К ужасу папы перочинные ножики оказались почти у всех мальчиков класса.

— Я-то думал, это приличная школа, — сказал папа.

— А мы после уроков в ножички играем, — объяснили ему.

— Ну не, так дело не пойдет. Вы таким ножиком порежетесь еще, не дай бог. Не хватало нам кровищи на сцене. У нас тут все-таки не телевизор, а театр! Может, у вас тут есть что-нибудь похожее на нож? Что-нибудь плоское?

— У Костика есть пара плоских шуток, — проворчал Митрофан.

— Пап! У нас тут железная линейка валяется! — пришла на помощь Соня.

Папа повертел в руках линейку.

— Это почти сабля. Ладно…

Папа стал сгибать и разгибать линейку, пока она не лопнула посередине. Получившийся «нож» он вручил Митрофану.

— Так… — сказал папа. — Мы еще не двинулись дальше первой страницы, а уже недосчитались целой кучи реквизита. Давайте проверим, чего у нас еще не хватает.

После пяти минут возни папа составил два списка.

Плетку папа сразу сунул себе за пояс. Золотой ключик, в котором папа узнал сувенирный пластмассовый штопор, был передан Тортилле-Маше.

Шарманку (коробку с ручкой) никто не видел с прошлой среды. По версии, высказанной Митрофаном, ее могла выкинуть уборщица. Карло должен был выходить с шарманкой в конце спектакля, и папа рассудил, что можно обойтись и без нее.

А вот магнитофон был необходим. Без музыкального сопровождения танцы лягушек и кукол теряли смысл. А без танцев почти полностью теряли смысл и сами лягушки с куклами. Имелся шанс, что, возможно, о местонахождении магнитофона знал завхоз. Папе предстояло это выяснить.

Луковицу, которую нужно было грызть Буратино, решили заменить на яблоко. («Это даже логичнее, — заметил папа, — все равно нормальные люди не грызут луковицы».)

Виноградная гроздь, хотя никуда и не пропала, вид имела неказистый. Когда-то ее невозможно было отличить от настоящей. Пластмассовые виноградины были так похожи на живые ягоды и так манили сорвать и съесть их, что это в итоге и сгубило гроздь. Ее использовали в качестве реквизита уже не в первом спектакле, и с каждым учебным годом из-за голодных актеров виноградин становилось все меньше и меньше. Гроздь собирались использовать в сцене ужина Карабаса и Дуремара в таверне для создания видимости изобилия на столе. «Ее мы тоже заменим яблоком», — разрешил папа, критично осмотрев ощипанную гроздь.

Проблему с недостающими монетами (круглыми шоколадками в фольге), в одних сценах изображающих сольдо, а в других — золотые, папа решил просто. «Будем считать, что их пять, — сказал он. — Каждая достоинством в два сольдо или два с половиной золотых».

Холст (большой картонный лист), на котором был изображен очаг, требовал предварительной работы. В нем следовало проделать дырку, а потом аккуратно заклеить. Иначе Буратино не смог бы проткнуть очаг своим хрупким носом. «Провертим дыру перед спектаклем. Если прорвем очаг на репетиции, заменить его нам будет нечем», — объяснил папа.

С остальным реквизитом все было в порядке. Митрофан даже нашел кусок обоев, которым обернул огнетушитель. Обои были коричневые, что вполне походило на кору дерева.

— Тишина! — скомандовал папа. — Начинаем!

Митрофан удобнее расположил спелёнутый огнетушитель на коленях и занес над ним половинку линейки. Хлопнула дверь. Папа обернулся. У входа в актовый зал стоял мальчик.

— Э… А где все? — спросил он.

— Кто все? — не понял папа.

— Ну это, короче, где ораторы?

— Какие ораторы?

— Ну, типа кружок.

— Тут кружок ораторского мастерства обычно проводится, — пояснил Костик.

— Сегодня тут репетиция. Твой кружок где-то в другом месте, — папа сделал неопределенное движение рукой. — Иди, поищи.

Мальчик вышел.

— Давай, — кивнул папа Митрофану.

Митрофан занес линейку над огнетушителем. Дверь в зал снова отворилась. Внутрь просунулась голова мужчины.

— Это, короче, если тут ребята будут типа искать ораторское мастерство, передайте, что оно сегодня как бы в кабинете истории.

— Хорошо, — пообещал папа.

Голова мужчины исчезла.

— Это был руководитель кружка, — сказал Костик. — Я туда ходил в прошлом году.

— Да? И как? Тебе удалось овладеть ораторским искусством? Чему там тебя научили? — поинтересовался папа.

— О, это не опишешь словам…

Когда Митрофан с Денисом добрались до конца первой сцены, дверь снова отворилась.

— Короче… — начал новый гость.

— Твой кружок в кабинете истории! — не дал ему договорить папа. — Так больше продолжаться не может! Дайте мне бумагу и фломастер!

Получив требуемое, папа размашисто написал на листе: «Короче, кружок ораторского мастерства занимается типа в кабинете истории».

Повесив объявление на дверь, папа поднялся на сцену.

— Все, теперь нас больше не побеспокоят.

Дверь распахнулась. Это был отец Костика.

Семен Семенович был вылитый Костик. Если умножить Костика на два и вычесть волосы, как раз и получался его папа. В каждой руке Семен Семенович держал по большущей сумке, а за его плечами висел раздувшийся рюкзак.

— Ну что, любимцы Мельпомены, какие перепендосы? — спросил он.

— Репетируем, — ответил папа. — А ты чего так рано?

— На меня возложена обязанность снимать ваш триумф. И еще вот, — Семен Семенович чуть приподнял сумки, — угощения приволок. После спектакля запланирован небольшой фуршет. А ты чего тут?

— Заменяю Виктора Геннадьевича. Он оказался отрезан от цивилизации в какой-то Тмутаракани. Потом объясню. Кстати, не хочешь сыграть вместо него Карабаса?

— Ты хочешь сказать — вместо тебя? Хе-хе!

— Угадал, — вздохнул папа.

— Да я так сразу и понял по твоему видону.

— И как, я похож на Карабаса?

— Ты похож на Карабаса-погорельца. Ну, не буду вас отвлекать. Мне есть чем заняться.

Пока шла репетиция второй сцены, в которой Буратино говорил с невидимым Сверчком, Семен Семенович занес сумки за сцену, спустился в зал и начал устанавливать видеокамеру.

Закончив возиться с аппаратурой, Семен Семенович подошел к сцене и стал слушать, как Буратино вяло торгуется с Мальчиком.

— Купите мою бумажную курточку, — апатично предлагал Денис.

— Твою бумажную курточку? Вот еще, — так же безжизненно отнекивался Андрей.

— Тогда купите мой хорошенький колпачок, — сонно продолжал настаивать Денис.

— Нет! — прервал летаргический диалог папа. Он уже вошел в роль режиссера. — Так никто у тебя ничего не купит.

— Почему не купит? — запротестовал Денис. — По сценарию он должен сейчас купить у меня азбуку.

— Да я не в том смысле! Ты должен показать, что тебе очень нужны четыре сольдо. А ты мямлишь. Видел, как по телевизору в «Магазине на диване» предлагают купить всякую ерунду?

— У меня бабушка заказала самозатачивающийся нож. Но он сломался, когда дедушка попытался его заточить. Он не знал, что он сам затачивается, — поделился интересной историей Андрей.

— Вот! Ты должен предлагать свою курточку, колпачок и азбуку, как продавцы из телемагазина, — сказал Денису папа.

— А ты, — обратился он к Андрею, — должен вести себя, как твоя бабушка.

— Закажите прямо сейчас эту практичную бумажную курточку за 99 сольдо, и вы получите вдобавок колпачок и азбуку! — вставил Семен Семенович.

— Во-во! — поддержал папа.

— Что, мне так и говорить?

— Не так, но примерно с такими интонациями.

— Хорошо… Купите мою бумажную курточку!