— Как вы объясняете такой подвох? — обратился бородатый к нам по-русски с небольшим акцентом, когда сопровождающий кончил говорить и отошел в сторону.

— Для нас это полнейшая неожиданность, — признался я. — Мы так же, как и вы, возмущены теми, кто все это подстроил.

— А кто они? — поймал он меня на слове.

— Если бы мы знали… — тяжело вздохнула Таня.

— Мне нечего вам больше сказать, кроме того, что отвечать придется вам, доставившим этот хлам. Мы предоставим вам возможность связаться с вашими хозяевами, и если в течение пяти дней нам не доставят нормальный груз или не вернут деньги, о сумме которых мы еще поговорим, вас расстреляют.

— Но при чем здесь мы? — в ужасе пролепетала Таня.

Вожак, повернувшись было к нам спиной, остановился, поглядел на Таню и, не скрывая гнева, повторил:

— Через пять дней, поняла?

Подошла женщина, осмотрела Таню с ног до головы:

— А ты ничего, нашим ребятам понравишься. Ну-ну, спокойно. — Она резанула меня глазами, заметив сжатые кулаки. — Одно движение — и будешь на том свете без своей милой. Хотя и на этом придется потосковать в одиночестве. — Женщина явно издевалась над нами. — Кстати, кто она тебе?

— Жена, — с вызовом ответил я. — И я не позволю разговаривать с ней таким тоном.

— Не позволишь? — зловеще протянула женщина. — А что ты сможешь сделать, вот возьму и передам ее на потеху моим ребятам. Они давно уже своих баб не видели, соскучились.

Я уже готов был броситься на эту суку и сбить ее с ног, но меня опередил вожак:

— Жанна, кончай пустую болтовню! Отведи их по разным комнатам. Вечером устрою радиопереговоры. Тогда и поглядим, что с ними делать дальше.

Жанна сразу как-то сникла, взяла со стола автомат и, показывая дулом на выход, скомандовала:

— Вперед!

Мы вышли и направились под конвоем Жанны к небольшому строению вроде сарая.

— Здесь твоя резиденция, — ткнула она меня автоматом, открыла ключом огромный висячий замок и сдвинула с места железную дверь: — Заходи, гостем будешь.

Меня обдало сыростью и какой-то тухлой вонью. Шагнул. Под ногами зашелестела сухая солома. Обернулся к ней:

— Дайте, пожалуйста, мне и жене напиться.

— А шампанского с пирожными не желаете? Дверь за мной со скрипом закрылась, и я услышал, как со смаком защелкнулся замок. Куда эта стерва повела Таню? Я начал осматривать стены и углы сарая, надеясь найти хоть какую-то щель, чтобы выбраться отсюда и отыскать жену. Но о бегстве нечего было и думать. Куда мы денемся, не зная ни местности, ни дорог? Да и вряд ли можно уйти отсюда незамеченными. Ладно, только бы Таню найти, а там видно будет. Что это за радиопереговоры грозился устроить вожак и как я смогу выйти на Веронику или Вана, не зная ни позывных, ни адреса? Только названия отелей, где они проживали. Но это ничего не даст. Чего стоят одни только угрозы чеченцев — просто дрожь берет. Неужели они их выполнят? И зачем только я вовлек Татьяну в эту авантюру? Сидела бы у Дика под крылышком и ждала моего возвращения. Одному легче выпутаться.

Так, грызя себя и со всех сторон обдумывая случившееся, я скоротал время до вечера. В сумерках послышались чьи-то шаги. Щелкнул замок, и заскрипела дверь. Молодой чеченец с повязанной головой весело пригласил:

— Чего стоишь, выходи, командир ждет.

— Где моя жена? — спросил я Джафара, как только увидел его на крыльце дома.

— Она мне пока не нужна, — коротко ответил вожак. — Иди за мной, — бросил он и, не оборачиваясь, двинулся по вымощенной галькой дорожке.

Я остался на месте. Вдруг надо мной просвистели пули, заставив плашмя броситься на землю. Кованые ботинки остановились около моей головы.

— Пойдешь или нет? — Джафар стоял с хмурым видом, держа в руках «вальтер». — Я сделал два выстрела через плечо, почти не целясь, только попугать. В третий раз буду бить на поражение. Идешь?

Я встал и поплелся за ним. Не умирать же так, по — глупому. Что тогда будет с Таней? Придется делать, что приказывает этот Наполеон.

Мы подошли к приземистому строению из кирпича с длинной антенной на плоской крыше. Радиостанция здесь у них, что ли? Я не ошибся. Вся комната была загромождена радиоаппаратурой, причем довольно мощного порядка.

— Сейчас попробуем связаться с нашими поставщиками, — сказал Джафар и позвал паренька, ожидающего его команды у входа: — Включай рацию и вызывай сначала «Салют» — это Москва, а потом «Герань» — это сама Вероника в Сан-Франциско, — объяснил он.

Я чуть не упал от такой откровенности. Тут что-то не так: или он идет ва-банк, плюя на своих поставщиков, или же дело гораздо прозаичней — собирается прихлопнуть меня и потому не опасается разглашать секреты.

— Чего ты там копаешься, давай быстрей.

Радист не обращал никакого внимания на понукания и делал свое дело. Наконец он снял наушники и передал их вместе с микрофоном Джафару:

— Готово, говорите.

Джафар ловко накинул на уши телефонные пластины и рявкнул в микрофон:

— «Герань», я «Лазурный берег», отзовись.

— Я слушаю тебя, Джафар, что тебе надо? — Голос Вероники звучал спокойно, без всяких помех, будто из соседней комнаты, и шел открытым текстом.

— Что ж ты Веруша, за говнецо такие деньги заграбастала? Мы зубы чистим зубной пастой, а негодное оружие выбрасываем на свалку.

Даже через наушники был слышен радостный смех Вероники. Джафар поморщился, оттопырил наушники и матерно выругался.

— Это ты мне, Джафар? — услышала его последнюю фразу Вероника. — Напрасно злишься. Ругайся на себя. Это тебе подарок за то, что не расплатился за прошлую партию.

— Но я же обещал все вернуть.

— Соловья баснями не кормят. Я дала тебе месяц сроку, а прошел год, так что не обессудь. Наши отношения возобновятся только после расплаты.

— Расплата будет суровая, — пригрозил Джафар. Снова смех Вероники и прерывистые слова:

— Хочешь кокнуть моих послов? А как же их неприкосновенность? — и снова смех.

Джафар выругался и в сердцах плюнул. Передал мне наушники и микрофон:

— Поговори теперь ты, что хочешь обещай, но пусть вернет деньги или пришлет оружие, иначе тебе с твоей бабой конец.

Наушники я не надел. Зачем? И так все слышно. Вот это передатчик! Джафар понял мой жест и любовно похлопал ладонью по аппаратуре:

— Японский! В Москве еще лучше, самый современный.

— Ну что там еще у тебя, Джафар? — не унималась Вероника.

— Это не Джафар, это ваш поверенный, как вы изволили меня окрестить.

— А-а-а, господин полицейский? Рада слышать ваш бодрый голос, видно, вам не так уж плохо, как изображает чеченец. Я его наказала за обман. Так что мы с ним квиты и можем начинать с нуля.

— А нас за что наказали? — спросил я.

— Тоже за обман. Двое полицейских с одним лицом — не многовато ли? Пусть останется один, это естественно. Поэтому я и отправила тебя вместе с женой к Джафару, чтобы он устранил эту несправедливость.

— Вы заблуждаетесь, госпожа Вероника, — возмущенно воскликнул я, а потом уже для ушей Джафара: — Что значит двое с одним лицом, вы там случайно не заработались?

Передал микрофон Джафару:

— Как с ней разговаривать, она, по-моему, просто спятила.

Мне сейчас надо было запудрить ему мозги, запутать его. Постороннему человеку трудно разобраться в ее фокусах. Из телефонов все еще раздавался смех Вероники. Наконец она заткнулась. К сожалению, ненадолго. По мне бы, убраться поскорей из этой радиорубки, а то она еще начнет разъяснять Джафару, что к чему. И она действительно стала его вызывать.

— Чего тебе?! — рявкнул в микрофон Джафар.

— Передай своей жертве и заруби себе на носу, что сведения ко мне лично поступают из Москвы, из самого главного их ведомства. И потому все, что я говорю, проверено и перепроверено, не в пример тебе, там играют без обмана: вечером деньги — утром информация, иногда наоборот.

— У, стерва! — Джафар от злости швырнул микрофон. — Этот подонок, оказывается, работает на два фронта и сразу двух маток сосет — Веронику и нас. Куда он деньги девает, сукин сын?