Разглагольствования Александра Михайловича прервал телефонный звонок. Подняв трубку, он сосредоточенно слушал, затем строго переспросил: «Из какой организации? — но тут же смягчился и уже другим, мягким приглашающим тоном сказал: — Я жду с нетерпением». Нажал кнопку вызова. В дверь просунулась голубоглазая головка.

— Любочка, — зажурчал голос Александра Михайловича, — сейчас подъедет человек из Тольятти, надо встретить его у входа и проводить ко мне. Организуй кофе с коньячком. — Когда дверь за ней закрылась, радостно потер ладошки: — Кажется, светит контрактик, о котором давно мечтал.

Я поднялся, собираясь выйти.

— Ты куда? — остановил он меня.

— Но у вас конфиденциальные переговоры.

— Я же сказал, оставайся здесь и записывай все, что происходит. — Александр Михайлович в раздражении стукнул кулаком по столу.

— Хорошо, хорошо, я готов, — успокоил я его. Между тем дверь широко отворилась и в кабинет вслед за Любой вошел пожилой мужчина, чуть ссутулившись и слегка прихрамывая. Черный дождевой плащ с поднятым воротником придавал ему неуклюжий вид и делал его фигуру слегка таинственной.

Александр Михайлович поспешил навстречу с широкой улыбкой и выброшенными вперед для рукопожатия руками.

— Давайте ваш плащ, устраивайтесь как дома, — начал директор обхаживать незнакомца, тем более, что Люба почти вслед за ним внесла большой поднос с напитками и сладостями.

Гость, сославшись на недомогание, категорически отказался и снимать плащ, и вкусить угощение.

— Мне некогда, поэтому прошу сразу к делу, — объяснил он.

Дальше произошло невероятное. Незнакомец открыл свой дипломат, достал револьвер с глушителем и наставил на директора. Тот онемел. Я вскочил, но мужчина, направив ствол на меня, скомандовал:

— Не шевелиться, застрелю!

Не знаю, как развивались бы события дальше, скорее всего, он прикончил бы нас обоих, ведь для этого сюда и пришел, если бы на пороге кабинета вдруг не выросла Ия. Ее неожиданное появление было загадочным и шоковым не только для директора и меня, но и для убийцы: ведь Александр Михайлович ясно распорядился никого к нему не пускать. Если сказать, что Ия врубилась в ситуацию мгновенно, то это будет сильным преуменьшением. Появившись внезапно, она сразу же крикнула незнакомцу, еще не успевшему даже повернуть в ее сторону оружие, одно слово:

— Сзади!

Позади него было только окно, и к нему он стоял спиной. Не знаю, что он подумал, услышав этот вскрик, но, пожалуй, чисто машинально испуганно вздернулся и оглянулся. Для Ии этого было вполне достаточно, чтобы взорваться и пулей взлететь почти к потолку, выбив ногой револьвер из рук убийцы. Я не успел до него дотянуться. Он уже лежал и корчился от боли. Ия внимательно смотрела на него несколько секунд, потом перевела взгляд на дальний угол комнаты, где онемел от страха директор, и вдруг тихо, чтобы слышал только я, произнесла:

— Это Хромой, мой старый знакомый…

Номер повторился. Точно так же, как пять лет назад. Эта девчонка, превратившись в пантеру, совершила тогда неимоверный прыжок, вышибла из рук револьвер и прошлась ножкой по «шевелюре», после чего я десять дней лежал в больнице, потом почти три года провел в тюряге за нечаянный прострел дружка. Игорь, дурак, оказался у нее за спиной. Она шлепнулась наземь, и пуля досталась ему.

Тогда с подачи девчонки нас застукала милиция. В лапах ментов оказались известные авторитеты, собравшиеся посовещаться, и крупная партия порошка. Потом встречались с ней еще несколько раз. Перебила всех моих дружков, Пахана в том числе. А в последний раз на теплоходе вдруг спасла меня и Игоря от смерти. И вот опять она. Наваждение какое-то. Ее невозможно достать. Ни пистолетом, ни ножом. Стремительный прыжок, и ты не только обезоружен, но и корчишься от боли, как сейчас. Хорошо, хоть не прикончила. Знаю, это ей ничего не стоит сделать. На себе проверил. Оторвавшись от земли, уже в воздухе наносит прицельные удары сразу по нескольким болевым точкам и с определенной силой. Захочет — вырубит на пару часов, а нет, так сразу наповал, фантастика! Рассказать — не поверят. Тут надо видеть или самому попробовать в качестве жертвы. Знал бы, что встречусь с ней здесь, ни за какие коврижки не пошел бы на это дело.

Гиви, подлюга, обманул. Описал все в ажуре, мол, придешь, тебя встретят, проводят прямо в кабинет, и ты, оставшись с ним один на один, прикончишь хлюпика без всяких хлопот. И пятьдесят тысяч зелененьких у тебя в кармане.

Разборка у них в ресторане не получилась. Гиви еле ноги унес и теперь мечтал расквитаться с предателями, вначале с главным, а потом — с остальными. Не знаю, кого он имел в виду. Ночью завалился ко мне домой, задыхаясь от гнева, хотел, чтобы я прямо в ту же минуту направился к главному виновнику на квартиру и пришил его.

— Получишь в два раза больше, только сделай, — умолял он.

Я наотрез отказался:

— Зачем спешить, завтра он умрет, как решили. Гиви понял, что просить меня бесполезно, и сдался:

— Хорошо, будь по твоему. Надеюсь на тебя.

Вот и понадеялся. Валяюсь тут как дохлятина. Еле отдышался. Слышу, говорит, что узнала меня. Вот потеха будет. Интересно, сдаст в милицию или у этого хмыря придется пощады просить. А трясти будут по всем правилам — что там, что здесь. Только этот «кабинетный» вариант устраивает меньше: выбьют нужную информацию и прикончат. А там суд, снова срок, зато жизнь продолжается. Все зависит от того, на чьей стороне девчонка. Как же ее зовут? Вспомнил. Давненько это было. Послал тогда своего паренька познакомиться с дочерью следователя и припугнуть, чтобы ее отец нашего человека из тюряги вытащил. Паренек выполнил поручение, сообщив, что девчонка — класс и имя у нее как сокращенный клич каратиста — Ия.

Подняли меня, усадили в кресло. Нашатырь к носу. Вмиг мозги прочистились. Глаза сами открылись.

Вокруг те же лица, хмурые, не предвещающие ничего хорошего. А я и не жду. Понимаю, проиграл, и надо платить теперь по их счетам.

— Жив, курилка? — перегнулся ко мне через стол Главный.

Вижу, он еще не пришел в себя. Бледный, пальцы рук подрагивают, заставляет себя улыбнуться, чтоб показать, какой он крепкий мужик: даже в смертельной опасности не теряет самообладания. Но меня-то чего дурачить. Всего несколько минут назад, увидев у меня в руках пистолет, весь затрясся и забился в самый дальний угол комнаты. А теперь строит из себя героя. Вот девчонка — другое дело. Стоит спокойненько в сторонке, будто ничего не произошло, и беседует с парнем. Ей не надо прикидываться для показухи. Такую ничто не выбьет из седла. А ведь ситуация была на грани, как говорят медики, летального исхода. Еще секунда — и вся бы эта компания унеслась в рай. Тут затрясешься. А ей все нипочем. Чистый дьявол во плоти.

— Кто послал тебя ко мне в гости, скажешь или нет? — уже второй раз спрашивает он, а я никак не могу отвлечься от своих дум и вникнуть в суть его вопросов.

— Если не убьешь, все расскажу, — поставил я условие, хотя понимал, что его слово ничего не стоит.

— Зачем мне тебя убивать, я не зверь, — ласково, как с родным, заговорил директор. — Будешь умницей, отпущу на все четыре стороны и еще денег дам на дорогу. Это те, кто послал тебя, крови хотят, а мы только по хорошему действуем, убеждением и приличной упаковкой. Не веришь, спроси у ребят. — И он рукой показал на Ию и стоящего рядом с ней парня.

Верю вам. Послал меня Гиви. Он страшно зол, убежден, что вы подставили его и обложили со всех сторон. — Я не стал ничего скрывать, зачем? Пусть эти два монстра вгрызаются друг другу в глотку. Специально подчеркнул, насколько опасен сейчас Гиви для фирмы Александра Михайловича. Если он не примет против Гиви экстренных мер, то последствия могут быть хуже некуда. Мой неудавшийся визит его не остановит. Наоборот, он придумает другой, более верный путь для исполнения своего приговора.

— Хорошо, хорошо, — одобрительно кивал головой директор, выслушивая мои признания. Когда я кончил, он спросил: — Так ты на нашей стороне?