Он не произносила заклинаний вслух, не выдавала каким-либо способом свои действия. Но земля начала содрогаться и на ее плече появился бледно-голубой призрак старой африканской женщины. Ее лицо было отражением Дженны. Холодная исцеляющая сила ласково вливалась в плечо, словно весенний дождь. После нескольких мгновений боль начала утихать. Он глубоко вдохнул и медленно выдохнул.

— Лучше? — спросила Дженна.

— Намного.

Она заставила его порезать себя снова и влила в его плечо еще исцеляющей силы прежде, чем заняться его сломанным коленом. К тому времени, когда она закончила, его предплечье горело и болело, но он опять мог ходить.

— Спасибо, Дженна, — сказал он. — Я опять у тебя в долгу.

Она неуклюже поднялась на ноги.

— Ага, так и есть, — сказала она и ушла в ночь, направляясь в свою таверну.

Пелл стоял неподалеку, разговаривая с шерифом, так же как и Адамс, Макинтош и Отис. Люди из стражи тихо разговаривали между собой, поглядывая на Итана с некоторого расстояния. Итан медленно поднялся, морщась от боли в суставах. Заклинания Дженны забрали лишь часть его боли, но его плечо и колено все еще болело, и он знал, что так будет. Его больной ноге не стало лучше, а все тело болело от того, что с ним сделал Дарроу этой ночью и до того. Он ощущал себя намного старше. Гораздо старше.

Глядя, что Итан встал, Пелл и остальные присоединились к нему в свете огня.

— Ты в порядке? — спросил Пелл.

— Буду в порядке. Спасибо, — Итан посмотрел на Адамса, Макинтоша, Отиса и даже на Гринлифа. — Вам всем. Он бы убил меня, если бы вы не пришли.

— Это заслуга Вашего молодого друга, — сказал Адамс, указывая на Пелла. — Он пришел к нам, рассказывая о том, что Вы попали в беду.

Пелл покраснел.

— Я всего лишь сделал то, о чем просил Итан. Я задержался в Зеленом Драконе, следя за вами двумя и за Дарроу. Когда я его увидел, он странно себя вел, поэтому я пошел за ним. В конце концов, я понял, что он забрал тебя, Итан. Как только я выяснил, куда он тебя увел, я вернулся к мистеру Адамсу и мистеру Отису.

— Понятно, — сказал Итан. — Мне кажется, из тебя получится отличный охотник на воров, если ты решишь оставить служение. Вы согласны, шериф?

— Полагаю, что да, — сказал Гринлиф. Он все еще был потрясенным и неуверенным в себе. Итан ни разу не находился под воздействием контролирующего заклинания, хотя и подошел к этому очень близко в последние дни. Он мог только представить, в какое замешательство это может привести.

— Мне следовало послушать Вас, мистер Кэйлли, — сказал Макинтош. — Вы пытались предупредить меня на счет него.

— О нас он тоже предупреждал? — спросил Адамс.

Макинтош взглянул на них:

— Что это значит?

— Мы были готовы допустить, чтобы тебя повесили за убийство Берсон, — сказал ему Адамс. — И за то, что было сделано с домом Хатчинсона. Мы боялись, что твои действия могут нанести вред нашему делу. — Он кивнул в сторону Отиса. — Как сказал Джеймс, мы понятия не имели, что Дарроу заставлял тебя это делать. Он стремился разделить нас, чтобы ослабить дело свободы. И он почти преуспел. Прими мои искренние извинения, Эбенезер.

Макинтош не ответил. Огонь Дарроу догорал, но Итан увидел, как напряглась челюсть сапожника, и затвердел его взгляд. Через мгновение он повернулся к Итану.

— Спокойной ночи, мистер Кэйлли. Если Вам когда-нибудь что-то понадобится, приходите ко мне. Я сделаю все, что в моих силах, — он снова взглянул на Адамса и Отиса и пошел прочь.

— Наверное, все-таки Питер в чем-то преуспел, — сказал Отис, наблюдая, как он удаляется.

Но Адамс покачал головой.

— Сейчас он зол, как и должно быть. Но он отойдет. Он понимает всю важность того, за что мы боремся.

Итан не был в этом уверен, но свои сомнения оставил при себе.

Адамс протянул руку, которую Итан пожал.

— Примите нашу благодарность, мистер Кэйлли. Может, Вы все-таки подумаете о том, чтобы присоединиться к нашему делу. Теперь Вы знаете, то, что случилось ночью двадцать шестого, совсем не то, чем кажется. Мы могли бы найти применение человеку, с такими талантам и отвагой, как Вы.

— Я подданный Британской Империи, мистер Адамс.

— Так же как и я, сэр. Но я признаю, что подобные взаимоотношения с Парламентом и Короной не могут продолжаться. Попомните мое слово, дела будут идти только хуже.

— Да, я уверен, что Вам виднее.

Отис ощетинился. Итан подумал, что и Адамс сделает тоже самое. Но, казалось, что этого человека сказанное Итаном не трогает.

— Наши права и свободы священны. Они дар Божий. И если Гренвиль и Король Георг отказываются это признать, меня едва ли можно обвинить в том, что я готов привлечь их к ответственности, — он сунул пистолет в карман. — В любом случае, мы всегда примем Вас как друга в нашей борьбе, даже если Вы еще не поняли, что она и Ваша тоже.

— Дарроу назвал Вас фантазером, — сказал Итан прежде, чем Адамс ушел.

Мужчина досадно улыбнулся:

— Да?

— Что он имел в виду?

Адамс пожал плечами.

— Могу лишь догадываться, что он имел в виду то, что я вижу, куда это все приведет, — он глянул на Отиса, но потом опять вернулся к Итану. — Сейчас некоторые говорят об отделении.

— Отделение колоний от Англии Вы хотите сказать?

— Верно. Люди пока не готовы услышать об этом. Но это грядет; мы лишь закладываем основу, работаем над свободой, которая создаст новую нацию. Питер знал это так же хорошо, как и я. Думаю, он этого не одобрял.

— И из-за этого он вас и предал. Не боитесь, что остальные сделают то же самое?

— Нет, — сказал Адамс. — Я уверен, что они так и сделают. А что мне делать? Сдаться? — Он покачал головой. — Любое благородное дело будет иметь ряд неудач. Именно это силой и меряют людей, которые борются. Мы отказываемся сдаваться, поэтому мы, в конце концов, победим. — Адамс еще раз улыбнулся. — Спокойной ночи, мистер Кэйлли, — сказал он и пошел прочь.

Отис кивнул Итану и Пеллу, затем направился за Адамсом.

Итан тоже хотел бы уйти, но у Гринлифа к нему еще оставались вопросы; ему следовало этого ожидать. Он был таким усталым, каким не мог и припомнить, что когда-то был, и только хотел спать. Он подозвал Гринлифа и рассказал ему все, что мог о Дарроу. Он несколько раз прошел по краю истины, стараясь говорить как можно меньше о колдовстве. Он чувствовал, что его слова лишь больше раздражают шерифа, но в конечном итоге, Гринлиф мало что мог с ним сделать. Пелл и остальные уже поняли, что Итана пытали; смерть Дарроу вряд ли можно рассматривать чем-то, кроме самообороны.

— Что нам делать с его телом? — наконец спросил шериф, когда Итан собрался уходить.

— Что?

— Его тело. Он же был ведьмаком, так? Это все, что я понял из того, что ты сказал. Надо ли нам отрезать ему голову или что-то в этом роде?

Итан в последний раз посмотрел на Дарроу.

— Нет, ничего подобного. Просто похороните его, — он повернулся к служителю. — Пойдем. Я дойду с тобой до твоей церкви.

— Ты достаточно хорошо себя чувствуешь? — просил Пелл.

— Думаю, да.

Они почти не разговаривали, когда шли по залитой лунным светом улице. Ноги Итана болели, и он слишком устал, чтобы поддерживать разговор. Казалось, Пелл это понимал. Но, когда они подошли к Королевской Часовне, служитель приостановился, на лице была обеспокоенность. Он закатал свой рукав и осмотрел бескровную рану на предплечье.

— Болит? — спросил Итан.

Священник покачал головой.

— Нет. Болело, когда я порезал себя, но, когда ты набросил свое заклинание и… Я испытал странное ощущение, — он взглянул на Итана. — Не уверен, что мне понравилось.

Итан едва не сказал: «К этому можно привыкнуть». Но остановился. Он почти увидел, как Генри Кейнер хмуро посмотрел на него.

— Ну, давай надеяться, что нам никогда не придется испытать это снова, — сказал он вместо этого, думая, что настоятель одобрил бы это.

Пелл кивнул, глядя еще раз на руку.

— Как думаешь, Адамс прав? — спросил он, опуская вниз рукав. — Будут ли дела ухудшаться прежде, чем станет лучше?