Выходит на сцену последнее из поколений войны —

зачатые второпях и доношенные в отчаянии,

Незнамовы и Непомнящие, невесть чьи сыны,

Безродные и Беспрозванные, Непрошеные и Случайные.

Их одинокие матери, их матери-одиночки

сполна оплатили свои счастливые ночки,

недополучили счастья, переполучили беду,

а нынче их взрослые дети уже у всех на виду.

Выходят на сцену не те, кто стрелял и гранаты бросал,

не те, кого в школах изгрызла бескормица гробовая,

а те, кто в ожесточении пустые груди сосал,

молекулы молока оттуда не добывая.

Войны у них в памяти нету, война у них только в крови,

в глубинах гемоглобинных, в составе костей нетвердых.

Их вытолкнули на свет божий, скомандовали: «Живи!» —

в сорок втором, в сорок третьем и даже в сорок четвертом.

Они собираются ныне дополучить сполна

все то, что им при рождении недодала война.

Они ничего не помнят, но чувствуют недодачу.

Они ничего не знают, но чувствуют недобор.

Поэтому все им нужно: знание, правда, удача.

Поэтому жесток и краток отрывистый разговор.

Веет, веет и кружится,

Словно сон лебедей,

Вяжет белое кружево

Над воронкой моей.

Улетает и молнией

Окрыляет, слепит…

Может, милая вспомнила,

Может, тоже не спит.

Может, смотрит сквозь кружево

На равнину полей,

Где летает и кружится

Белый сон лебедей.

Заря над лесом разлилась устало,

Бой отгремел, с огрызком сухаря

Я сел у пня, винтовка отдыхала

У ног моих, в лучах зари горя.

Я ждал друзей, идущих с поля боя…

И вдруг… Где трав серебряная мгла,

В пятнадцати шагах перед собою

Я увидал два черные крыла.

Потом кривая радужная шея

Мне показалась из сухой травы…

Рука — к винтовке, но стрелять не смею…

Ведь он один на берегах Невы…

Земляк! И предо мною голубые

Встают папахи горных кедрачей,

Как бы сквозь сон, сквозь шорохи лесные

Я слышу ранний хохот косачей.

Так, вспоминаю, в голубом томленье

Глаз не сводил я с полулунных крыл…

Легла винтовка на мои колени,

Поднять ее я не имел уж сил.

Да и зачем? Мой выстрел, знаю, меток,

Но птица пусть свершает свой полет.

Охотник я. Я знаю толк в приметах:

«Кто птицу бьет, тог зверя не убьет».

Еще утрами черный дым клубится

Над развороченным твоим жильем.

И падает обугленная птица,

Настигнутая бешеным огнем.

Еще ночами белыми нам снятся,

Как вестники потерянной любви,

Живые горы голубых акаций

И в них восторженные соловьи.

Еще война. Номы упрямо верим,

Что будет день, — мы выпьем боль до дна.

Широкий мир нам вновь раскроет двери,

С рассветом новым встанет тишина.

Последний враг. Последний меткий выстрел.

И первый проблеск утра, как стекло.

Мой милый друг, а все-таки как быстро,

Как быстро наше время протекло.

В воспоминаньях мы тужить не будем,

Зачем туманить грустью ясность дней, —

Свой добрый век мы прожили как люди —

И для людей.

Пришла и к нам на фронт весна,

Солдатам стало не до сна —

Не потому, что пушки бьют,

А потому, что вновь поют,

Забыв, что здесь идут бои,

Поют шальные соловьи.

Соловьи, соловьи, не тревожьте солдат,

Пусть солдаты немного поспят…

Но что война для соловья —

У соловья ведь жизнь своя.

Не спит солдат, припомнив дом

И сад зеленый над прудом,

Где соловьи всю ночь поют,

А в доме том солдата ждут.

Ведь завтра снова будет бой,

Уж так назначено судьбой,

Чтоб нам уйти, недолюбив,

От наших жен, от наших нив.

Но с каждым шагом в том бою

Нам ближе дом в родном краю.

Соловьи, соловьи, не тревожьте солдат,

Пусть солдаты немного поспят,

Немного пусть поспят…

Майскими короткими ночами,

Отгремев, закончились бои…

Где же вы теперь, друзья-однополчане,

Боевые спутники мои?

Я хожу в хороший час заката

У тесовых новеньких ворот,

Может, к нам сюда знакомого солдата

Ветерок попутный занесет?

Мы бы с ним припомнили, как жили,

Как теряли трудным верстам счет.

За победу б мы по полной осушили,

За друзей добавили б еще.

Если ты случайно не женатый,

Ты, дружок, нисколько не тужи:

Здесь у нас в районе, песнями богатом,

Девушки уж больно хороши.

Мы тебе колхозом дом построим,

Чтобы было видно по всему, —

Здесь живет семья советского героя,

Грудью защитившего страну.

Майскими короткими ночами,

Отгремев, закончились бои…

Где же вы теперь, друзья-однополчане,

Боевые спутники мои?