Изменить стиль страницы

Бублик Борис Андреевич

Городим огород в ладу с природой

Введение

На протяжении четырёх последних лет я читаю лекции об альтернативном земледелии в Клубах органического земледелия и центрах «Сияние» в России (в Москве, Башкирии, Поволжье) и по всей Украине — от Ивано—Франковска и Калуша до Луганска и Лутугино, от Чернигова и Нежина до Севастополя и Феодосии. И неизменно предупреждаю слушателей, что перед ними не агроном, а математик. Не делаю из этого тайны и в своих книгах. И, естественно, может встать вопрос: «С чего это вдруг, с какого «бодуна» математик взялся не за свое дело?».

За своё, строгий читатель, за своё!

Во–первых, я «кожей» ощущаю тупиковость конвенциального (традиционного) земледелия, и потому не только имею право, но и обязан вопить. Земля недолго ещё сможет терпеть то, что с нею в последние столетия творили (и продолжают творить!) плуг вкупе с агрохимией. Мне кажется, что надо бежать. Стремглав, вприпрыжку. К разумной альтернативе традиционного (конвенциального) земледелия. Это земледелие довело землю (и Землю — тоже!) до такой «ручки», что впору кричать «Спасай, кто может!». И чем может.

Один из крупнейших современных экологов академик РАН В. И. Данилов—Данильян и виднейший революционер земледелия академик НААН Ф. Т. Моргун называли 2030‑й год точкой невозврата. Это надо понимать так, что если земледельцы так поглумятся над Землёй ещё пару десятков лет, то просто не над чем (а, возможно, и не для кого) станет куражиться. Может быть, кому–то это покажется гиперболой — тогда пусть вспомнит он, что всего лишь каких–то 30 лет назад можно было напиться из речки, припав к ней, словно для отжима. Огурец пах огурцом, а помидор — помидором. А сегодня? Муляжи — они и есть муляжи. И уже выросло поколение, которое всерьёз думает, что тот красный восковой предмет, слегка отдающий ванилью и называемый в супермаркете помидором, — он и есть помидор.

Так что в спасительном деле отхода от угрожающего Земле конвенциального земледелия на счету каждый «штык» — вне зависимости от тех или иных подробностей его биографии. В этой перестройке — кстати и физик, и лирик, и ботаник, и математик, и домашняя хозяйка, и министр.

Во–вторых, не–агроному даже сподручнее, легче перестроиться. На нем не висят, как, например, на заслуженных мастерах популяризации (и практиках) альтернативного земледелия Н. И. Курдюмове и В. Т. Гридчине, вериги традиционной агрономической (точнее всё–таки, — агрохимической) науки. Николай Иванович окончил Академию им. К. А. Тимирязева, Виталий Трофимович — два факультета университета им. В. В. Докучаева (дальше я буду называть моих давних друзей соответственно Ник и Виталий). Они познавали агрономию (ту, что тогда была) в юношеские годы, и «ностальгия» по этим годам не может не окрашивать в розовые тона то, чем они тогда занимались. Или, по крайней мере, вынуждать их быть снисходительнее к нему, толерантнее.

Чтобы понять, о чём это я, достаточно послушать, к примеру, трогательные воспоминания ветеранов Великой Отечественной войны. Бывшие солдаты говорят о неслыханном всенародном бедствии, о ежеминутном балансировании на грани между жизнью и смертью, а глаза — светятся! И ничего удивительного: они вспоминают неповторимую юность, и в их глазах — её отблеск.

Так вот, я вижу нечто мистическое в том, с какой настойчивостью, последовательностью и мужеством Ник и Виталий освобождаются от пут науки, обслуживавшей конвенциальное земледелие. Особого почтения заслуживает прозорливость и смелость Виталия. Он, будучи директором совхоза в далёкие советские времена, не только выговаривал непривычные тогда слова биотехнологии в земледелии, но и внедрял эти технологии на тысячах гектаров (под гневные филиппики и «оргвыводы» всесильных райкомов).

Мне же — математику — распутывать нечего! А вот профессиональная «въедливость» — весьма кстати. Математику скорее придёт в голову разграничить, что предписал земледельцу Творец, а что — нашептал лукавый. Что из огородных премудростей и установлений следует отнести к «аксиомам», а что — к «теоремам». Отделить, так сказать, «котлеты от мух». «Вторые половинки» математиков часто (и не без основания) считают последних «последними занудами». Но для ищущего пути отхода от рутины это заслуженное звание — вовсе не ругательное. Не–зануде, человеку, так сказать, широкой души, какое–нибудь несоответствие может показаться не стоящим «высокого» внимания пустяком, а зануда «покопается» и может обнаружить при «раскопках» глубокое заблуждение, а то и жемчужное зерно.

Наконец, отсутствие агрономической подготовки у популяризатора нетрадиционного земледелия ставит перед ним некий моральный порог. У него просто нет права говорить нечто «из общих соображений» или пересказывать прочитанное — хотя бы потому, что он может подсунуть читателю или слушателю фразу типа «казнить нельзя помиловать». В ней не окажется запятой даже не оттого, что он не знает, где её поставить. Возможно, ему просто неведомо, что запятая должна где–нибудь быть! Или даже, что такое «запятая» вообще!

He–агроном, помнящий про стыд и совесть, имеет право писать и говорить только о том, что сам увидел, сам выстрадал, сам осмыслил, и — что самое главное — проверил на практике, размял собственными пальчиками, упаковал в более или менее стройную гипотезу. Уже почти 20 лет я погружён в альтернативное земледелие, прошёл с ним сквозь «огонь и воду» (до медных труб, правда, дело не дошло), и имею все основания ссылаться на собственный опыт.

Вышесказанное — не панегирик непрофессионализму. Это «мы проходили» полстолетия назад, когда с самых высоких трибун гордо звучало «мы университетов не кончали». Здесь же закоснелым канонам и догмам противопоставляются общенаучная подготовка, вдумчивое отношение к проблемам, сознание того, что недоброе прошлое и традиции, освящённые нашими бесконечно дорогими предками, могут быть кандалами. И настало время их «распилить».

Мне посчастливилось дружить с необыкновенным человеком — Юлием Фишманом. Мы так детально, так скрупулёзно обсуждали с Юлием проблемы зашедшего в тупик конвенциального земледелия, что сейчас, когда Юлия не стало, мне даже трудно разделить, о чём говорил и что придумал он, а что — я. Бывало, над нами подтрунивали друзья–математики. Дескать, как можно говорить с Юлием «за землю», если он не вырастил за свою жизнь ни одного баклажана, ни одного ведра картошки? Ещё как можно! Ещё как нужно было! Когда я упомянул выше «общенаучную подготовку», то, в первую очередь, имел в виду Юлия. Он — университеты — кончал, и многое видел «с высоты»! Эта книга — первая, что я пишу без Юлия, и как мне его не хватает! Я потерял сразу двух незаменимых — и сердечного друга, и бесценного соавтора. Но ты у меня был, Юлий, и это было здорово. Теперь — труднее.

В последние годы в среде земледельцев заметно усилился рост прослойки «вероотступников», готовых порушить каноны традиционного (конвенциального) земледелия. О вере упомянуто не всуе. Беседы «за жизнь» с земледельцами старой закалки часто проходят в иррациональном ключе, словно мусульманин и иудей пытаются перетянуть друг друга в свою веру. «Этого не может быть, потому что этого не может быть никогда!» — вот излюбленный довод моих собеседников. И ещё один, «непробиваемый»: «Да я с семи лет пашу, не разгибаясь, а ты?» И не чувствует визави комичность ситуации: речь–то как раз о том, чтобы земледелец, наконец, «разогнулся», чтобы перестал «пахать», пощадил и землю, и собственную спину. Правда, «зашоренность» всё чаще сменяется готовностью полистать, посмотреть и даже попробовать.

Если раньше альтернативное земледелие интересовало, в основном, хозяев малых огородов, дачников и владельцев грядок в палисаднике, то теперь к ним «подтягиваются» фермеры, «помещики», управляющие монастырскими наделами, руководители коллективных хозяйств.