Из животных хорошо нам знакомых великолепный слух у собак и волков. Шорох травы под ногой они слышат за пятьдесят метров, тогда как человек способен уловить такие же звуки не далее пяти метров. Собаки и волки различают звуки не только по степени громкости, но также по характеру и частоте. Знакомый мне северный летчик рассказывал: привязавшийся к нему аэродромный пес прекрасно знал звук его самолета и бежал к посадочной полосе, едва услышав нарастающий шум мотора. Животные чувствуют ритм и гармонию звуков. Известны случаи, когда собаки радостно лаяли, услышав мелодии, которые им «по душе», или, наоборот, рычали, услышав музыку неприятную. Некоторых животных, например, дельфинов, каланов и лошадей, можно научить ритмичным движениям под музыку (почему не назвать это танцами?).

Но высших акустических способностей в животном мире достигли, конечно, птицы. Люди долгое время думали, что «птицы поют для удовольствия человека». Заблуждение это — уже большая похвала птичьему мастерству. Теперь же мы знаем: пение птиц — это выражение чувства, разговорный язык, способ обозначить свою территорию, привлечь внимание самки. У других животных в брачную пору жизнеспособность, силу и ловкость выявляют турниры. У многих же птиц выбор решает песня. Песня служит мерилом всех достоинств, необходимых для продолжения рода. Из всех существ, способных издавать звуки, только птицы могут имитировать (и с высокой степенью точности!) человеческий голос — вспомните попугаев, говорящих скворцов. Некоторые птицы успешно повторяют пение какого-либо соседа, собирают случайные звуки. Так, скворец, например, может вдруг замяукать, прокричать иволгой или повторить скрип тележного колеса. Доказано: способность петь «свою песню» птица получает в наследство.

Но природа дает ей лишь «черновые наброски». В дальнейшем природный задаток должен обогатиться учебой у более опытных и умелых. Замечено это давно. Любители певчих птиц рядом с клеткой, где живет «дебютант», вешают клетку с хорошим певцом…

Многие звуки животных человек с успехом воспроизводит. Нехитрым приемом (во время осеннего гона) я подзывал возбужденных лосей.

Пищиком, подражая мыши, охотник подзывает лисицу, манком подзывает уток, перепелов, на трещотку ведут промысловый лов рыбы. Искусным подражанием вою подзывают на выстрел даже умных и осторожных волков. А нынешняя техника звукозаписи позволяет с высокой точностью воспроизвести любые звуки.

Проигранные в природе, они вызывают поразительную реакцию. На стрекот самца-кузнечика к репродуктору собираются самки-кузнечики, на писк синицы «тут корм!» к репродуктору устремляется группа синиц и начинает искать этот корм. Крик чайки «опасность!» мгновенно заставляет подняться и улететь всю стаю…

Мы говорили о звуках живой природы. Вместе с шумом лесов, журчанием воды, шорохом трав и дождей эти звуки служили фоном, сопровождающим людей со времен появления их на земле. Наследственная память наша хранит этот фон и тоскует о нем. Не случайно на раздраженную городскими шумами психику человека так благотворно влияет июльский стрекот кузнечиков, щебетание птиц, шум морского прибоя или даже концерт прудовых лягушек.

Сейчас люди в большинстве своем живут в мире искусственно созданных звуков: гудение моторов, шум и лязганье механизмов, рев самолетов, музыка в записях и по радио. От этих шумов человек начинает заметно страдать. По данным французской Академии медицины, уровень шума в больших городах за последние тридцать лет удвоился. Что влечет за собой этот факт? Исследования в Нью-Йорке показали: «Шум оказывает вредное влияние не только на органы слуха, но и на весь организм в целом. Сердце ускоряет свою работу, сосуды расширяются, начинаются судороги желудка и кишечника. Сам человек может не замечать этих симптомов, но они не проходят бесследно для организма». Это подтверждают и другие исследования. Английские медики подсчитали: в Великобритании один из четырех мужчин и одна из трех женщин больны неврозами из-за шума.

Или вот две строчки статистики: «Фармацевты в Орли (где расположен крупнейший аэропорт Франции) продают местным жителям в семь раз больше лекарств, успокаивающих нервную систему, чем в других районах Парижа». Австрийские ученые делают вывод: «Шум в больших городах сокращает жизнь человека на восемь-двенадцать лет».

Страдают ли от излишнего шума животные? Да. Хотя реакция на него у разных животных, как видно, не одинакова. Мыши, на полминуты помещенные в зону сильного шума, гибли. Лоси, как я заметил, длительно наблюдая их в окрестностях Внуковского аэродрома, на рев самолетов не реагируют и привычных мест обитания не покидают. А вот слоны гораздо больше чувствительны к шумовым перегрузкам.

Этот снимок сделан в лондонском зоопарке. От рева взлетающих самолетов животные теряют спокойствие и даже заболевают. Пришлось снабдить их наушниками. Усиление шумов на земле рождает проблемы серьезные и большие. Они столь же серьезны, как и борьба за чистый воздух и воду.

_{Фото из архива В. Пескова. 19 марта 1972 г.}

Повесьте скворечник…

(Окно в природу)

Лучше всего я почему-то помню весну 43-го года. Немцев выгнали из Воронежа, и мы вернулись в родное село. В селе проходила запасная линия обороны. Улицы были изрыты траншеями. В кирпичных домах саперы вырыли ямы, в стенах проделали амбразуры. Каждый дом надо было чинить. И все это делали старики, бабы и мы, ребятишки. Наш домишко не стоял, как видно, на стратегической линии, в нем уцелели стены и пол, окна не были заложены кирпичом. И моя работа в ту весну была проще, чем у других, — я делал скворечник. До этого каждую весну скворечник делал отец, а я наблюдал за работой. Теперь «старшим мужиком» в доме был я, и в числе прочих забот была и эта, очень приятная для меня, — сделать скворечник.

В блиндаже из-под мерзлой земли я вынул сырую толстую доску. Дня три доска сушилась на солнце. От нее шел пар, запах смолы и земли. Я тем временем откопал в потайной яме отцовские инструменты, и началась работа…

Почти тридцать лет прошло, но я помню, как вынимал из доски ржавые гвозди, как под рубанком шуршала сыроватая стружка и как от стены соседнего дома откликался эхом стук топора. Орали воробьи. С крыши лилась капель.

Тайком от матери я ломал и с аппетитом обсасывал ледяные сосульки. И опять стучал топором, долбил доску, заколачивал гвозди. И вот на шесте кверху поднялся скворечник. В нем сразу же поселилась парочка воробьев. Но со дня на день должны были появиться скворцы. И они появились. Однажды утром меня разбудила мать со словами: скорее, скорее… накинув шубенку, я выскочил на порог и увидел войну: отливавший синевою скворец выдворял из домика воробьев. Летел пух, крик стоял такой, что даже кошка с любопытством подняла морду кверху и наблюдала за потасовкой. Война шла за мою скворечню… Скворец победил, и вечером до темноты я слушал, как он свистел, щелкал, в лад песне шевелил крыльями.

Весна в 43-м году была тяжелой. Ели мерзлую, пролежавшую зиму под снегом капусту, копая лопатами огород, собирали остатки прошлогодней почерневшей картошки. Хлеб пекли желудевый. Но, странное дело, лучше всего я помню не тяготы этой весны, а скворечник, сколоченный из блиндажной доски, и счастливую песню маленькой черной птицы, поселившейся в нем. Так устроена наша память…

Все это сказано для того, чтобы можно было вам посоветовать: сделайте и повесьте возле вашего дома скворечник! И не откладывайте.

Прямо сегодня возьмите доску, топор, рубанок, гвозди и — за работу.

Рецепты, каким должно быть птичье жилье, давать не будем. Посмотрите обжитый домик где-нибудь по соседству и принимайтесь за дело. Главное — не проявить излишнее мастерство.

Вот посмотрите, сколько умения и труда вложил в работу один мой знакомый в Звенигороде. Не скворечник — а сказочный терем! Стены — из бревнышек, как у избы. Над крышей — резная доска. Три оконца, резное крылечко, леток с балконом, желоба для стока воды. Все покрашено яркими красками. Люди, проходя мимо, открывают от удивления рты. Но скворцы в таком доме не селятся. «Архитектурные излишества» их только пугают.