— Нет, не был.

— Стало быть, вся эта картина — плод вашего воображения, как бы тень дерева, а где же само дерево?

— Взгляните на мир, в котором мы живем, сами убедитесь в правоте моих слов, — тотчас отпарировал Мвирери ва Мукираи. — Одни люди высокие, другие низкорослые; одни белые, другие — черные. Некоторым богатство как по волшебству само прет в руки; другим всегда не везет, у них и десяти центов нет. Кто-то от рождения лежебока, кто-то работает всю жизнь не покладая рук. Кому-то на роду написано властвовать над другими. Одни усвоили цивилизацию, другие и понятия о ней не имеют. Одни дисциплинированны и собранны, другие ни на что не годны. Большинство людишек надо тащить в современную жизнь на аркане, и тянет их за уши горстка избранных. И так в любой стране — два сорта граждан: управляющие и управляемые; гребущие себе добро и те, кто довольствуется объедками; подающие и просящие милостыню.

— Сэр, — перебила его Вангари, — знаете ли вы, что ничто на свете не вечно? Старая мудрость, изреченная Гикуйю, гласит: "Бывшие танцоры теперь с завистью смотрят на молодых плясунов. Тот, кто прыгал через ручей, теперь с трудом переходит его вброд. Пастух гонит скот с одного пастбища на другое. Пусть все меняется, ибо даже семечки в тыкве и те все разные!"

— Я говорю о том, что знаю, чему долго учился, — возразил ей Мвирери. — Вернемся к экономике и производству. Спросим себя: разве воровство и жульничество всегда зло — во все времена, во всех странах, для всех народов? Нет, воровство — это показатель прогресса нации. Ибо, чтобы воровство процветало, должно быть что красть! И те, кого грабят, должны работать усерднее, чтобы восполнять потери. История учит нас, что все прошлые цивилизации строились на фундаменте воровства. Где бы теперь были Америка, Англия, Франция, Германия, Япония, если бы не грабеж? Грабеж — источник всех достижений западного мира. Не верьте социалистическим бредням. Искоренить жульничество и грабеж — значит задушить развитие и прогресс.

В заключение скажу так: это разумно и полезно, чтобы национальное достояние попадало в руки удачливых людей, умеющих даже во сне приумножать богатство. Только подумайте, что будет, если страна окажется в руках толпы — ленивых, праздных, бездарных разрушителей, которым лень нагнуться, чтобы вытащить из пятки занозу, лень прихлопнуть под рубашкой вошь или прогнать муху? Все равно что метать драгоценный жемчуг перед свиньями, которые затопчут его в грязь!.. Давным-давно в племени мучунгва сложили песню:

Кто же нынешние силачи — вот в чем вопрос! Это мы — денежные люди. Мы доказали, что, когда разговор идет о прикарманивании денег и собственности, мы ни в чем не уступаем иностранцам. Наши глаза широко раскрыты, все видят, подмечают; нам совершенно ясно, что только воровство гарантирует развитие. Вот почему я лично придаю большое значение соревнованию в Илмороге, несмотря на козни университетских молокососов. Призываю вас всех быть там завтра и самим убедиться в моей правоте. Может, кому-нибудь из вас захочется участвовать в состязании, продемонстрировать свое искусство — милости просим! Я свято верю в демократический принцип: тот, кто может отхватить куш, имеет на то полное право! Вы не станете мешать мне, я — вам. Вы тащите, я тащу — посмотрим, кто кого обставит, у кого самые острые зубы. Нельзя позволить заговорщикам омрачить наш праздник. Выкиньте фальшивки, изготовленные студентами, я вручу вам настоящие пригласительные билеты.

Мвирери достал платок, отер вспотевший лоб, потом прочистил нос. Пассажиры оцепенели, не желая верить своим ушам.

Первой пришла в себя Вангари.

— Верно говорят, от сердечной тоски и стыда теперь не умирают! И вы смеете называть нас праздными разрушителями! Рабочие и крестьяне, по-вашему, свиньи и, следовательно, их можно обворовывать, отнимать у них алмазы, добытые ими самими из их же собственной земли?! Кто лодырь и лежебока: тот, кто пашет и жнет, или тот, кто кормится за счет чужого труда?

— Эх, вы! — поддержал ее Мутури. — А еще образованный, дипломов куча. Мы для вас хуже обезьян. Крадете плоды нашего труда, не оставляете нам ни крошки. Реку перегородили, чтобы нам не попало ни капли влаги. Бог никогда не узнает крепость ваших рук. Я слыхал, будто земля все время вертится, ни секунды не стоит на месте. Жизнь — это круговращение крови. Если в жилах образуется затор, наступает смерть. Жизнь — это биение сердца. Смерть — его остановка. Ребенок еще в материнском чреве шевелится. Эх, вы! Восход может принести перемены, о которых и не помышляли на закате. Зря вы презираете массы. Ровесники Иреги все еще живы и не утратили мятежного духа. Как это поется?

Но Мвирери, казалось, не придал никакого значения горячему отпору со стороны Вангари и Мутури. Он возвысил голос и продолжал свое, да с таким пафосом, словно взялся проповедовать:

— Что вас так удивляет? Или не читали вы книгу господа, книгу вечной жизни, доставленную нам миссионерами? Разве в Библии все это не предсказано? Я говорю: кто имеет глаза, да видит, кто имеет уши, да слышит…

Жасинта Вариинга, Гатуирия, Мваура, Мутури и Вангари подались вперед, чтобы не пропустить ни единого слова. Матату с регистрационным номером МММ-333 уподобилось храму; пассажиры настолько увлеклись, что не слышали ничего вокруг себя: ни урчания мотора, ни шелеста шин, трущихся о Трансафриканскую автостраду и везущих их к Илморогу, месту проведения невиданного состязания.

Мутури пошевелил ногой, оброненная Вариингой бумажка зашуршала. Он нагнулся, сунул ее в карман и вновь весь обратился в слух.

Мвирери понизил голос, заговорил мягко, вкрадчиво, будто убаюкивая ум и душу своих слушателей:

— …Царство небесное подобно будет человеку, который, отправляясь в чужую страну, призвал рабов своих и поручил им имение свое: и одному дал он пять талантов, другому два, иному один…

Царство земных хитростей подобно властителю, который предчувствовал, что настанет день, когда его вышвырнут из его вотчины народные массы и и борцы за свободу — партизаны. В его сердце давно поселилась тревога, он бился над тем, как уберечь свое несметное богатство и удержать власть над туземцами. "Что мне делать? Эти люди, всегда видевшие во мне бога и хозяина, теперь вознамерились вернуть себе то, что я у них отнял. Я не умею ни пахать, ни сеять и своим трудом не проживу. Они прогонят меня отсюда силой, навечно опозорят. Им внушали, что я непобедим, что невозможно совладать с моими бомбами и танками, что белые во всем превосходят черных. Если партизаны победят, им достанутся ключи от этой страны и власть перейдет к ним. Плакали тогда мои плантации и фабрики. Чай, рис, хлопок, кофе, драгоценные камни, отели, магазины — все бесценные плоды их подневольного труда будут для меня безвозвратно потеряны… Однако мне пришла в голову отличная мысль: меня выставят отсюда через парадный вход, а я попробую влезть назад через окно. Уверен, кое-кто мне будет рад, я снова пущу здесь корни, да еще поглубже, чем раньше".

Он призвал к себе верных рабов и открыл им все свои уловки и хитрости, коими владел в совершенстве: как умащать благовониями смердящий разбой и воровство; как заворачивать яд в сладкие листья; как подкупом и посулами разъединять рабочих и крестьян; как играть на племенных и религиозных различиях. Обучив их всему этому, он объявил, что вознамерился вернуться в свой заморский дом.

Когда рабы услыхали, что хозяин бросает их на произвол судьбы, они принялись рвать на себе одежды и посыпать голову пеплом; опустились на колени и запричитали: