— Отдаю должное твоей дотошности, Молинда, хе-хе, — Толстый Голландец погладил ее по голове. — Но если бы ты проверила гроссбухи, увидела бы, что я задержал кокосовое масло, потому что…

— Знаю, — резко оборвала его девушка, — он до сих пор не оплатил последние поставки судового груза специй. Надо учесть то обстоятельство, что как я узнала от работников конторы в Джакарте, ван дер Грейф торгует в очень ограниченных пределах. Он не сможет расплатиться за специи, если не подучит прибыли от продажи масла.

Толстый Голландец поднял брови.

— Хочешь, чтобы он остался моим вечным должником?

— Вряд ли.

Молинда отличалась убедительностью, сравнимой разве что с ее привлекательностью.

— Надо отправить ему масло, но увеличить цену вполовину. После этого ничего не посылать до тех пор, пока он полностью не рассчитается за масло. В этом случае будут покрыты все наши расходы при отсутствии финансового риска.

— Хе-хе. Проследи, чтобы все именно так и сделали, Молинда. Ты проявляешь такие же способности в деле, какими обладаю я.

Девушка вытащила еще один документ из пачки бумаг.

— Вот письмо, только что полученное от Чарльза Бойнтона из Лондона.

— Ага!

Молинда понимала, что он поддразнивает ее, косвенно намекая на ее любовную историю с Чарльзом, когда тот в последний раз приезжал в Джакарту. Тогда Толстый Голландец отдал ее ему на время, пока он гостил у них. Она была изумлена, обнаружив, что эта связь очень повлияла на нее.

— К письму приложен чек на получение в банке Роттердама суммы, которая на две тысячи фунтов стерлингов больше покупной цены партии перца, отправленного ему. Так он выражает вам свою признательность.

— Ты не одобряешь?

— Если хотите знать мое мнение, эти две тысячи фунтов надо вернуть ему.

— Хе-хе, — Толстый Голландец уставился на нее холодными, глубоко посаженными глазами.

— Полагаю, что ты влюбилась в Чарльза и позволяешь своему чувству влиять на наши торговые дела.

— Вовсе нет, — твердо сказала Молинда. — Вы нужны компании «Рейкхелл и Бойнтон», но и они вам нужны, чтобы проникнуть на английский и американский рынки. Они потребовали бы чрезмерные суммы за клиперы, в которых вы так нуждались. Однако они действовали честно, безупречно честно. Ответьте Чарльзу комплиментом на комплимент, отошлите ему немедленно лишние деньги. И если я понимаю англо-саксонский характер, как я полагаю, вы навсегда будете связаны с компанией «Рейкхелл и Бойнтон».

— Хе-хе, — тихо пробормотал он. — Дорогая Молинда, твоя проницательность всегда восхищает меня. Надеюсь, ты серьезно подумала над моим предложением стать младшим компаньоном в моем предприятии.

— О, я все еще раздумываю над этим, — ответила она с нарочитым безразличием.

Молинда не могла сказать ему правды, все равно он ничего бы не понял. Она была честолюбива, и хотя ей было всего лишь двадцать два года, Молинда была так уверена в своих собственных талантах, что постоянно чувствовала, что может добиться больших успехов в деловом мире. Однако здесь, где она связана с Толстым Голландцем, эта вероятность мала. Если пойти на его предложение, то ее действительное положение не изменится, она уже занимает единственное в своем роде место в его семье. Даже став «младшим компаньоном», она по-прежнему останется невольницей Толстого Голландца. Вероятно, он откроет в банке счет на ее имя, но она не в состоянии будет его контролировать; точно так же, разумеется, он не позволит ей вести торговлю, покупать или продавать товары без своего разрешения. Она и так получила броских украшений больше, чем нужно.

Более всего Молинда жаждала свободы — право жить по своему желанию, делать то, что хочется и работать на себя. Это желание было тем большим подарком, которым одарил ее Чарльз Бойнтон в долгих беседах после любовных утех. Только в Великобритании или в Америке, как она усвоила, женщины сами распоряжаются своей судьбой, но даже в этих передовых странах немногие женщины достигают истинной свободы. Именно о такой доле мечтала Молинда, хотя подобная цель казалась недосягаемой.

Толстый Голландец сверлил глазами Молинду.

— Короче, ты хочешь сказать, что желаешь более активной половой жизни, чем та, которую могу предложить тебе я.

— Ну да, — сказала Молинда, понимая, что его суждения о женщинах отличаются крайней ограниченностью, и он неспособен понять ее подлинных желаний.

— Вполне естественно, хе-хе. Молодая девушка, не погубившая себя разгульным образом жизни, стремится к этому.

Его хамская рука опустилась на ее бедро и рассеянно начала поглаживать его; Он наслаждался ощущением тепла ее тела, прикрытого тонким батиком.

Его жест был столь же неприятным, сколь и жалким, однако Молинда занимала далеко не то положение, чтобы возразить или отстраниться. Даже если он и впрямь сделает ее своим «младшим компаньоном», эти унижающие бессмысленные приставания будут продолжаться, поэтому ее решимость оказаться в другом месте и начать жизнь заново еще более укрепилась.

— Я полагаю, — добродушно сказал Толстый Голландец, — что ты сама себя убедила в том, что влюблена в Чарльза Бойнтона.

— Я не знаю, что такое любовь, — призналась девушка.

— Но ты любила проводить с ним дни, и ночи тоже, хе-хе.

Молинда понимала к чему ведет разговор, и у нее вспыхнула надежда. Чарльз не станет держать ее в зависимости, это было ему отвратительно. Наверняка он через некоторое время даст ей свободу, как только утолит свою страсть.

— Да, — осторожно проговорила Молинда. — Мне даже пришло в голову, каким образом вы сможете навсегда добиться его расположения. Подарите меня ему навсегда.

Эта мысль привлекла Толстого Голландца. Обдумывая ее, он откинулся в кресле, пуская дым из сигары.

— Я же буду продолжать преданно служить вам, — сказала Молинда, — не только за подарок. Подумайте, насколько полезно будет иметь неофициального представителя в штаб-квартире компании «Рейкхелл и Бойнтон», который поможет вам быть в курсе всей их коммерческой деятельности.

Толстый Голландец подался вперед и прикоснулся к ее обнаженному плечу.

— Дорогая Молинда, тебе здесь нет равных! Ты полезна для меня здесь, но услуги, которые ты окажешь мне, став моими ушами и глазами в сердце одной из самых известных британских торговых компаний, будут неоценимыми.

— Когда Чарльз вновь собирается приехать сюда? — спросил он.

Толстый Голландец не мог читать без очков, но носить их страшно не любил, так как стекла все время запотевали. Поэтому Молинда взяла у него письмо.

— Он обещает вернуться в Джакарту в этом году. Очень хочет подписать долгосрочное соглашение на поставки перца в обмен на любые британские и американские товары.

— Больше всего нам нужно оружие. Небольшого размера современное огнестрельное оружие. Подготовь соответствующее письмо, я подпишу, — Толстый Голландец торжественно взглянул на нее. — Надеюсь, год не слишком большой срок для ожидания? Хе-хе.

— Время летит быстро, — ответила Молинда и, собрав документы, направилась в дом. Выражение ее лица было сдержанным, но она ступала босыми ногами по дорожке сада с невиданной эластичностью и соблазнительно, с чисто балийским обаянием, покачивала при этом бедрами. Наконец-то впереди забрезжила настоящая свобода, и хотя Чарльз Бойнтон пока ни о чем не догадывался, он уже стал тем средством, с помощью которого она добьется своего.

«Зеленая лягушка» медленно поднималась вверх по Темзе к Лондону. Поскольку стояло воскресенье, судов на глади реки было немного. На верфи Саутворк компании «Рейкхелл и Бойнтон» дежурила только смена сокращенной численности. Управляемый лоцманом корабль без происшествий причалил. Чарльз объявил, что разгрузка корабля может подождать до завтрашнего утра.

Из конюшен компании в портовой части города подали экипаж с лошадьми. После того как багаж закрепили позади экипажа, Чарльз взял поводья в свои руки, Руфь села рядом с ним на козлах, а Ву-лин с мальчиками ехали внутри экипажа.