— Но не следовать же примеру фашисткой агрессии, — не выдержал я.

Не сгущай краски, Генрих. Я спасла раненого летчика, взятого чеченцами в плен. Жанна хотела расстрелять лейтенанта, но мне удалось его вывезти и отправить к своим. Так вот, по дороге он мне рассказал, как было дело. Действительно, бомбил, стрелял, но только по огневым точкам. Ты же военный человек и не можешь не знать, что, когда рвутся бомбы, осколки разлетаются и ранят ни в чем не повинных людей. Да, разрушаются и дома, откуда стреляют боевики, совершается мародерство с обеих сторон. Но это война. Я не оправдываю ее и все, что с ней связано. Но выхода другого не было. И тебе вовсе не обязательно было ввязываться в это дело, становиться в ряды чеченских боевиков. Конечно, все, что я тебе наговорила, далеко не истина в последней инстанции. Но это мое убеждение.

Ия замолчала. Больно было мне слушать от нее эти слова. Отхлестала меня крепко.

Мне не хотелось спорить с ней. Бесполезно переубеждать ее. Уж если она во что-то уверовала, то будет стоять на своем, какие бы аргументы ты ни приводил. Тем более, что во многом Ия права. Чтобы нарушить затянувшееся молчание и сгладить тяжелый осадок от ее монолога, я спросил:

— Интересно, а как бы поступила ты, очутившись в моем положении?

— Прежде всего посоветовалась бы с тобой. Мы же приехали работать вдвоем. К тому же мы с тобой — одна семья. Нельзя надолго отрываться друг от друга и решать такие проблемы в одиночку.

В комнату постучали. Я отодвинул защелку. Фарид — собственной персоной. Окинул Ию взглядом, но даже вида не подал, что удивлен.

— Можно войти?

— Заходи, Фарид, — пригласил я, — познакомься, это моя жена.

Ни один мускул не дрогнул на его лице, он слегка поклонился Ии, словно увидел ее впервые.

— Что там случилось на улице при твоем участии? Мне один очевидец рассказал, но я ничего не понял. — Фарид стоял, повернувшись лицом ко мне и вопросительно смотрел на меня, не обращая никакого внимания на Ию.

Ее это явно покоробило, и она встала между нами.

— Можно, я расскажу?

— Так это та самая девушка, которая красива, как Венера, взлетает, как птица, и бьет, как десять Мухамедов Али? — улыбнулся наконец Фарид и пояснил: — Это один из наших так ее описал, когда пытался воспроизвести картину потасовки. Кстати, все ее участники пришли в себя и разбежались, унося ноги подобру-поздорову.

— Спасибо за добрые слова, — поблагодарила Ия и спросила: — Что касается Венеры и птицы, это мне ясно. А кто такой Мухамед Али?

— Как, вы не знаете? И муж ничего вам о нем не рассказывал? Это великий и непобедимый боксер, чемпион мира шестидесятых годов Кассиус Клей, принявший мусульманство. Вы можете гордиться, что вас сравнивают с ним. Да еще в десятикратном увеличении.

Фарид как-то сразу расслабился и, сев на любимого конька, продолжал перечислять достоинства своего кумира. По-моему, он даже забыл, зачем пришел. Ии оставалось только возвратиться на свое место и ждать, пока он выговорится. Но Фарид просто так ничего не делает, и зашел он выяснить, какое отношение я имею к этой девушке и есть ли опасность, что она увезет меня с собой. Получив ответ на первый свой вопрос, он, естественно, ожидал ответа и на второй. Я успокоил его, заверив, что останусь с ними до установления мира, а жена меня в конце концов поймет. Так и сказал при Ии. Когда Фарид ушел, она взяла меня в оборот:

— Ты что, думаешь, я приехала зря и мои слова — как о стенку горох? Ошибаешься. Кончай валять дурака и собирайся. Мы уезжаем. Надеюсь, твои друзья помогут нам выбраться отсюда.

— Ты ведь слышала, Ия, мой разговор с Фаридом? Как же я могу обещать одно, а делать другое? — попробовал я образумить ее.

— Хочешь сказать, что мне надо одной убираться отсюда?

— Хочу, чтобы ты осталась со мной. Война идет к концу, и скоро мы с чистой совестью распрощаемся с ними, тогда и закончим дела для Рожкова.

Ия была непреклонна:

— У нас с тобой впервые такой разлад, Генрих. Дай Бог, чтобы война здесь скорее закончилась, и мы бы могли быть снова вместе. Я буду очень тосковать.

— Я тоже, родная моя. И прости меня.

Мы расцеловались. Я передал Ии для генерала Рожкова все документы о преступной деятельности фирмы Александра Михайловича и иже с ним. Если у Виктора Николаевича еще остались какие-то возможности, он достанет всю эту братию и прижмет к стене. У Ии тоже накопилось немало улик, которые добавят горючего в огонь. Даже того, что уже у нас есть, вполне достаточно для оправдания нашего приезда в Россию. Но дел еще уйма, и мы доведем их до конца, как и обещали. Лишь бы нам не мешали.

Ия была уже готова к отъезду, и мы пошли к Фариду, чтобы он организовал транспорт и охрану.

— Дорогие мои, — встретил нас Фарид с распростертыми объятиями, как будто мы только что приехали к нему в гости.

Любит Фарид покрасоваться и показать, какой он может быть разный. За столом сидела Жанна. Они пили чай. Не пойму, как он может с ней чаевничать, когда она недавно такую бузу сотворила. Впрочем, отчасти я его понимаю. Не хочет портить отношений с Джафаром, ее командиром, на которого Жанна, как я слышал, имеет большое влияние. И тем не менее Фарид постоянно подчеркивает свою независимость и самостоятельность, а тут прямо-таки холодный компресс на воспаленные раны.

— Садитесь, ребята, — пригласил Фарид. — Я рассказал Жанне о тебе и твоей жене все, что знал. Она поняла и готова извиниться. Правильно говорю? — Он посмотрел на Жанну.

Та молча кивнула и продолжала прихлебывать из чашки.

Кажется, я перегнул, посчитав Фарида хамелеоном.

Тут скорее другое: он как хозяин дома, не портя отношений с Джафаром, заставил ее повиниться и признать, что она была неправа. Такой вариант, признаться, более привлекателен. Не хочется менять мнение о человеке, с которым сложилось доброе взаимопонимание.

Поскольку мы отказались садиться за стол, ссылаясь на катастрофическую нехватку времени, Фарид обещал немедленно отправить Ию с надежной охраной. Он повел нас в гараж, где обычно стоит несколько машин, и по дороге сообщил новость, которую узнал по секрету от Жанны:

— Сегодня рано утром Джафар со своими боевиками прорвался через кордон федеральных войск в русский поселок, захватил местную школу и удерживает в заложниках около двухсот ребят, выдвигая какие-то непомерные требования. Совсем спятил, — с осуждением проговорил Фарид. — Такие, как он, только компрометируют нашу борьбу, вызывают у русских людей неприязнь к чеченцам. Всем ведь не объяснишь, что и у чеченцев, как у каждого народа, есть разные люди, хорошие и плохие. Нельзя всех мерить одной меркой.

Фарид открыл гараж. Два грузовика и «джип» предстали нашему взору.

— На этой легковушке приехала Жанна. — Фарид похлопал ладонью по корпусу мощного японского автомобиля. — Она должна увезти ее обратно. Вам придется доехать с ней только до перекрестка. — Фарид повернулся к Ие и, не дождавшись от нее никакой реакции, продолжал: — Дальше нам нельзя, там зона федеральных войск, а вас подберет первая же военная машина. Насчет Жанны не беспокойтесь. Будет вести себя тише воды и ниже травы после нашего с ней разговора за чаем. За это я ручаюсь. Иначе Джафар узнает такое, что ей не поздоровится.

Уже после, когда Ия уехала, Фарид шепнул мне, что, как ему доложили проверенные люди, Жанна упрятала от Джафара большую сумму денег, полученных от одной русской фирмы для покупки американского оружия. И еще сообщил, что по непроверенным пока сведениям Жанна держит где-то у себя мужчину и женщину, доставивших бракованное оружие и зубной порошок вместо наркотиков.

— А как их зовут, не знаешь?

— Женщину, кажется, Татьяной, а мужчину Павлом.

Летели мы прямым рейсом Сан-Франциско — Анкара. Наш багаж благополучно миновал таможенный досмотр и покоился в брюхе огромного воздушного лайнера. Горизонт нашего путешествия был чист и не предвещал никаких тучек. Поэтому мы убедили самих себя в продолжении медового месяца и радостно принимали все прелести сервиса, предусмотренные условиями полета в салоне первого класса. Таня болтала без умолку, то выплескивая на меня свои восторги по поводу очередного появления стюардессы с предложением всевозможных напитков и блюд, то предвкушая пребывание в турецкой столице и посещение тамошних магазинов и ресторанов. Она быстро сориентировалась, где и как можно пристроить деньги, полученные за труды в качестве аванса. Мне не хотелось унимать ее разыгравшуюся фантазию, тем более что Дик не давал никаких указаний насчет денег, которые нам любезно вручила Вероника.