Мы шли в молчании. Ирен неизменно удавалось превратить свои расследования в увлекательное приключение, но без нее мы были унылой парой.

– Возникло одно неотложное дело, – неожиданно объявил Годфри, легонько направляя меня за локоть в сторону чайной. Одновременно он уводил меня прочь от сборища попрошаек, которых на тротуаре становилось все больше.

Я замешкалась в сомнениях. При нормальных условиях меня не трогает вид попрошаек, какими бы жалкими они ни были. В основном такой способ «заработка» обусловлен жадностью просящего, а не добротой дающего.

Однако всего несколько недель назад в Париже выяснилось, что один из сих непривлекательных особей не только по-настоящему полезен, но даже знаком мне. Сама не знаю почему, но я импульсивно сунула руку в сумочку за несколькими пенсами.

И когда я уже собиралась бросить их в грязную протянутую руку, нечто с огромной скоростью пролетело мимо меня. Сумку вырвали у меня из рук, а приготовленные монеты посыпались на мостовую. Нищий был слишком удивлен, чтобы собрать мелочь, и его более молодые приятели тут же сгрудились над сокровищем.

Годфри устремился за воришкой, и я поторопилась следом за развевающимися фалдами его фрака. Мои подозрения окрепли. Какое-то время я их вынашивала, но теперь была уверена. Никто бы не сорвал с меня сумку дважды за одну неделю, и лишь один человек помнил похожую ситуацию много лет назад.

Скоро я поравнялась с Годфри, который остановился, чтобы осмотреть толпу с высоты своего значительного роста.

– Боюсь, негодник сбежал, – сообщил он мне.

– Нет, – язвительно сказала я, – боюсь, это ты позволил негоднику сбежать.

– Что ты имеешь в виду?

– Только то, что устала от ваших шарад. Я не отъявленная дура, за которую ты меня принимаешь! Настоящие телеграммы из Парижа? Такую связь с «заграницей» легко организовать и в Лондоне. Все было фарсом: наши поиски мифического капитана Моргана; Ирен, которая осталась в Париже. Она здесь, в Лондоне, не пытайся отрицать, и идет по горячему и верному следу. Ты думаешь, я не заметила подозрительных личностей на протяжении всего нашего пути? Я видела того жалкого мальчишку три раза и уверена, что ты не поймал его только потому, что не захотел поймать!

– Нелл, зайди в чайную, присядь и постарайся взять себя в руки.

– Нет! – Я стряхнула его по-джентльменски галантную руку. – Я не позволю публично делать из меня посмешище, а если Ирен не появится в ближайшее время, то я вообще не знаю, что я сделаю!

– Простите, – послышался глубокий голос.

Брови Годфри поползли вверх, когда он уставился на фигуру за моей спиной.

Я развернулась. Передо мной стоял старый солдат; снежно-белые бакенбарды нависали над челюстями; толстые очки с темными стеклами затеняли слабые старческие глаза. Впрочем, было очевидно, что он неплохо владеет своими слабыми старческими ногами и руками, потому что он держал за воротник жакета того самого парня, о котором мы говорили.

– Я поймал его, мисс. Он мчался так, будто убегал от королевских гвардейцев. Поскольку сумочка – довольно необычный аксессуар для уличного мальчишки, я за ним и погнался. Может, это ваше, мисс? – Старик протянул мне сумку, которую я взяла с облегчением.

– Что-нибудь пропало? – спросил Годфри.

– Ничего, – победоносно ответила я, разглядывая скорчившегося мальчишку.

Он был довольно высоким. Такие уличные пострелы все на одно лицо, но, как бы он ни притворялся и не выворачивался, я видела, что ростом он со взрослую женщину.

– Ну ей-богу, – произнесла я, без сожаления глядя на парня. – Ты не могла устоять, чтобы не разыграть такую сцену, верно? Разве тебе мало, что ты постоянно, при каждом удобном и неудобном случае, попадаешься мне на пути? Или ты рассчитываешь, что я по-прежнему буду вести себя как идиотка?

– Нелл… – торопливо проговорил Годфри за моей спиной.

Я с большим удовольствием повернулась к нему:

– А ты, ты… прихвостень! Да, до меня плохо доходит, но теперь я все понимаю.

– Нелл, если хорошенько подумать…

– Не пытайся меня отговорить. Я уверена, что это будет унизительно, но ее необходимо проучить. Сэр, вы не могли бы держать парня покрепче? Спасибо.

Я достала носовой платок из возвращенной мне сумки и принялась стирать грязь, покрывающую лицо мальчишки. Сразу же показалась более светлая кожа.

– Видишь? – Я бросила на Годфри победный взгляд.

У него на лице застыло чрезвычайно странное выражение. Я снова повернулась к своей жертве, ругавшейся на визгливом кокни и выглядевшей так мерзко, что я совершенно избавилась от остатков милосердия.

– Ирен, это бесполезно, – сообщила я пленнику. – Меня не проведешь, хотя, конечно, пришлось ткнуть меня носом в твой обман. Теперь я вытру тебе нос, и он будет выглядеть гораздо лучше. А что касается твоей нелепой кепки, – я потянулась за означенным предметом одежды, – то любой поймет, что это неудачный маскарад: она такая огромная только потому, что скрывает огромную копну женских волос… – С этими словами я сняла упомянутый головной убор.

К тому моменту сценка уже собрала вокруг целую толпу зевак: семья попрошаек, которые больше привыкли давать представления, чем наблюдать за ними; несколько прилично одетых детей; даже старая леди в трауре, с которой, очевидно, мы снова столкнулись.

– Видите, – обратилась я к загипнотизированной публике. – Игра окончена. Это не мальчишка, – объявила я. – Это взрослая женщина, которой нравится играть в глупые игры! – И я обернулась к злоумышленнику.

Солнечные лучи осветили неприглядные, запутанные, стриженые космы черного цвета, а вовсе не на блестящие, длинные, каштановые с коричным оттенком локоны, которые я собиралась продемонстрировать. Пленник принялся еще сильнее выкручиваться и ругаться.

Ну что ж, слыхали мы о театральных париках. Я покрепче ухватила лохматые пряди и дернула.

– О-ой-й! – Существо завыло с такой мощью, будто хотело разбудить всех мертвецов в пределах слышимости и все живые души вплоть до шотландских холмов.

– Мне не под силу его дальше держать, – проскрипел старый солдат сквозь стиснутые зубы. – Хотите позвать полицейского или продолжите сами?

– Нелл, – сказал Годфри с мягким упреком, который могла расслышать только я, – это не Ирен.

Я снова дернула воришку за волосы, но безуспешно. И наконец я невольно разжала пальцы в перчатках, ощутила липкую, жирную текстуру шевелюры, которую держала. Даже театральный парик не может быть таким отвратительно… грязным.

Все глаза собравшихся были устремлены на меня и полны живого интереса.

– Я-я думала…

Когда хватка ослабла, старый джентльмен тоже отпустил разбойника. Парень передернулся в яром негодовании, избавившись от носового платка и от моих услуг по чистке. Юный воришка повернулся было, чтобы убежать, но потом зыркнул на меня и вырвал свою – действительно грязную – кепку из моих онемевших пальцев.

– Совсем сбрендила, – заявил он мне весьма отчетливо, а потом бросился сквозь толпу, которая даже не шевельнулась, чтобы ему помешать.

Я огляделась:

– Он украл мою сумку.

– Совершенно верно. – Старый джентльмен брезгливо отряхнул ладони, будто стремясь избавиться от следов контакта с подобной подлостью.

Постепенно, хоть и не сразу, зеваки разошлись, отправившись по своим делам. Я стояла посреди улицы, то натягивая, то отпуская шнурки своей сумочки.

– Нелл… – начал Годфри куда более нежным тоном, чем избрала бы я, сложись все по-другому.

– Ничего не говори! Я была не права, но в то же время и права. Ирен в Лондоне, – произнесла я, наконец поднимая на него взгляд с вызывающим видом.

Он ничего не отрицал:

– Хочешь теперь выпить чашечку чая?

Мы с Годфри больше не обсуждали инцидент, даже за обедом в тот вечер. Я решила, что, избегая этой темы, он надеется избежать новой лжи. Конечно, Ирен уже ведет следствие в Лондоне.

По крайней мере, мне вернули мои вещи.