Кристина Аханова

Безумная страсть

1

Егор проснулся рано и не в своей постели. Поперек его живота лежала длинная тяжелая нога его очередной любовницы. Он открыл глаза, но и тут же пожалел об этом. Прямо на него глянуло опухшее небритое лицо. «Какой идиот выдумал зеркальные потолки! — с тоской подумал он. — Ну ладно, во Франции, в шикарном борделе, где клиенты долго не задерживаются… Но в нашей хрущобе… Садизм какой-то».

Вообще-то Егор не был извращенцем. А эту квартиру он купил с таким потолком. Вероника была в восторге. Она, оказывается, всю жизнь мечтала… И чтобы кровать была круглая и большая. Поэтому квартира состояла из кухни и кровати.

Егор снова открыл глаза и увидел Веронику: платиновые кудри на подушке, тонкая загорелая спина, крепкие розовые ягодицы и циркулем разведенные бесконечные ноги (на эти-то ноги он купился. Дорого же они ему обошлись). Собственно, в самом начале, кроме ног, и смотреть было не на что. Меха, бриллианты, квартира, машина — все это Егор бросил к длинным ее ногам, и получилась ослепительная Вероника. Настоящая любовница преуспевающего бизнесмена.

В ногах у Вероники лежал костюм Егора — смятый в гармошку и хорошо утрамбованный. «Боже! — внутренне содрогнулся Егор. — В чем же я поеду на работу? Почему нельзя было вчера все разложить и повесить? К чему эти африканские страсти на третьем году совместной жизни, однообразной, почти семейной… А гладить она не умеет».

Егор вздохнул, выбрался из-под ног Вероники и побрел в ванную. Умылся, побрился, принял душ. Его тысячедолларовый скромный костюм, казалось, переночевал под мостом. Из кухни неслось мурлыканье Вероники. Она честно отрабатывала вложенный в нее капитал.

Егор вошел на кухню и увидел Веронику, совершенно голую, в кружевном передничке и лаковых туфельках на шпильках. Да-а, раньше его это очень возбуждало…

И вдруг его охватил неудержимый смех. Словно бы со стороны, чужими безжалостными глазами он отчетливо увидел себя в мятом костюме (даже ботинки были мятые) и Веронику, чья голая грудь тряслась над бутербродами с икрой, а задница ерзала буквально в миллиметре от кипящей, плюющейся турки с кофе. «Дурдом, — подумал Егор. — Неужели у всех так, кто преуспел в жизни? Если таково мое счастье, каково же будет несчастье?!»

— Завтрак готов! — пропела любовница.

«Завтрак… — тоскливо отозвалось в голове у Егора. — Икра, икра, икра! Ушами вылазит! И авокадо — самый калорийный фрукт в мире! За что?! Всю жизнь завтракал овсянкой или яичницей и не хуже других вырос. Что я, папуас бешеный, завтракать авокадо и маракуей?! С похмелья-то!»

— Омары… — прошептала Вероника.

«Убью! — холодно подумал Егор. — Тебя, сука гладкая, омаров и кота твоего! Рассольчику бы…»

Сиамский кот, любимец Вероники, терся о штанину, оставляя на ней пучки шерсти.

Егор съел омары, бутерброды и авокадо, выпил кофе. Вероника провожала каждый кусок обожающим взглядом.

В дверях она его страстно поцеловала, обжигая своим длинным умелым языком. Егор чуть не задохнулся. «Все у нее длинное», — почему-то злобно подумал он.

Егор пошел вниз по грязной лестнице, а Вероника картинно стояла в дверях и посылала ему воздушные поцелуи.

— Чао, котик! Я жду тебя!

Сверху по лестнице шлепала старушка с гремучей тележкой на колесиках. Она глянула на голую Веронику, перекрестилась, потом сплюнула и, шипя, проскочила мимо Егора, больно стукнув его колесом по ноге.

Егор сам водил машину и не имел телохранителя. Это было частью его имиджа. Демонстрацией его нейтральности, его лояльности и необходимости всем враждующим группировкам города Москвы. Он нашел свою нишу.

Сначала Егор заехал к себе, переоделся. Сделал пару звонков, и день начался. Многотрудный тревожный день простого русского бизнесмена.

В китайском ресторане он позавтракал с сибиряками и вежливо отказался от их заманчивых, но весьма безрассудных предложений.

Потом поехал с финнами в сауну. Там они играли в карты (причем по-крупному) на спине голой девушки, а другие чаровницы подавали им водку и икру. Финнам все это ужасно нравилось, они с удовольствием заключили с Егором взаимовыгодную сделку на поставку оборудования. В очередной раз подписывая контракт на потной спине, Егор поморщился — как это все неудобно, и почему нельзя нормально, по-человечески, в офисе…

Потом он отправился на день рождения приятеля-авторитета. («Крыша» ему сейчас не требовалась, но и ссориться не следовало…)

«Братки» отдыхали как следует. Страшно дорого, помпезно, оглушительно… Егор преподнес свой скромный подарок, выпил шампанского с именинником и отошел в сторонку. Ввезли огромный торт, из недр которого вылезла голая девушка. Под общий одобрительный хохот и рукоплескания именинник стал слизывать кремовые розочки с ее груди. Девушка бессмысленно улыбалась и постанывала, якобы от удовольствия.

«Блин, — подумал Егор, — ну и жизнь! Удавиться от этого голого мяса…»

И тут зазвонил его сотовый телефон. Он зашел за колонну и с важным видом коротко переговорил.

— Да. Да. Понимаю. Уже еду. Срочно.

Подпирающий стену громила-телохранитель цепко изучал Егора прищуренными глазками. Егор развел руками, всем своим видом демонстрируя, что и рад бы остаться с народом, но дела, дела… Охранник понимающе прикрыл глаза, как бы отпуская Егора на волю. Егор поспешно ретировался.

Через пару минут он уже мчался в потоке машин. Звонила мать. И звонила, конечно, из магазина. Егор тоскливо ожидал очередного чудовищного сюрприза. «Когда же началось это безумие?» — пытался он припомнить.

Жили же себе, как нормальные люди, от зарплаты до зарплаты, ничего лишнего, и были счастливы. По-своему. Но вдруг, в какой-то момент Егор заметил, что у матери и сесть некуда — все заставлено, загорожено и забито мебелью, коврами и безделушками. Он купил ей квартиру попросторнее. Через полгода и эта стала мала. Следующую квартиру мать купила себе сама (платил, конечно, Егор) и с азартом набила ее доверху всяким барахлом. Егору даже казалось, что, уходя из дому, мать с трудом закрывает дверь, как это бывает с крышкой переполненного чемодана. Говорить с ней было бесполезно. Быстрые и большие деньги сына ударили ей в голову, словно молодое вино, и буквально свалили с ног пожилого человека. Егор смирился.

Мать ждала у мебельного магазина. Увидев машину сына, она замахала сумкой из крокодиловой кожи, которую использовала как хозяйственную.

— Сюда! Сюда! Жду-жду! Извелась вся! Где тебя носит, мне на полчаса отложили! Беги плати!

Егор вошел в магазин и сразу опознал то, что «отложили на полчаса». Это был шкаф… На львиных лапах, увитый деревянным полированным виноградом и увенчанный ананасами. Размером он был примерно с однокомнатную квартиру и такой же удобный. Сияющие продавцы любовно протирали его бархотками и явно были рады избавиться от этого кошмара, занимающего половину торгового зала.

Мать, с трудом сдерживая восторг, обежала вокруг динозавра мебельной промышленности и нетерпеливо крикнула сыну:

— Плати и выноси на улицу! Я очень спешу, Егор!

— Мама… — прошептал ошеломленный сын. — Куда ты его поставишь?

Екатерина Петровна недоуменно подняла бровки, а потом понимающе покивала аккуратной головкой в крепких лакированных кудряшках.

— А? Ну да, ну да, ты же еще не знаешь! Я купила новую квартиру, вот адрес, туда и вези. — Она сунула Егору помятую бумажку с карандашными каракулями. — Не поцарапай по дороге, а то ты вечно… — И она упорхнула, на мгновение отразившись в глубоком, как колодец, зеркале шкафа.

Насупленные грузчики облепили шкаф, словно муравьи мертвого жука, и, подбадривая друг друга крепкими словечками, сдвинули его с места. Отдохнули и опять сдвинули. Через шесть перекуров шкаф вытащили на улицу. С тротуара его прогнали разъяренные прохожие, и он встал на проезжей части, словно океанский лайнер, добродушно поглядывая на снующие вокруг него крошечные машинки. Движение на улице стало односторонним.