Сквозь всхлипывания и трубные сморкания Егор кое-как с пятого на десятое услышал обычную, в сущности, историю. На втором курсе Валька женился на девочке-педиатрше, через год они родили двойню, стояли в очереди на квартиру, жили то у одних, то у других родителей. Он поступил в аспирантуру, дети постоянно болеют, жена не работает, денег нет, из аспирантуры пришлось уйти, какая уж наука! Сидит в поликлинике на полставки, по вечерам подрабатывает грузчиком, а иногда, если повезет, ка-а-астрирует (тут Валька зарыдал в голос) котов по десять тысяч за штуку…
Валька ел, пил и опять ел и запихивал в карманы нового — с биркой — костюма конфеты и печенье со стола.
Егор кивал, похлопывал старого друга по плечу и думал о своем.
У него в детстве была толстая, растрепанная книга без начала и конца. Видимо, история пиратского движения, поскольку звучные имена сэра Дрейка и Френсиса Моргана то и дело вспыхивали алмазным блеском на пожелтевших ломких страницах. Каждая строка пахла порохом и наливалась кровью… Но одна фраза врезалась в память Егора на всю жизнь.
Когда пираты захватывали очередное судно, всех оставшихся в живых матросов и пассажиров выгоняли на палубу и предводитель шайки командовал:
— Доктор и плотник — шаг в сторону. Остальных — за борт!
Егор, глядя на Вальку, отчетливо понял, что завтра он сдаст билет и начнет новое дело. И с этого дня жизнь обоих круто изменилась.
Егор арендовал помещение, пригодное для клиники (а в дальнейшем выкупил его через подставных лиц), отреставрировал, битком набил современным оборудованием, назначил Вальку главврачом, и они принялись искать кадры. Буквально на помойке. Выяснилось, что плохо грузивший бананы Валька очень даже годится для этого дела: он вытаскивал великолепных врачей из таких мест, где, как говорится, не ступала нога человека. Оказывается, Валька вел тайную картотеку непризнанных гениев, согласных работать за харчи и спецодежду, только дайте им оперировать, позвольте вылечить безнадежного и оживить мертвого!
Егор отвечал за материальную базу и идейное руководство клиникой. А идея была простая: лечить всех богатых. Неважно — депутат, банкир или люберецкий «браток».
Конечно, поначалу наплыва клиентов не было. Богатые — они люди осторожные и недоверчивые. Но помог случай.
В квартале от клиники крутой авторитет садился в свой «мерседес». Он небрежно плюхнулся на сиденье — и ему смело ползадницы могучим взрывом! Радикальное вышло лечение геморроя! Ошалевшая охрана свалила в плед остатки крутого мэна, туда же положили всё, что удалось собрать с газона и ближайшей березки, — и заметались по вымершей от страха улице. А Валька в это время вышел на крыльцо покурить. Они кинулись на его белый халат. Валька собрал свою бригаду, и они за каких-нибудь двенадцать часов починили неудачливого любителя белых «мерседесов» так, что любо-дорого посмотреть!
Прощаясь с Егором, пострадавший не только оставил чемоданчик с крупной суммой, но и пообещал, что больничка в ближайшее время будет битком забита такими же, как он, богатыми осторожными людьми. Егор, со своей стороны, заверил, что двери его клиники денно и нощно открыты для страждущих. Через пару дней после выписки авторитета увечных повезли большими партиями. Валька со товарищи азартно потирал руки: началась работа. Творческая работа! Такой материал поступает только с передовой: осколочные, пулевые, ножевые ранения, термические и химические ожоги…
Маленький розовый особняк без вывески приобрел широкую известность в узких кругах. К чести Егора, следует сказать, что он лечил не только богатых. Определенный процент интересных случаев проходил бесплатно, поэтому совесть его была чиста.
Егора, конечно, и на этом поприще пытались посадить под «крышу», но он выдал визитеру белый халат, бахилы, повязку на лицо и повел по палатам. Каждому пациенту он представлял гостя и объяснял его похвальные намерения.
В первой палате парнишку просто покрыли матом, во второй дали в ухо слабой, но меткой рукой. А в третью парень только заглянул, вскрикнул, сделался белее полотна и убежал, забыв вернуть казенную одежду. И чего испугался — непонятно. Там и смотреть-то было не на что: плотно забинтованное тело, ноги на вытяжках, из повязок смотрел один пылающий, налитый кровью глаз. У кровати лежала огромная черная собака, и глаза ее точно так же горели яростью и наливались кровью, как глаз хозяина.
Больше под крыло никто не приглашал.
Богатые необразованные господа постепенно поняли, что вросший ноготь, простату или грыжу можно отвезти в швейцарскую клинику, а вот с пулей в животе или с кинжалом в спине не больно-то побегаешь, хочется элементарно лечь в спокойном месте без сквозняков.
Егор облегченно вздохнул (клюнуло!) и назначил сотрудникам твердый оклад в твердой валюте.
…Вот так сработал хитроумный план под кодовым названием «Доктор и плотник», и Егор «вписался» в свою социальную нишу, став незаменимым членом пиратского общества.
2
Егор влетел на крыльях любви в свой кабинет. Давно уже он не чувствовал такой жажды жизни, деятельности, счастья! Единственное, что его раздражало в этот день, были голоса окружающих, которые так и резали по ушам нежного влюбленного.
Он сел к компьютеру и нашел файл с информацией о «нужных людях». Гос-споди! Кого там только не было! За эту дискету кое-кто очень дорого заплатил бы. Материал бесценный: кого, когда и от чего лечили, методы лечения, размер гонорара.
Выбрав нужную фамилию, Егор с удовольствием вспомнил, чем эта важная персона страдала и как смешно выглядела в распашоночке до пупа и в разводах зеленки. Но пришили крепко! Жена даже не заметила. Егор хмыкнул и набрал телефонный номер.
— Алло. Иван Сергеевич у себя? Егор Овчинников. Барышня! — Егор чуть повысил голос. — Вы не задавайте глупых вопросов, а соединяйте. По личному я.
Через пару минут барышня, выяснив все, что следовало, соединила Егора с «нужным человеком».
Егор продиктовал номер машины и осведомился, можно ли узнать фамилию и адрес владельца.
— Все можно… — зарокотал в трубке добродушный бас. — А нужно ли?
— Конечно, нужно. Не могу же я бросить своих больных и бегать по всей Москве…
— Ну-ну, лечи, это у тебя получается, одобряю. Зашел бы в гости. Супруга моя, Вера Павловна, давеча про тебя спрашивала. Говорит, приснился ты ей — в золотых погонах, а на погонах — бо-ольшущие шестиконечные звезды. К чему бы это? Ты вроде не еврей?.. — Обладатель баса вопросительно повысил голос.
— Майора дадут посмертно, — серьезно ответил Егор.
— Майора, говоришь? — Собеседник закатился оглушительным хохотом. — Посмертно, говоришь?! Передам Верунчику! Я ведь тоже майором был, когда Верку у генерала увел. Страшное дело! Меня тогда в лейтенанты разжаловали и в такую жопу загнали! А Верунчик — за мно-ой. И бровью не повела, царица! — Бас снова закатился здоровым смехом. — Та-ак. Записывай. Самохин Илья Борисович, 1947 года рождения, русский — ха-ха! — все они русские, Борисовичи! — И смешливый собеседник отчетливо продиктовал адрес и телефон.
Егор принялся тихо, с достоинством благодарить, но собеседник прервал его:
— Ты во что вляпался, парень?
— Да пока ни во что, — насторожился Егор.
— Тачка в угоне, — с удовольствием сообщил Иван Сергеевич. — Уже два… нет, почти три часа как в угоне. Ты-то откуда узнал? Я — понятно, мне надо все знать, но ты? В общем, разбирай на запчасти! И ты мне не звонил. — Иван Сергеевич еще раз хохотнул, да так оглушительно, что Егор рефлекторно отодвинул трубку от уха, и всеведущая барышня разъединила их.
Егор задумчиво почесал затылок и сказал сам себе:
— Надо идти в шестую…
В шестой палате лежал квадратный дяденька, пуховое одеяло мерно вздымалось на его могучей груди, на толстых щеках играл яркий румянец. Левая рука у него была присоединена к капельнице, а правой он похлопывал по ягодице медсестру — без всякого волнения, так, для проформы, чтобы обозначить свое мужское присутствие. Под мощными ударами медсестра буквально ходила ходуном, что, впрочем, не мешало ей ловко обрабатывать раны на ногах больного.