Очень хотелось пить и, что еще хуже, хотелось спать. Развернувшись, я быстро погнал машину в обратном направлении. Вскоре впереди замаячили огни Плэтгсвилла. Я еще больше сбросил скорость и, подрулив к тротуару, остановился. Марди дернулась и открыла глаза.

— Все в порядке, дорогая, — быстро сказал я. — Я решил остановиться в этом городке.

Она выглянула из окна, повернулась ко мне и схватила за руку.

— Ник, милый! — голос ее не дрожал, и я понял, что она снова в норме.

Я предложил ей сигарету и закурил сам.

— Мы проделали долгий путь. Больше не надо бояться.

Она покачала головой.

— Я больше не боюсь, Ник. Все это в прошлом… Я не хочу возвращаться. Обещай, что больше никогда не вернешься туда.

Я погладил ее по руке.

— Все в порядке, дорогая. Мы уехали от них. Не беспокойся. Сейчас этим делом занимается ФБР.

Она сжала мои руки.

— Это дело? — ее голос вновь задрожал. — И ты замешан в этом?

— Успокойся. Я в стороне. Все взял на себя Эдди. Ни мое, ни твое имя там не будут упомянуты.

— Понимаю, — она глубоко вздохнула.

— Что произошло в мое отсутствие? — спросил я.

Глаза Марди расширились от удивления. Пришла очередь удивляться и мне.

— Когда я вернулся домой, тебя там не было. Где ты была?

Она вздрогнула.

— Ну, я испугалась и убежала…

— Чего ты испугалась, милая? Где ты была?

— Я не хочу об этом говорить, Ник. Может быть, поедем?

— Прости, милая, но это все очень серьезно. Когда я вернулся домой, я обнаружил, что ты исчезла, и там была убитая Блонди.

Я почувствовал, как она задрожала.

— Убитая? Ты имеешь в виду, что ее там кто-то убил?

Марди заплакала.

— О, Ник, она пришла предупредить меня. Она пришла и сказала, что они собираются приехать за мной. Я так испугалась, что убежала и оставила ее там. Она сказала, будто Кац собирается, по приказу Спенсера, убрать нас. Он считает, что мы слишком много знаем, и Кац уже направляется на виллу.

— Но Спенсер не знал, что мы живем в доме Кеннеди, — возразил я.

Она опустила голову.

— Он знает все, я тебе говорила, что он всегда знает все.

Я прижал ее к себе.

— Теперь тебе нечего опасаться. Когда феды прижмут этого парня и он расколется, Спенсеру придется туго. Послушай, милая, нам надо вернуться в город и подождать там, пока ликвидируют банду, потом мы сможем начать все сначала.

Она покачала головой.

— Сейчас я не способна думать. Скажи, Ник, эта женщина… что случилось? Ты вызвал полицию?

Я видел, что она не успокоится, пока я ей все не расскажу. Поэтому, пропуская массу деталей, я рассказал, как вернулся из города, как решил, что это она убита, как нашел Блонд и и все такое. Она сидела, опустив голову, и плакала.

— Вот и все, милая. Не надо плакать. Возможно, она пришла не только, чтобы предупредить тебя, но и поживиться чем-нибудь. Она была слишком грубой женщиной, не стоит жалеть ее.

Марди достала платок и высморкалась.

— Что заставило ее так поступить, Ник? Почему она рисковала жизнью ради меня?

Я включил мотор.

— Я лично никогда бы не подумал, что она способна на такое.

Машина медленно набирала скорость, когда одна мысль неожиданно потрясла меня.

— Когда ты узнала, что я собирался к Саре?

— Я решила попробовать… Я не знаю… Я просто не знала, где еще тебя можно найти. Я подумала, что если ты приедешь домой и не найдешь меня, то станешь искать у нее.

— Ты просто умница, — сказал я восхищенно.

Дальше мы ехали молча. Я давал Марди время прийти в себя после известия о смерти Блонд и. Мы быстро миновали Плэттсвилл. И вскоре я свернул в сторону от главной дороги. Минут через пятнадцать мы доехали до небольшого деревенского отеля.

Парень за стойкой казался на три четверти мертвым, но оставшейся четверти хватило на то, чтобы проводить нас в спальню и принести мне выпить. Когда мы остались одни, я приложился прямо к горлышку. Марди устало опустилась на кровать. Я задумчиво смотрел на нее.

— Ты ложись и спи, а я позвоню Эдди и потом лягу спать.

Она подняла голову.

— Хорошо, Ник, иди и позвони. Только вернись поскорее.

Я спустился вниз, чтобы позвонить Эдди. Он был на месте и не дал мне рта раскрыть.

— Ник, ты знаешь, такого у нас не бывало со времен большого пожара. Я явился в бюро и дал им работу. Сперва они думали, что я рехнулся, но когда узнали, кто я, заинтересовались. Мы кинулись за Кацем, но сержант его так отделал, что он рта не мог раскрыть. Ему сделали укол, и джимены вывели его на улицу, чтобы посадить в свою машину. Они ни в чем не сомневались, но меня так не проведешь, я остался в полиции. Джименам и Кацу дойти до машины не удалось. Появились ребята и открыли огонь из автоматов. Каца разрезало пополам, одного джимена ухлопали на месте, а двое принялись отстреливаться. И стрельба поднялась, я тебе скажу! Только что артиллерии не было. Но длилось это все не более пяти минут. Феды чуть не рехнулись. Они устроили облаву одновременно на дом Спенсера, на «Маккензи»… и пристань. Это была грандиозная чистка. Они взяли всех. Спенсера, Верзилу и еще целую банду всяких подонков. У них сейчас столько доказательств, что их хватит надолго, чтобы во всем этом разобраться. И я по уши увяз в этом деле.

— А как насчет меня? — спросил я.

— Ты тут ни при чем… как мы и договаривались. Послушай, братец, я страшно рад, что Каца укокошили. Иначе он свалил бы на тебя убийство Блонди.

Я замер. Я совсем забыл, что Кац мог бы пришить мне это дело. Да, хорошо, что его убили.

— О’кей, Мо, — сказал я. — Я иду спать. Послушай, я нашел Марди. И мы на время спрятались. Я почитаю газеты, а после суда мы вернемся. Я боюсь, что мою детку впутают в это дело.

— Хорошо, передай ей мой привет. Она умная девушка.

— Всего хорошего, дружище, — и я повесил трубку.

Я влетел в комнату. Марди сидела на постели и ждала меня. Я заметил какое-то странное выражение в ее глазах. Я ей ничего не сказал и начал раздеваться.

— Я разговаривал с Эдди, — сказал я, когда разделся. — Он сильно возбужден. Спенсер в тюрьме, и нам с тобой больше не о чем беспокоиться.

— И Лу Куртис тоже в тюрьме?

Я изумленно уставился на нее.

— Лу Куртис? А почему ты беспокоишься о нем? Эдди сказал, что все они в тюрьме.

— Но он прямо сказал, что Лу Куртис в тюрьме? — голос ее звучал очень твердо.

Я присел на постели.

— Что заставляет тебя интересоваться им… больше, чем остальными.

Она странно посмотрела на меня и покачала головой.

— Мне просто захотелось узнать.

За этим что-то крылось, но я не хотел давить на нее.

— О Куртисе он не упоминал, но он сказал, что все в тюрьме.

Она вздохнула. Я почувствовал, что не смогу уснуть.

— Расскажи мне все, милая, — мягко попросил я.

Она посмотрела на меня испуганными глазами.

— Ник, ты любишь меня? Ты в самом деле любишь меня? Не только вчера и сегодня, но и завтра ты будешь любить меня?

Я обнял ее.

— Ты навсегда моя, Марди.

— И готов сделать для меня что-то такое, чтобы доказать свою любовь?

— Конечно! — кивнул я. — Но что ты имеешь в виду?

— Я хочу, чтобы мы уехали и никогда не возвращались в этот штат. Мы уедем далеко-далеко, начнем все сначала. Ты готов это сделать для меня?

— Ты хочешь никогда не возвращаться сюда?

— Да.

— Но, Марди, мы же должны на что-то жить. У меня здесь все связи. Я очень долго жил здесь. Меня здесь знают. Я увезу тебя отсюда до суда, но потом мы приедем сюда, чтобы зарабатывать на жизнь.

Она покачала головой.

— Деньги не имеют никакого значения. У меня есть все, что нам понадобится. — Она достала длинный конверт и протянула мне.

— Посмотри, вот это — тебе.

Я открыл конверт и удивился. Там лежали облигации. Двадцать тысяч долларовых облигаций. Я отложил конверт и уставился на Марди.

— Это мои облигации, — сказала она неприятным голосом. — Их хватит нам с тобой, чтобы уехать и начать все сначала.