Ну да найдешь!..»

На том они расстались.

В Баку на привокзальной площади Антон нанял молоканскую фуру, забрался под тент. Здесь солнце не разило в упор, но вместе с пассажиром укрылись под брезентом зеленые жирные мухи. Беспрестанно отмахиваясь от них, Антон все же с любопытством глазел по сторонам. Он знал из книг: именно здесь находилось некогда капище гебров-огнепоклонников, последователей Зороастра, создателя культа Света и Огня. От вокзала шли обычные улицы, только не было вдоль них ни единого деревца, лишь кое-где по стенам домов вились вверх морщинистые толстые виноградные лозы, похожие на клубки змей. Из-под белесых от пыли листьев свисали тяжелые гроздья. Но вот потянулись низкие плоскокрышие строения. На окнах – решетки. В подвалах – духаны. Узкое пространство меж каменных стен заполняла грязная шумная толпа. Тут готовили на жаровнях, стирали, стригли, брили. Сквозь толпу пробирались обвешанные мешками и корзинами ишаки. Фура едва тащилась, как парусная лодка в штиль. Едко пахло мазутом, керосином, гнилью.

Наконец, миновав стены старинной крепости, телега выбралась из сумятицы старого города. Дорога начала забирать вверх, вдоль выветренного среза известнякового холма. Слева открылось недвижное море, ближе подступили вышки – деревянные пирамиды с низкими дощатыми пристройками. Земля была желтая. То тут, то там на ней проступали исчерна-фиолетовые озерца и еще удушливей запахло нефтью. У строений копошились черные фигуры. Копры нефтяных вышек напомнили Антону башенки над стволами рудников Нерчинской каторги. Только здесь все выглядело страшней: зной, смрад, испепеленная земля без единой травинки. Да, более подходящего места для своих жертвоприношений Зороастр вряд ли мог найти!..

Фура одолела подъем. Дорога начала спускаться с холма. Внизу распростерся поселок. Антон увидел закопченный корпус электростанции, а в стороне, на скале у самого моря, и тюрьму. Дом Мамеда-али должен был быть где-то неподалеку… «Резалка, – повторял он про себя странное название. – Зарезали там кого-то?.. Зеленая калитка…» Путь от вокзала занял почти два часа. Полыхающий, с расплавленным ободом, край солнца уже коснулся вершины холма.

На площади перед «Электрической силой» Путко отпустил возчика, подождал, пока фура уедет. Пыльный пустырь. Узкие улочки, зажатые меж сложенных из нетесаного известняка оград, расползаются в разные стороны. Табличек с названиями нет и помину. Эта Резалка или та?..

Он выбрал улочку, ведущую напрямик к морю. Через сотню шагов уперся в тупик. Свернул. Начал кружить, обливаясь потом, проклиная дурацкий, чистой шерсти, костюм, проклиная Камо за то, что плохо объяснил, проклиная себя и весь свет. На удивление, все калитки были железными и все улочки упирались в солончаковую площадку, за которой лежало море.

Может быть, здесь?.. Открыл. Только ступил за калитку, как сзади и с боков на него навалились, схватили. Он напряг все силы, сбросил, в тот же момент получил сокрушающий удар по ребрам, взвыл от боли. Ему заломили руки, вдавили в рот кляп и поволокли. На краю двора был сарай. Втащили, бросили наземь. Их было трое. Двое прижимали к глиняному полу, а третий, старший, выворачивал карманы. Грабители? Шпики? Старший зажег керосиновую лампу, начал просматривать под ней каждую бумажку. Антон задыхался. Он был не в состоянии пошевелиться. Старший что-то приказал на гортанном языке. Антона отпустили, выдернули изо рта грязную горько-соленую тряпку.

– Давай вставай! Кто будешь?

– А ты?

– Я спрашиваю – ты отвечай, хорошо, да?.. – В свете керосиновой лампы черное лицо старшего было страшным. – Зачем-почему пришел, а?

Антон подумал: он ничем не рискует, если назовет пароль.

– Я искал Мамеда-али. Чтобы передать ему привет от Васо.

– Почему раньше не говорил! – распростер руки для объятий старший. – Это я самый Мамед!

– Странный способ встречать гостей, – пробурчал Путко, отряхиваясь и разминая затекшие руки. Пощупал ребра: кажется, целы.

– Ха-ха-ха! – сверкнул белыми зубами хозяин дома. – Мне сказали: ходит чужой туда-сюда. Ему что надо? Фараон? Забирай свою хурду-бурду. – Он протянул все, что извлек из карманов пришельца. – Провожу!

Провожать было недалеко – выйти из сарая и войти в дом Мамеда.

– Ну, знаешь! – с сердцем сказал Антон, увидев улыбающегося до ушей Камо. – Что ни встреча с тобой, то фокусы: на Шайтан-базаре чуть не утопили, здесь поколотили.

– Спасибо скажи Иисусу или аллаху, что на кол не посадили! – расхохотался друг. – Ты же на Востоке, а тут свои законы. – Оглядел еще злого Антона. – И поделом! Ишь каким франтом пожаловал! С золотой цепью и чуть не во фраке! Как не притащил за собой всю бакинскую охранку?

– Потому и не притащил.

– И то правда, – согласился Тер-Петросян. – Теперь давай пошевелим мозгами, как нам выбираться отсюда. У Мамеда-али есть один план…

Антон чувствовал себя рядом с Камо совершенно спокойно: все получится так, как придумает его друг, даже если это будет самый фантастический план. Хоть по земле, хоть по воде – скоро выберутся они отсюда, а еще спустя несколько дней увидит он своих товарищей. Может быть, Ольгу… И снова – работа. Вероятно, вернется назад вместе с Камо. Если не дадут другого задания…

Но Камо, на следующий день пошептавшись с Мамедом-али с глазу на глаз, сказал Антону:

– Меняются наши планы. Мне-то приказано убираться немедленно. А ты должен остаться. Нужен здесь. – В голосе его прозвучала нескрываемая зависть. – Приехал один товарищ… Не буду тебе называть кто. Этому товарищу нужен помощник для очень важного дела. Согласен?

– Еще бы!

– Он такой же мой брат, как и ты… Знаешь, когда мы с ним начинали? Кажется, я рассказывал тебе, как еще в третьем году, в тифлисском театре, на Шекспире, мы листовки бросали с галерки и одна пачка хлоп прямо на лысину командующему войсками? Это он, товарищ, мне помогал! А в пятом, на демонстрации, вместе с ним несли мы красное знамя по Головинскому проспекту, мимо дворца наместника… – Он тяжело вздохнул. – А теперь приехал и даже встретиться со мной не может: конспирация. Такое важное у него дело. Но какое, я и сам не знаю.

Антон уже не мог усидеть на месте:

– Когда я увижусь с ним?

– Не торопись. Когда теленок бежит впереди коровы, знаешь, что с ним волк делает?

– Косточки выплевывает, – согласился Путко. – Да ведь мы с тобой такие, что не проглотишь нас и не выплюнешь. А все же…

– Вот когда выпроводишь меня из Баку, чтобы не навел я на его и твой след полицию… Эх, мне бы тоже остаться!

Потом втроем они обсудили, каким путем выбираться за границу Камо. Мамед-али предложил пароходом. У него были надежные друзья на некоторых судах, курсировавших через Каспий в Персию.

Этот разговор был вчера. И вот теперь Камо и Антон сидели в глинобитном сарайчике и ждали Мамеда-али, который с утра отправился в порт.

Уже начало темнеть, когда наконец звякнула железная калитка. Улыбающийся Мамед-али шел через двор.

– Собирай свою хурду-бурду! – Он сдернул с головы шапку, провел ладонью по мокрому, черному от загара и грязи лицу.

Рассказал: в порту заканчивает погрузку «Аббасия», уходит завтра в полночь. Капитан в дружбе с полицией и пограничной стражей. К тому же в порту перед самым отходом каждую пассажирскую и грузовую «коробку» тщательно осматривают таможенники. Но Мамед-али договорился с кочегарами и «дедом»-механиком: они ребята что надо, тоже большевики.

Решили так: когда «Аббасия» после таможенного досмотра выйдет из гавани, они сбросят пар и остановят посудину в открытом море. Мол, поломка. Это произойдет около полуночи. К тому времени Камо должен подойти в лодке к борту судна. Все остальное берут на себя матросы.

– Придется суток двое посидеть в бочке или в мешке, – подмигнул Камо. – Да мне не привыкать! Ну а с персами я общий язык найду, есть у меня кой-какие адреса в Энзели и Реште. – Достал бумажник, вытряхнул все его содержимое на стол – несколько купюр. Выскреб горстку мелочи. – Хм, все, что осталось…