Мужики молча посмотрели на свои старые рваные кафтаны. А крайний, с широкой русой бородой, как у подрядчика,сказал:

   -- Поневоле облачишься: из волости, говорят, нынче ктой-то приехал.

   -- Из какой волости?

   -- Из нашей. Ты что, чисто с неба свалился? Откуда сейчас-то? -- спросил другой худощавый мужик, посмотрев на солнце.

   -- Из Москвы.

   -- А, ну тогда другое дело.

   -- Да черт ее знает, до каких пор это будет,-- сказал третий, черный мужик, покачав над коленями головой.

   -- Покамест полоса не пройдет.

   -- Ведь это черт ее что: сидишь без дела, пропади ты пропадом.

   -- Что ж у вас дела, что ли, нет,-- сказал столяр,-- вы хоть крыши-то сначала покройте.

   Никто ничего не ответил, даже не взглянул на крыши. Только черный мужик, не поднимая головы, сказал:

   -- Тут у кого покрыты,-- и то хоть раскрывай.

   Из соседней избы вышел длинный, худой мужик, босиком, почесал бок, стоя на пороге, посмотрел по сторонам, потом прошел через дорогу к кирпичному заводу, там зачем-то постоял и опять пошел в избу.

   -- Эй, дядя Никифор, ай не знаешь, куда деться? Иди, видно, в дурачки сыграм...

   -- ...Пока полоса не пройдет...-- подсказал худощавый.-- К кирпичу-то дюже близко не подходи, а то, говорят, из волости приехали,-- увидят, запишут...

   -- Ничего чтой-то не поймешь,-- сказал столяр.

   -- Чтобы понимать, для всего науку надо проходить,-- ответил худощавый мужик.-- Мы вот прошли, теперь понимаем. И что, братец ты мой, что значит, судьба окаянная: прежде сидели, ничего не делали, потому кругом все чужое было. Теперь все кругом наше, а делать опять ничего нельзя.

   -- А в чем дело-то?

   -- Да борьбу эту выдумали насчет кулаков. А тут на м_е_с_т_а_х на этих так хватили здорово, что не то что -- кулаков, а и мужиков скоро не останется. Приезжают -- "Кто из вас кулак"? Говоришь: нету кулаков, мы их всех вывели.-- "А кто самый богатый?" -- Самых богатых нету.-- "А кто лучше других живет"? -- Такой-то...-- "А говоришь,-- кулаков нету"?..

   -- Вздумали кирпич с кумом жечь на продажу; а они приехали -- цоп!.. В кулачки, говорят, себе метите? Пчел было развели, они п_р_и_е_х_а_л_и, опять -- цоп!

   -- Тут лапти новые наденешь, и то они уж на тебя во все глаза смотрют, норовят в кулаки записать,-- сказал худощавый.

   -- А сначала было плуги завели, веялки эти, чтоб им провалиться.

   -- Обрадовались?..

   -- Да,-- сказал черный мужик,-- теперь утихомирились: веешь себе лопаточкой,-- оно и тихо и без убытку.

   -- И пыли меньше...-- подсказал опять худощавый.

   -- Вот, вот... Ах ты, мать честная... Бывало, в поле выйдешь -- урожай. Слава тебе, господи!.. А намедни я поглядел -- рожь хорошая. Мать твою... думаю,-- вот подведет. Такая выперла, что прямо хоть скотину на нее запускай, от греха.

   К говорившим поспешно подошел мужичок с бородкой и опасливо посмотрел на столяра, потом узнал его, поздоровался и торопливо спросил у мужиков:

   -- Кто нынче кулак? Чей черед? Из волости приехали.

   -- Эй, Савушка! -- сказал худощавый, обратившись к оборванному мужику, сидевшему босиком на бревне. Одна штанина на левой ноге у него совсем отвалилась ниже колена.-- Эй, Савушка, твой черед нынче.

   -- Какой к черту черед, когда я без порток сижу, а вы в кулаки назначаете. Ни самовара, ничего нету.

   Пришедший мужичок посмотрел на очередного и сказал:

   -- Не подойдет... Куда ж к черту, когда у него портки все прогорели.

   -- Мало чего,-- прогорели. Все равно черед должен быть,-- ответил черный,-- самовар у Пузыревых возьмешь, а портки полушубком закроешь, оденешься.

   -- Он и полушубок-то такой, что через него только чертям горох сеять.

   -- Сойдет... Вот тоже моду завели...

   -- А что? -- спросил столяр.

   -- Да все насчет кулаков. Уж им чтой-то представляться стало. Как приедут из волости или из города, так первое дело требуют кулаков, чтобы у них останавливаться. Ну, известное дело, и самовар, и яйца давай, и обедом корми, и на лошадях вези. Навалились на трех наших мужиков побогаче, каждую неделю раза по два с бумагами прискакивают. Мужики, конешно, волком воют. Теперь уж очередь кулацкую установили.

   -- Чтоб по-божески, значит?

   -- По-божески, не по-божески, а ведь они по одному так всю деревню переберут, всех с корнем выведут, а ежели по очереди,-- все еще как-нибудь, бог даст, продержимся. А главное дело, работать не дают. Крышу на сарае покрыл -- сейчас к тебе два архангела: "В богатеи, голубчик, пробираешься?"

   -- Что ж это по декрету, что ли, так требуется?

   -- Какой там -- по декрету! По декрету -- все правильно: и работать можешь смело и хозяйство даже улучшать.

   -- А может т_а_м один декрет для нас, а другой для н_и_х пишут и инкогнито его присылают?

   -- ...Навряд... А там, кто ее знает.

   Из совета вышел какой-то человек и крикнул:

   -- Эй, куда провожать? Сейчас выйдет. Избу готовьте.

   -- Мать честная, пойтить похуже что надеть. Спасибо, хоть по будням ездят. А то в праздник бабы разрядятся, ну беда с ними чистая. Иная на две копейки с половиной настряпает, а издали думаешь, у нее золотые прииска открылись.

   -- Ну, Савушка, беги, беги. Сначала сыпь за самоваром, потом яиц и молока у моей старухи возьмешь. Да коленки-то прикрой, черт!

   -- Дали бы ему хоть портки-то надеть.

   -- Ничего, скорей из кулаков выпишут.

   Савушка сбегал за самоваром и яйцами. Потом пошел к совету.

   Приезжий в кожаном картузе с портфелем вышел на крыльцо и, узнав, что кулак уже дожидается его, посмотрел на него и сказал про себя:

   -- Кажись, доехали сукиных детей. Дальше уж некуда.

НЕПОНЯТНОЕ ЯВЛЕНИЕ

I

   В пятницу на следующий день после пожара в кооперативе было созвано собрание по вопросу о причинах полного краха предприятия.

   Всю жизнь деревня Пронино ездила за покупками в город за двадцать верст.

   -- Трубку закурить -- за спичками в город скачи, ведь это никаких сил не хватит,-- говорили мужики.

   Пользуясь таким положением дела, Прохор Фомичев, толстый мужик в жилетке и в ситцевой рубахе навыпуск, открыл свою торговлю и стал доставлять необходимые предметы, накидывая пятачок на фунт.

   Все были довольны.

   Но когда подсчитали, сколько они всей деревней несут этих пятачков Фомичеву, то пришли к выводу, что они круглые ослы. Если есть головы на плечах, то отчего не устроить так, чтобы пятачки были целы?

   Сорганизовались. Сложились и выписали товару, открыв потребительскую лавочку против лавки Фомичева, через дорогу.

   -- Смерть кулаку и частному предпринимателю! Не брать у частного торгаша!

   Заведующим лавкой выбрали Афоньку гармониста, инвалида гражданской войны. Выбрали из тех соображений, что, во-первых, он парень на все руки -- гармошки чинит, часы, керосинки; бенгальский огонь даже зажигать может. А во-вторых, у него хозяйства нет, все равно он дома сидит; ему немножко приплатить, он и будет торговать.

   -- Можешь торговать? -- спросили его мужики.

   -- Вот г...! Что тут мудрость, что ли, какая,-- сказал Афонька; -- часы-то чинить позамысловатей дело, и то справляюсь.

   На другой же день после открытия около потребительской сидела на траве и на завалинке целая толпа.

   -- Мать честная, народу-то собралось,-- говорили проходившие.-- Что это вы сидите?

   -- Дожидаемся.

   Все сидели с баклажками для дегтя, с бутылями для керосина, курили и водили глазами то в одну, то в другую сторону.

   -- Ай, заперто?-- спрашивали вновь подходившие.

   -- Заперто.

   -- А где ж Афонька-то?

   -- Керосинку, говорят, попу понес, в починке была.

   -- Да не керосинку, а заводную игрушку.