?
– Мог. Он все может, этот ваш Королев, – резко сказал Пронин и неожиданно спросил: – Вы ехали сюда так, как вам было сказано?
– Да, – ответила Леночка. – Доехала до мединститута, вошла в главный подъезд, вышла через другой и поехала сюда…
– А вы не заметили, за вами никто не следил?
– Нет. Кто же может за мной следить?
– Королев, – сказал Пронин. – Все тот же ваш Королев.
– Почему мой? – возразила Леночка. – Он не мой, а ваш.
Пронин выдвинул ящик стола и бросил перед Леночкой фотографию.
– Он?
– Он, – подтвердила Леночка.
– А вы знаете, кто это?
– Василий Петрович Королев. Капитан Королев…
– Капитан-то он, может, и капитан, да только чей? – сердито сказал Пронин. – Это его вчера в кафе сфотографировали. Вы знаете, что это за тип? Шпион, диверсант… Это он украл вашу мать!
У Леночки кровь отлила от лица.
– А где же она? – еле слышно спросила Леночка.
– Это мы и хотим узнать, – сказал Пронин. – Но вы не волнуйтесь, мы ее обязательно отыщем.