И мы обязаны сохранить и оставить ее нашим потомкам». (Владимир Старостин, Москва). Полезней поразмышлять сейчас без эмоций. Прежде всего надо ответить товарищам, написавшим: «Приезжайте спасать и нашу речку!» Этот доверчивый и наивный призыв — заблуждение. Нет человека, который один мог бы решить проблему столь сложную. И даже взявшись за все сообща, не тотчас ее решишь.

Но иного пути нет. Только терпеливо, мудро и сообща можно добиться успеха.

* * *

Недавно принят очень важный закон — «Основы водного законодательства» страны. Этот государственной важности документ вызван жизнью. Вода поставлена в первый ряд важнейших природных ценностей. Но опять же не следует думать, что закон, будучи обнародованным, автоматически разрешит все проблемы. Закон призван регулировать противоречия, возникающие между растущим и очень сложным хозяйством страны и бережливым, рациональным использованием воды. Противоречия эти естественны. И впредь у некоторых ведомств, заводов, сельскохозяйственных объединений будут желания решать свои хозяйственные дела «более дешевым способом», за счет природы. Вот с этим, опираясь на силу закона, мы должны провести борьбу. Одному прокурору за всем уследить невозможно.

Чего нам надо добиваться, применяя «Закон о воде» к проблеме маленьких рек? Прежде всего надо поставить заслон распашкам поймы.

По письмам хорошо видно: речки заметно мелеют, как только в пойме появляется плуг. На том же Дону в свое время пойма угодливо отдавалась под кукурузу. Я помню необычайно высокие урожаи «царицы полей», которые ставились всем в пример. Но хозяева урожаев стыдливо молчали, за счет чего достигнут успех и какой урон наносит этот «успех» земле и воде.

Позже в той же Воронежской области начались поиски «местной целины». Этой целиной в большинстве случаев оказывалась все та же пойма. Достигнутый сиюминутный эффект оборачивается теперь иссушением речек, истощением земли.

Там, где тронута пойма, результат одинаков.

Вот символическая картинка, о которой сообщает Сергей Кулигин (Серпуховский район): «Рядом работают два механизма. На берегу — трактор с огромным плугом, а на воде — землесос углубляет обмелевшую от смытой земли Оку. «У тебя закурить есть?!» — кричит тракторист человеку на землесосе… Закуривают и продолжают работу, нелепость которой не нуждается в объяснении».

Время и опыт показывают: увещевание и призывы «беречь!» недостаточны. Верховной властью, опираясь на новый закон о воде, надо навести порядок в использовании пойменной земли, и без промедления.

Теперь поднимемся выше поймы, в поля. «Когда пролетаешь на самолете над равниной России и Украины, хорошо видно: землю грызет огромный червяк», — пишет один из читателей.

Речь идет об оврагах. Хорошо известно, сколько земли ежегодно пожирается этими «червяками» и какая масса земли выносится из оврагов в реки. Заделать вершины оврагов! Эта мера, до крайности необходимая и всем понятная, почему-то не осуществляется.

Нередко видишь такую картину: совхоз-миллионер строит богатый Дворец культуры, строит каменные дома, прокладывает дороги. Но миллионер не удосуживается поставить заслон оврагам на земле, которая его поит и кормит. Если у колхоза или совхоза не хватает хозяйственной ответственности, государственной властью надо его заставить беречь землю и воду, ибо это достояние всего народа.

География откликов на очерк об Усманке говорит о том, что наиболее уязвимыми хозяйственной деятельностью человека оказались речки степной и лесостепной полосы — Ворскла, Сердоба, Хопер, Карачан, Псел, Медведица, Калитва, Мокша… Это речки зоны пониженной влажности. В этих местах вода особенно дорога.

Но именно тут меньше всего ее берегли. Помимо причин, о которых уже шел разговор, многие читатели обмеление рек объясняют непродуманной мелиорацией. Вот выдержки из обстоятельного письма острогожцев А. Венгрижиновского и Н. Трасковского:

«Наша Тихая Сосна лет десять назад была полноводной красавицей. Это был живой организм — сильный, одолевавший большое пространство и приносивший Дону много воды. В реке были глубокие, богатые ценной рыбой плесы и омуты. На берегах росли ветлы и камыши, защищая безлесную речку от водной эрозии и заиливания… Теперь речки нет. Сделано двенадцать спрямляющих русло каналов, по которым вода сбегает бурным потоком. Прибрежные родники заилились, пойменная земля подвергается быстрой эрозии. Промысловая рыба, заходящая с Дона, погибает в зимнее время от промерзания мелководий. Шестой год уже невозможно искупаться на Тихой Сосне.

Население лежащих у реки деревень лишилось прекрасного места для отдыха. Ландшафт обезображен, на месте зелени у протекавшей воды видишь теперь горы развороченной земли. Создана угроза нормальному водоснабжению населения, а засушливые годы могут оказаться катастрофическими и для сельского хозяйства…»

Очень тревожный факт. Но новость ли это?

Опыт показывает: «индустрия мелиорации» с ее могучей техникой и большими объемами работ часто оказывается негибкой, неповоротливой, не учитывающей местные конкретные условия. Однако критические замечания почему-то не принимаются во внимание. «Мелиораторы осушают земли, не консультируясь с ее хозяевами», — писал в газете «Сельская жизнь» 11 августа 1967 года секретарь Острогожского райкома КПСС М. Мамонов. Можно привести много других свидетельств такого же рода. И мы просто обязаны вспомнить сейчас мужественный голос агронома и писателя Гавриила Николаевича Троепольского, публично указавшего на ошибку в самом ее зачатии.

Однако писателя не только не послушали, но на месте, в Воронеже, подвергли остракизму, объявив дилетантом. И вот теперь время подводит итоги. «Дилетант» оказался целиком прав. Борцы же за «местную целину», поощрявшие непродуманную мелиорацию, перед лицом совершенного стали не так воинственны. Но прежней Тихой Сосны-то нет…

Вывод из этого можно сделать только один: законы природопользования игнорировать нельзя ни на один день. Всякое желание в обход объективных законов получить «сиюминутный прибыток» оборачивается труднопоправимыми потерями.

Мелиораторы в нашей стране ведут огромный объем работ. Тем большей должна быть ответственность. Слово «мелиорация» для многих людей связано с понятием осушение. Но в степной и лесостепной зоне надо семь раз обойти озеро или болотце, прежде чем решиться его осушить. Ибо на осушение часто обрекается колыбель воды. В степной и лесостепной полосе надо бороться за воду, а не против нее.

Среди серьезных причин, угрожающих рекам, читатели называют бурно растущее в последние годы строительство по берегам.

«Строятся дачи, рыбацкие поселки, строятся корпуса однодневных домов отдыха, профилактории, корпуса турбаз и так далее». Я могу подтвердить эти слова личными наблюдениями на той же Усманке и реке Воронеж. Еще недавно тихие, берега этих рек сейчас молниеносно застраиваются соревнующимися друг с другом ведомствами. Попытки возражать против этого встречаются вопросом: «Вы что же, против здорового отдыха трудящихся?» Нет, мы не против здорового отдыха, а как раз за него! Реки не должны превращаться в шумные радиофицированные и электрифицированные «проспекты». Реки должны оставаться тихим, располагающим к отдыху местом «для всех».

Застроенные берега (причем как раз в самых живописных местах) лишают речку ее красоты. И не только красоты. Всякая стройка — это неизбежная вырубка леса. Житье на берегах — это опять же неизбежное повреждение леса, захламление берегов и самой воды бытовыми отбросами. Строительство по берегам речек надо остановить специальным строгим распоряжением, и без промедления, памятуя, что строят сейчас очень быстро.

* * *

Много читателей, ссылаясь на «Основы водного законодательства», требуют более строгих мер, пресекающих постоянное загрязнение речек отходами кожевенных, сахарных и разных других заводов. Серьезный счет предъявляется животноводам. «Пастьба скота в лесах, лежащих по берегам, не дает подниматься подлеску…» «Сильно загрязняют воду маленьких речек коровьи стойла. Их почему-то стали делать не в стороне от рек, а прямо возле воды». Много претензий в письмах к «дикому туризму»…