Заглядывая в список, председательствующий называл фамилии, и выступающие шли к трибуне. Те, кто желал взять слово, писали записки в президиум. Мы с Веневидовым не собирались брать слово и вдруг услышали:

- Сейчас выступит Можаровский-Веневидов.

В зале раздался смешок. А тут еще Климент Ефремович Ворошилов довольно громко сказал:

- Сейчас выступят Ильф и Петров.

Мы с Веневидовым, хотя и растерялись, старались держаться бодро. Я доложил о нескольких наших разработках, текущих и перспективных, Иван Васильевич демонстрировал чертежи и, где требовалось, дополнял меня.

Когда мы докладывали о своих конструкциях, несколько вопросов по ходу дела нам задал Сталин. А уже под конец он спросил:

- От какой организации вы выступаете?

Мы ответили, что работаем в системе ВВС, а территориально находимся на учебном заводе Военно-воздушной академии имени Н. Е. Жуковского.

- Как называется ваша организация?

- Конструкторское бюро стрелково-пушечного вооружения ВВС.

- Насколько мне известно, ВВС конструированием и изготовлением образцов по вооружению самолетов не занимается, - заметил Сталин.

- Так точно, товарищ Сталин. Но… нас собираются взять в авиапромышленность.

- Собираются, а до сих пор не взяли? - недовольно сказал Сталин и поглядел на Наркома авиапромышленности.

Совещание продолжалось еще около часа.

В заключение выступил И. В. Сталин. Он очень коротко сказал о том, как важны поставленные перед конструкторами задачи, как велика их ответственность. Слушали его, затаив дыхание, да и потом, когда закончилось выступление, в зале долго еще стояла тишина…

- Это я послал от вашего имени записку в президиум с просьбой дать слово, - признался директор одного из заводов по авиавооружению Михаил Сергеевич Жезлов. - Вот посмотрите, ваше выступление поможет делу.

И он оказался прав. Сразу после совещания нам вручили [115] официальное направление в авиапромышленность. В документах были указаны новые должности и оклады: нас обоих назначили в конструкторское бюро главными конструкторами второй степени.

Девятка вернулась

1939 год. Мы с Веневидовым главные конструкторы на одном из заводов по авиавооружению. Это новый этап в жизни и работе. Теперь у нас самостоятельное конструкторское бюро - в нем два главных конструктора и ни одного начальника бюро. Директор завода М. С. Жезлов, у которого мы работаем и с легкой руки которого попали на завод, поинтересовался:

- Все-таки кто из вас кто? Разобрались наконец, кто начальник, а кто главный конструктор?

Мы ответили, что это не имеет значения и что мы оба одновременно и начальники, и главные конструкторы.

- Так не бывает, - безапелляционно заявил Жезлов. - Пускай решают в управлении авиапромышленности.

Мы с Веневидовым очень просили, чтобы нам разрешили работать так, как мы привыкли, и не вводили ненужной, на наш взгляд, административной должности.

Управление авиапромышленности пошло навстречу и разрешило оставить двух главных конструкторов в одном бюро, что нам и требовалось. Мы так сработались с Иваном Васильевичем, что понимали друг друга не только с полуслова, а с «полумысли». Приведу только один характерный факт. Однажды Веневидов, на ходу заглянув в чертеж одного из сотрудников КБ, остановился и сделал замечание по конструкции. Не успел еще сотрудник внести исправление, как мимо чертежа прошел я и сделал точно такое же замечание. Это никого бы не удивило, если бы речь шла об ошибке. Тогда замечание мог сделать любой человек, компетентный в данном вопросе. В том-то и дело, что никакой ошибки не было. И Веневидов и я предложили сотруднику внести в чертеж новое, улучшенное решение. Наши конструкторы искренне недоумевали: когда мы успели договориться. А я даже не видел Ивана Васильевича. И это был не единичный случай. [116]

Директор завода с вниманием относился к работе нашего бюро и всячески старался помочь. Он любил заходить к нам, любил поговорить с коллективом о текущей работе и о всевозможных перспективах. Ему определенно нравился коллектив КБ. А коллектив у нас подобрался действительно хороший. Вместе со мной и Веневидовым пришли энтузиасты-старожилы. Среди них были и оба Куликовы. Алексей Куликов возглавил макетную мастерскую, Сергей Куликов работал слесарем. Здесь же находился неизменный Александр Иванович Груздев. Из ОЭЛ ЦАГИ пришли уже известный читателю Виктор Григорьевич Калмыков, Владимир Николаевич Шелепин и другие. С ними легко и плодотворно работалось, и, что очень важно, на этих опытных товарищей можно было смело во всем положиться.

Шелепин принес в КБ свое любимое выражение, которое с готовностью приняла наша молодежь: «Решать конструктивные задачи надо так же, как бороться с медведем. Надо твердо знать, что хотя он тебе не дается, а победить все равно придется».

Сам Шелепин в этом смысле мог быть образцом охотника - немало он уложил «задач-медведей».

Кроме конструкторов, имевших большой опыт, в КБ пришло много молодых инженеров, в основном выпускников Московского авиационного института. Некоторые из них сразу привлекли к себе внимание одаренностью и увлеченностью работой. В первую очередь здесь хочется назвать Федора Васильевича Фонакова, Евгения Алексеевича Сафронова и Николая Максимовича Солдаткина.

Вообще, молодежь у нас подобралась дружная, чуткая к чужой беде. Как-то раз в КБ пришли комсомольцы из ЦАГИ. Они попросили помочь в устройстве на работу дочери старого, всеми уважаемого рабочего П. А. Соловьева. Я пригласил Катю Соловьеву в наше бюро и выяснил, что она умеет немного чертить. Девушку приняли в КБ, ей помогали все, особенно молодежь, и с каждым днем она чертила все лучше. Вскоре она стала выполнять чертежи сначала несложных, а потом и сложных элементов конструкций. Катя старалась изо всех сил. Она не только не отказывалась ни от какой работы, а, наоборот, искала ее. С приходом девушки лаборатория засверкала чистотой. [117]

Екатерина Петровна Соловьева стала впоследствии конструктором. Ее ценили и как серьезного вдумчивого работника, и как прекрасного отзывчивого товарища.

Однажды директор завода сказал мне:

- Все ваши вопросы решены положительно. Пользуйтесь случаем, что у меня сегодня хорошее настроение. Просите еще что-нибудь.

- Хорошо бы выдать сотрудникам КБ белые халаты. Уже во многих бюро так работают, - не растерялся я.

Эта просьба была выполнена, и через несколько дней мы облачились в новые ослепительно белые халаты, что выглядело весьма эффектно и сразу придало нашему бюро солидный вид.

Мы довольно быстро освоились на заводе и сразу почувствовали преимущество перехода в авиапромышленность: все образцы заводских конструкторов, выдержавшие госиспытания, внедрялись в серийное производство. Изделия нашего КБ тоже шли в серию без задержек. В этом нам очень помогли директор завода М. С. Жезлов, впоследствии удостоенный звания Героя Социалистического Труда, и секретарь партийной организации И. И. Графкин, который оказывал нам всяческую поддержку.

* * *

Наши турели и перископические установки прошли государственные испытания. Для проверки в боевых условиях было решено в 1939 году отправить их на Северо-Западный фронт. На пробу послали две установки с перископами и две верхние турели. Специальная бригада срочно выехала в летную часть, чтобы установить наши изделия сначала на самолетах типа СБ, а затем на ДБ-3. Установками с перископами и верхними турелями вооружили те самолеты СБ, которые шли в строю последними. Я был занят другим заданием, и фронтовую бригаду возглавил Иван Васильевич Веневидов. С ним выехали рабочие и инженеры нашего КБ, в том числе и мастер Груздев.

Наши самолеты летали над Карельским перешейком и несли потери, так как у них не была защищена хвостовая часть. Финские летчики знали слабые места советских машин [118] и методично атаковали их, заходя сзади. Вот почему были так важны перископические установки.