И на резкий свисток они отреагировали вяло. Со стороны казалось, что идет замедленная съемка. Удары лишь имитировались. И ни один не падал на землю.

— Это что за цирк? — возмутился Бадашев. — Вы просто дохлые мухи, а не профессионалы. Да за такую работу гнать вас надо вместе с инструктором в три шеи! — И уже лично ко мне обращается со злостью: — Чем вы занимались целый месяц? Ни нападать, ни защищаться людей не обучили! Они только спать и жрать умеют. Кому нужны такие специалисты?

— То, что вы сейчас делаете, не имеет ничего общего с профессионализмом, — попыталась я вразумить его.

— Да-а-а? — протянул он. — Ну так поучи меня, покажи вместе с инструктором, что такое профессионализм.

— Пожалуйста, — сразу согласилась я — совершенно неожиданно для него, а еще больше для себя самой, — если, конечно, Василий Барский не против.

— Он не против, — ответил за Василия Бадашев и к инструктору: — Иди, Василий, покажи, на что способен и не ударь перед дамой в грязь лицом.

Барский поднялся со скамейки, где удобно устроился в ожидании зрелища.

— Я готов, если общество просит, — пошутил он.

— Всем отбой! — скомандовал Бадашев парням, продолжающим изображать бой с противником.

Через минуту поле опустело и мы вышли на середину. Хорошо, что были в спортивных костюмах и переодеваться не потребовалось.

— Стиль «змеи» знаешь? — спросила я инструктора.

— Немного знаком, — ответил он с ноткой удивления по поводу моей осведомленности.

— Тогда покажем.

Василий согласно кивнул головой, и мы разошлись в стороны, чтобы немного размяться и начать неконтактный спарринг.

Я специально выбрала этот стиль, так как он, на мой взгляд, наиболее яркий и эффектный как зрелище. В большинстве ударов и блоков, в плавных движениях рук и ног, в стойках и переходах, даже в сложных многоступенчатых комбинациях при легком воображении можно увидеть прямые аналогии с повадками внешне невозмутимого, коварного и беспощадного питона.

Мы начали плавное движение друг к другу в низких стойках, подражая руками и ногами шевелящемуся хвосту змеи. Бросок вперед с разящим ударом кулака — словно удар головы питона, и резкий уход с линии атаки разворотом бедра. Руки встречают противника в стремительном перехватывающем блоке. Получилось в общем неплохо. Василий выполняет прием на троечку, задерживаясь на атакующей линии. Это опасно. Неопытный боец может сильно травмировать противника при такой ситуации. И хотя Василию это не грозит, говорю ему при очередном сближении, чтобы старался синхронно повторять мои движения. Болезненно воспринимает мой совет и, ругнувшись под нос, зло бросает:

— За собой следи и делай, как я.

— Дурак ты, — отвечаю в сердцах и продолжаю имитировать повадки питона.

Имитирую «змеиное раскачивание» при переходе из передней опорной стойки в заднюю, потом в «обратную переднюю» с неподвижно закрепленными стопами обеих ног. Василий, вместо того чтобы изобразить мои движения зеркально, потеряв чувство реальности, бросается ни с того ни с сего на меня, выставив перед собой кулак. Вот идиот, обозвала я его про себя и, вильнув в сторону, пропустила мимо. Он проскочил, развернулся и повторил свой прием. «Надо наказать», — решила я и, отбив локтем его атаку, нанесла удар в бок. Кулак, бьющий от бедра с подкручиванием, играл роль головы змеи, а это у питона очень сильная вещь. Василий сделал по инерции еще пару шагов и завалился.

Я подбежала к нему. Василий оказался в глубоком нокауте. Немного не рассчитала.

— Что это с ним? — поинтересовался подошедший Бадашев. — Притворяется, не хочет больше драться?

— Ему на самом деле нехорошо и срочно нужен врач.

Бадашев все еще с недоверием смотрел на лежащего Барского, потом вперил взгляд в меня:

— Может, ты его приемчиком, а?

Хорошо, что никто из зрителей не заметил мой короткий и мгновенный пас, а то неприятностей и вопросов не оберешься. Если ума у Василия хватит, не скажет никому. Я постаралась убедить Бадашева, что моей вины тут нет и что подобные вещи встречаются иногда на тренировках и тем более на показательных выступлениях. Спортсмены переволнуются, перенапрягутся, и вот результат. Кажется, мои доводы его удовлетворили, и он распорядился, чтобы к Барскому позвали врача. Но это было уже лишним. Василий пришел в себя и поднялся самостоятельно. На мою покаянную улыбку ответил смачным плевком в сторону комиссии и обещанием еще встретиться и тогда уж показать мне, на что способен.

Так закончился этот спектакль с экзаменом и комиссией.

Через несколько дней мы уезжали, как сказал Бадашев, в распоряжение начальства. Там все объяснят, устроят и распределят по рабочим местам.

Спецгруппа под моим руководством начинала самостоятельное плавание. Я еще не представляла, какая судьба уготована этим ребятам, напичканным бредовыми идеями и предрассудками, научившимся стрелять и драться, готовым убивать. Что ждет их на поприще боевиков?

Мне же надо было прежде всего попасть к генералу Рожкову, но так, чтобы никто об этом не знал.

Только что получил донесение, которое озадачило меня. Автор — Генрих. Он сообщал, что оружие из России продолжает нелегально поступать в Чеченскую республику из воинской части. Там недавно убит командир. Его место занял заместитель подполковник Тихомиров, который связан с московской мафией и выполняет ее распоряжения. Оружие с адресом на внешний рынок поступает на склады воинской части с завода, где, вероятно, действует специальный конвейер, выполняющий заказы для зарубежных клиентов. Это все, что сумел узнать Генрих. Его информация была очень ценной, но рождала уйму вопросов и прежде всего — как он попал в Чечню и что там делает? Ведь он имел совершенно другое задание. Непонятно, как сумел передать почти открытым текстом эти секретные вещи. И что означает его последняя фраза: «Пока остаюсь с ними». Если работал под контролем, значит, все в донесении туфта. Остается тогда предположить, что Генрих попал в плен и согласился на эту игру, чтобы дать о себе знать.

Допустим другое. Скажем, Генрих решил проверить адрес доставки оружия. Ему ничего не стоило незаметно проникнуть в вагон и с ним доехать до конечного пункта, которым оказалась Чечня. Здесь он ухитрился войти в доверие к местному руководству и каким-то образом, оторвавшись от посторонних глаз, передать мне донесение.

Теперь остается выяснить, какое из моих предположений отвечает действительности. Для этого прежде всего требуется перепроверить указанные в сообщении факты. И первым делом — на самом ли деле убит командир части и там правит великий комбинатор в лице его заместителя. Этим сейчас и займемся. Думаю, что звонок в Министерство обороны кое-что прояснит. Набираю номер хорошо знакомого генерала — начальника управления кадров. После обмена приветствиями и любезностями задаю прямой вопрос: правда ли, что в известной нам воинской части произошло ЧП и убит командир?

— Не убит, а покончил с собой, — поправляет генерал.

— Это точно? — спрашиваю. Небольшая пауза и уже менее уверенно:

— Так доложили. А что, у тебя другие данные?

— Нет, конечно, — успокаиваю я его и уже с другой стороны: — Что за человек подполковник Тихомиров, который исполняет обязанности командира?

И опять поправка:

— Не исполняет, а вот уже неделя, как назначен на эту должность.

— У меня все, — говорю, — спасибо, звони, не пропадай.

Разговор с кадровиком не внес ничего нового. По-моему, он сам не в курсе этих событий. Что докладывают, то и принимает на веру. А напрасно.

Единственная зацепка — подтверждение факта смерти командира части. Зачем Генриху говорить об убийстве, если бы он не был в этом уверен. Не похоже на него. Придется расследовать это ЧП собственными силами, а заодно просветить фигуру Тихомирова.

Жаль, профессионалов у нас мало. Одних разогнали, другие сами разбежались после перестройки спецслужб. Приходится набирать из военных училищ и академий зеленую молодежь. Когда-то они приобретут опыт! Есть, правда, самородки. Павел, например. А Ия и Генрих! Это вообще классные ребята. Кстати, что-то давненько Ия не подает голос. В порядке ли она?