Три пары невидимых рук перенесли Карфилхиота в ванну, раздели и намылили с головы до ног душистым льняным соком. Его протерли белым самшитовым скребком и вымыли теплой водой с запахом лаванды, так что его усталость превратилась в сладостную истому.

Его одели в черную с алым рубашку и темно-золотой халат. Невидимая рука принесла ему бокал гранатового вина; он выпил и, как ленивый зверь, потянулся всем своим замечательно легким телом. Он помедлил несколько мгновений, думая, как лучше всего говорить с Тамурелло.

Многое зависело от того, в каком настроении был Тамурелло: активном или пассивном. Карфилхиот должен, одновременно, подчиняться и управлять настроениями, как музыкант подчиняется и управляет своей музыкой. Наконец он вышел из комнаты и присоединился к Тамурелло в салоне, высокие застекленные окна которого надзирали за лесом.

Тамурелло редко показывался в своем настоящем облике, предпочитая дюжины масок, имевшиеся в его распоряжении.

Карфилхиот видел его самым разным, более или менее не похожим на себя, но всегда незабываемым. Сегодня он предстал как старейшина фаллоев, в халате цвета морской волны и короне с серебряными зубцами. Белые волосы и серебристо-бледная кожа, зеленые глаза. Карфилхиот уже видел этот облик, и не питал к нему большой любви из-за слишком тонких ощущений и изысканной точности его требований. Как всегда, встретившись со старейшиной фаллоев, герцог держал себя с молчаливым достоинством.

Старейшина захотел узнать, как он себя чувствует.

— Надеюсь, ты освежился?

— У меня было несколько трудных дней, но сейчас я опять пришел в себя.

Старейшина улыбнулся и взглянул в окно.

— Твоя неудача — такая странная и неожиданная!

— Во всех моих неприятностях я обвиняю только Меланчу, — ровным голосом ответил Карфилхиот.

Старейшина улыбнулся опять.

— И без всякой провокации с твоей стороны?

— Конечно! Когда это я, или ты, провоцировали кого-то?

— Редко. И какие будут последствия?

— Никаких, надеюсь.

— Ты еще не решил, как будешь действовать?

— Надо как следует все обдумать.

— Верно. В таких случаях следует быть исключительно благоразумным.

— Надо взвесить и другие обстоятельства. Я встретился с потрясениями и грубыми сюрпризами. Ты помнишь дело в Трильде?

— Достаточно хорошо.

— Шимрод выследил Ругхальта по больным коленям, и Ругхальт тут же назвал меня. Теперь Шимрод собирается мне отомстить. Но у меня есть заложники.

Старейшина вздохнул и пренебрежительно махнул рукой.

— От заложников толку мало. Но они причиняют неприятности, если умирают. Что за заложники?

— Мальчик и девочка, которые путешествовали в компании Шимрода. Мальчик замечательно играет на свирели, девочка умеет говорить с животными.

Тамурелло встал на ноги.

— Пошли.

Оба отправились в мастерскую волшебника. Тамурелло взял с полки черный ящик, налил в него четверть пинты воды и добавил несколько капель светящейся желтой жидкости, которые заставили всю толщу воды переливаться разноцветными огоньками.

В переплетенном в кожу манускрипте Тамурелло нашел имя «Шимрод». При помощи дополнительного заклинания он приготовил черную жидкость, которую добавил в ящик, а потом влил получившуюся смесь в железный цилиндр шести дюймов в высоту и двух в диаметре. Запечатав верх цилиндра стеклянной крышкой, он поднес его к глазу. Через секунду он передал цилиндр Карфилхиоту.

— Что ты видишь?

Через стекло герцог увидел четырех человек, мчащихся во весь опор по лесу. Одним из них был Шимрод. Остальных он не узнал: воины или рыцари, насколько он мог судить.

Он вернул цилиндр Тамурелло.

— Шимрод с тремя товарищами сломя голову скачет через лес.

— Он будет здесь через час, — согласился Тамирелло.

— И тогда?

— Шимрод надеется найти тебя в моей компании, а это даст ему основание обратится к Мургену. Я еще не готов к прямой конфронтации с Мургеном; следовательно тебя неизбежно осудят, и очень сурово.

— Значит я должен уйти.

— И как можно быстрее.

Карфилхиот зашагал взад-вперед по комнате.

— Очень хорошо, если другого пути нет. Я надеюсь, что ты дашь мне транспорт.

Тамурелло вопросительно поднял брови.

— Ты намериваешься удержать этих детей, к которым Шимрод так привязан?

— А есть причина этого не делать? Они — очень ценные заложники. Я обменяю их на замки к магии Шимрода и прекращение преследования. Если хочешь, можешь процитировать ему эти условия.

Тамурелло неохотно согласился.

— Я сделаю то, что должен. Иди!

Оба подошли к фургону.

— Есть еще одно дело, — сказал Тамурелло. — Шимрод надавил на меня перед твоим прибытием, и я не могу отказать ему. Я советую тебе, очень советую, и, на самом деле, даже приказываю: никаких побоев, унижений, оскорблений, пыток, плохого обращения, насилия и даже физического контакта с заложниками. Не заставляй их мучиться, ни физически, ни духовно. И не разрешай другим плохо обращаться с ними. Никакого вреда или неудобств. И не давай им, действием или бездействием, пострадать от несчастных случаев, ран или приставания, случайного или нет. Заботься как можно лучше об их здоровье и удобствах. Обеспечь...

— Хватит, хватит! — зло рявкнул Карфилхиот. — Я понял, что ты хочешь от меня. Я должен относится к этим детям, как к почетным гостям.

— В точности. Я не собираюсь отвечать за тот вред, который ты им сделаешь из-за легкомыслия, похоти, озорства или злобы; Шимрод потребовал этого от меня!

Карфилхиот сдержался, не дал выход взрыву чувств и коротко ответил:

— Я понял твои указания; они будут выполнены.

Тамирелло пошел вокруг фургона, касаясь колес и осей синим талисманом из нефрита. Подойдя к лошадям, он поднял их лапы и вытер камнем их ступни. Кони вздрогнули и окостенели при его прикосновении, но, принимая его силу, сделали вид, что не видят его.

Тамурелло протер камнем их головы, бока, ляжки и животы, потом бока фургона.

— Сейчас! Ты готов! Немедленно уезжай. Шимрод очень быстро приближается. Лети низко, лети высоко, но лети в Тинзин-Фираль!

Карфилхиот прыгнул на сидение кучера и взял поводья. Он поднял руку к Тамурелло, потом щелкнул хлыстом. Лошади рванулись в воздух. Заложив вираж над верхушками самых высоких деревьев, фургон доктора Фиделиуса полетел на восток, и люди в лесу с благоговейным трепетом смотрели на двухголовых лошадей, несшихся по небу и тащивших за собой высокий фургон.

Полчаса спустя в Фароли прискакали четыре всадника. Соскочив с лошадей, они стояли, покачиваясь, побежденные усталостью и разочарованием, потому что знали, благодаря Безошибочному , что фургон Шимрода исчез.

Из особняка вышел камергер.

— Благородные сэры, ваши пожелания?

— Объявите о нас Тамурелло, — сказал Шимрод.

— Ваши имена, сэры?

— Он нас ждет.

Камергер удалился.

В одном из окон Шимрод заметил движущуюся тень.

— Он наблюдает за нами и слушает, — сказал он остальным. — Решает, в каком облике появиться.

— Жизнь волшебника — странная штука, — сказал Каргус.

— Неужели он стыдится собственного лица? — удивился Яне.

— Мало кто видел его. Теперь он услышал достаточно и сейчас выйдет.

Медленно, шаг за шагом, из теней появился высокий человек. На нем была серебряная кольчуга, каждое звено которой было настолько тонким, что казалось почти невидимым, шелковая юбка цвета морской волны и шлем с тремя высокими зубцами, похожими на рыбьи колючки. Со лба, полностью скрывая лицо, свисали серебряные цепи. В десяти футах от Шимрода он остановился и сложил руки на груди.

— Я — Тамурелло.

— Ты знаешь, почему мы здесь. Отдай нам Карфилхиота и двух детей, которых он похитил.

— Карфилхиот пришел и ушел.

— Тогда ты его сообщник и разделяешь его вину.

Из-за цепей послышался сдавленный смех.

— Я — Тамурелло. Я не принимаю ни хвалу, ни хулу за свои действия. В любом случае ты поссорился с Карфилхиотом, а не со мной.