Отбросив в сторону жалкую безжизненную оболочку того, кто звался Сирдомином, Селинд приготовилась атаковать самого Искупителя.

Бог, некогда бывший Итковианом — безмолвный, пораженный свидетель стойкой обороны, невообразимого мужества — поднял голову. Он ощутил присутствие. И не одно. Мать. Сын. Так давно разделенные, они соединились на путях столь таинственных, столь непостижимых, что нам никогда не понять. А потом его словно затопило. Это был дар истины, истины искупления. Он прерывисто вздохнул.

«Мне было показано… мне было…»

Он двинулся навстречу ей.

— Благодарю тебя, Аномандер Рейк, за нежданный дар. Мой тайный друг, прощай!

Искупителю не нужно было покидать курган бесполезных богатств, не нужно было представать перед Тьмой. Нет, он мог теперь пройти прямо в ее царство.

Сквозь стену иссякающего дождя, туда, где стояла она — неуверенная в себе, дрожащая, оказавшаяся на краю забвения.

Он обнял Селинд.

И, крепко сжав ее плечи, сказал так: — Благословляю тебя, да не будешь ты одержима. Благословляю тебя, чтобы ты начала вовремя и исполнила все необходимое. Благословляю тебя во имя Искупителя, во имя мое, против жестоких, против пожинающих души, против забирающих жизнь. Благословляю тебя, чтобы жизнь твоя, как и всякая жизнь, исполнялась до конца, ибо мир достигается в завершении.

Против этого Умирающий Бог не нашел защиты. В его объятиях Умирающий Бог решил, будто не сам напал на Искупителя, но был призван им. Что не сумел вовремя заметить тайного воздействия. Что Искупитель способен исцелить то, что никому не под силу.

Здесь, в чистой Темноте. У самых Врат к Матери Тьме, ибо нет лучшего места для возрождения.

Умирающий Бог просто… ускользнул прочь.

А Селинд… что же, она упала ему в руки.

Искупитель оставляет право судить другим. Это позволяет ему, видите ли, очищать всё.

И вода чиста между ними.

Пепел оседал на тихую, безмолвную сцену. Легионы хаоса ушли из Драгнипура, ибо добыча их исчезла. Повозка стояла неподвижно; бока ее покрывали трещины. Драконус бросил взгляд туда, где стояли Скованные. Столь многие убиты, пожраны. Взор на мгновение остановился на впадине, на том месте, где сражался демон Жемчужина, где он пал, не сдаваясь до самого конца.

Он заметил, что солдат по имени Искар Джарак, сидя в седле, смотрит туда, где только что был Аномандер Рейк, на груду недвижных тел. На них не осталось и следа татуировок.

Драконус подошел к всаднику. — Ты знал его, не так ли?

Искар Джарак кивнул: — Он назвал меня другом.

Драконус вздохнул: — Хотел бы сказать так же. Хотел бы… хотел бы знать его лучше, чем довелось. — Тут он услышал, как приближается еще кто-то. Повернулся, сказал Худу: — Владыка Смерти, что теперь? Мы остались скованными; мы не сможем уйти как Сжигатели Мостов и Серые Мечи. Нас осталось слишком мало, чтобы тянуть повозку. Да и тянуть некуда. Я жалею, что не встал рядом с остальными. Погибли бы сразу…

Искар Джарак хмыкнул. — Ты верно сказал, Драконус. Ты плохо его знал.

— Что это значит? — скривил губы Драконус.

— Это значит, — сказал Худ, — что мы подошли к последней части сделки. Он был верен слову, но теперь всё выпало из его рук. Он подписал обещание, да — но достаточно ли этого?

— Стыдись, Худ, — бросил, натягивая удила, Искар Джарак. — Нет такого глупца, что предаст Сына Тьмы, ни в этом деле, ни в иных. Что с того, что он ушел от нас, вернулся во владения матери?

— Ты стыдишь меня, Искар Джарак?

— Точно.

Джагут фыркнул. — Принято, — сказал он.

Баратол сел на мостовую. Ему казалось, что в теле переломаны все кости, порваны все мышцы. Ему хотелось вскочить, однако он боролся с побуждением, опасаясь, что любое усилие его убьет. Кузнец снова поглядел на тело, на меч, разрубивший лицо и застрявший в черепе. Он заметил глубокие раны на ногах, там, где Гончие хватили его. Крови не было.

Подошел Дергунчик, присел рядом. — Глянь, куда мы докатились. Повсюду звериная кровь. А ты, ты встал против одного из чудищ с дурацким топором!

— Поможешь встать?

Дергунчик выпучил глаза и вздохнул. — Нужен будет вол — ты ж тяжелый как бхедрин. Ладно. Я пригнусь, а ты вставай, словно я ступенька. Только не стыди, если у меня коленки подогнутся.

Недавно подъехала карета. Перед ней стоял алхимик Барук — тот, что прогнал их недавно — а рядом с ним воин (ясно было, что в нем есть кровь Баргастов) с громадным молотом за спиной.

Воин подошел к мертвому Анди и поглядел на тело.

Баратол с трудом встал — Дергунчик закряхтел под его весом — и распрямил спину, тихо сказав спасибо. Оглянулся, чтобы узнать, кто еще выжил. Воин — Тоблакай и женщина, которая вроде была его спутницей. Еще две юные тоблакайские женщины — а может, и девочки. Большой пес с таким количеством шрамов, что трудно поверить. Великие Вороны всё сидят на крышах, иные сгорбились на мостовой, словно черные демонические гномы или безмолвные призраки.

Золотой свет зари струится сквозь нависшие над городом тучи. Не слышно привычной утренней суеты пробуждающихся улиц.

За этим собранием показывались другие фигуры. Горожане, стражники… бледные лица и закрытые рты. Словно испуганные беженцы, они не решались подойти ближе, но и уходить не хотели.

Верховный Алхимик держался на приличном отдалении от Баргаста и мертвого Тисте Анди. В глазах его читалось горе.

Он заговорил: — Каладан Бруд, то, чего он желал, нужно…

— Подождет, — рыкнул Баргаст. — Подождет. — Он согнулся, вытянул руку и схватился за черный меч. Без лишних церемоний вырвал лезвие из плоти и выпрямился.

Казалось, все присутствующие затаили дыхание.

Каладан Бруд смотрел на оружие в своих руках. Баратол видел, что губы Баргаста искривились в улыбке, обнажая подпиленные зубы. Повернувшись, он ушел к карете, открыл дверцу и швырнул меч внутрь. Железо лязгнуло, звякнуло. Дверца захлопнулась.

Баргаст огляделся и ткнул пальцем: — Вола и телегу.

— Каладан …

— Я сделаю как хочу, Барук. — Звериные глаза отыскали Баратола: — Ты. Помоги мне.

Баратол, сдерживая стоны, схватился за ноги Тисте Анди, пока Бруд поднимал тело за плечи.

Дергунчик подвел телегу и встал рядом с волом. Лицо его было грустным.

Здоровяки уложили тело Рейка на дно, покрытое пятнами старой крови. Бруд надолго замер над ним. Потом выпрямился и поглядел на алхимика. — Я сделаю ему курган. К западу от города.

— Каладан, прошу. Это подождет. Нужно…

— Нет. — Бруд прошел к Дергунчику, одной рукой оттолкнул фаларийца, другой схватился за ярмо. — Я сделаю это. Никто другой не должен разделять мою тягость. Каладан Бруд и Аномандер Рейк — вместе в последний раз.

Вол начал зловещий путь. Воин рядом, тело другого — сзади, в повозке.

Процессия замерла через десять шагов, ибо некий жирный коротышка в красном жилете встал на пути вола. Каладан Бруд поднял глаза и нахмурился.

Коротышка с удивившим всех изяществом поклонился и отошел в сторону.

Бруд промолчал, попросту вновь заставив вола двинуться.

Говорили, что он спас Даруджистан. Один раз, годы назад, и теперь снова. Лорд Отродья Луны, прошедшей ночью опустивший наземь темноту, темноту и холод, погасивший бушевавшие пожары. Каким-то образом выдавивший жизнь из разбушевавшихся сил разрушения. Спасший всех. Говорили, он одной рукой изгнал демонических Псов. Говорили, в момент его гибели разорвалось сердце луны. Доказательство до сих пор висит в небе.

Кто его убил? Никто не знал точно. Слухи о возвращении Ворканы разожгли молву о темном предательстве. Контракт с малазанами. Слепая ярость какого-то бога. Одно ясно: смерть его была предопределена. Разве не высыпали поклонники Дессембрэ из своего капища? Не пришло ли время Повелителя Трагедии? Ох точно, ох уж точно.

Так что люди без всякого зова выходили на улицы. Вставали вдоль пути Каладана Бруда, ожидая прохода воина, вола и телеги. За ним следили в молчании; когда процессия проходила мимо, люди шли следом. Целая человеческая река.