Странная реакция. Тяжелая ответственность. Разве не суд должен был принять подобное решение?
Разоблачение существования секретных апартаментов Каддафи в самом лоне университета повергло в шок весь университетский городок. Но все равно его обитатели держали язык за зубами. Они смешивали с грязью диктатора, бойко топтали его афиши, которые расстилали вместо половиков перед аудиториями, провозглашали о его отставке. Однако, если я пыталась разузнать побольше, то закутанные в платки студентки отворачивались и шли своей дорогой, а молодой человек, которого я попросила прозондировать по этому вопросу нескольких учениц, очень скоро прислал мне сообщение: «Я бросаю. Это табу». И все же! Обязательно должны быть свидетели, люди, которые заметили подозрительные вещи или услышали о замученных девушках! Неужели не нашлось никого, кто бы разоблачил эту систему? Единственный человек, который, казалось, был решительно настроен прервать молчание, — это главный редактор еженедельной газеты «Ливия аль-Джадида».
— У меня была одна подруга из крестьянской семьи, жившей в районе Азизия, она приехала в Триполи учиться на медицинском факультете, — рассказывал он мне. — Во время визита Каддафи в университет он положил ей руку на голову, и на следующий день к ней домой пришли телохранительницы, сообщив о том, что ее выбрали в «стражи революции». Семья отказала, и тогда стали угрожать ее брату. Девушка согласилась встретиться с Вождем, и в течение недели ее держали взаперти, насиловали, а потом отпустили с пачкой денег. Родители были слишком унижены, чтобы принять ее в семью. Возвратиться в университет тоже было немыслимо. Она пропала. Сегодня официально она работает в автомобильном бизнесе. На самом же деле я знаю, что она живет продажей своего тела.
Нистрин, обладательница длинных вьющихся волос цвета блонд, падающих на плечи, и зычного голоса, не удивилась этому. Воспитанная в буржуазной семье — один из ее родителей был европейцем, — она знала, что не сможет выжить в гнетущей и лицемерной атмосфере режима Каддафи и что ее успех зависит от обучения за границей.
— Мы были далеки от мысли о возможном изнасиловании, — поведала она мне однажды вечером, — хотя всем было известно о проступках сыновей Каддафи и их банд. Да все девушки рано или поздно становились жертвами сексуальной коррупции. Присланные из Баб-аль-Азизии женщины расхаживали по территории университета, засиживались в туалетах, где девушки спокойно подкрашивались, вмешивались в разговор и быстро делали предложения, в том числе и финансовые.
И это была только тень Баб-аль-Азизии. Весь университет утопал в сексуальном шантаже.
— Сколько девушек провалили экзамен из-за того, что отказали своим преподавателям? Сколько было удивленных несправедливыми оценками и тех, кому предложили очень частные уроки? Я слышала о девушках, чьи женихи предлагали их преподавателям, чтобы получить диплом, являющийся предварительным условием их женитьбы. Иногда я видела парней, которые просили об этой услуге своих девушек, перед тем как бросить их. Секс был разменной монетой, способом продвижения, инструментом власти. Нравы Вождя оказались заразными. Его мафия действовала в том же духе. Система была коррумпированой до мозга костей.
И когда доктор Крекши приступил к своей должности в университете, он был потрясен тем, как налажена эта организация. Превосходно отработанная система с подразделениями и шпионами на всех факультетах и управлениях, координируемая секретариатом учреждения сообща с Баб-аль-Азизией. Цель? Отбор самых красивых студенток, которых надо было под любым предлогом затянуть в сети Вождя… и затем его клики. Хорошие оценки, дипломы, престижные посты, стипендии. Все было в их распоряжении — при условии, что они покажут себя послушными и смирными. Конечно, подарки могли и не относиться к учебе, и речь шла об айфонах и айпадах, машинах, драгоценностях… Цена могла взлетать очень высоко для самым желаемых, которые зачастую не были самыми бедными.
— Это закон молчания, и никто никогда не засвидетельствует изнасилование, — заверил меня доктор.
Однако он сослался на многие истории, иллюстрирующие подобную практику на занятиях. В частности, на историю одной студентки, которая записалась на медицинский факультет, но оказалась в списках медработников без медицинского образования.
— Это было непонятно, учитывая то, что она училась с отличием. Она потребовала объяснений в генеральном секретариате университета, где ей пообещали исправить ошибку при условии, что она отправится в «Регатту», развлекательный центр на берегу моря, где должностные лица режима и особенно их сыновья предавались самому откровенному разврату. Об этом знал весь Триполи. Это была зона, где не соблюдались законы, или, скорее, территория полного произвола. Девушка отказалась, и на протяжении двух лет по всем экзаменам она получала отметку ноль. Вы представляете, какое давление? В конце концов я сам написал письмо с просьбой восстановить ее на факультете медицины. Я передал новому правительству другие пять признаний отважных девушек, которые служат доказательствами гнусной коррупционной системы.
***
Спрятанные под «зеленой аудиторией» апартаменты навсегда сохранят свой секрет. И наверняка существуют другие обустроенные для него спальни, куда часто наведывался Вождь. Он постоянно нуждался во всевозрастающем количестве сексуальных партнеров, мужчин и женщин, предпочтительно молодых девственниц. Ему требовались как минимум четыре в день, уверяла меня Хадиджа, студентка, которую насиловали и многие годы держали в Баб-аль-Азизии и которую принуждали заманивать в ловушку других. По четыре, подтвердил британской прессе Фейсал, симпатичный молодой человек, также замеченный Вождем в университете и вынужденный бросить факультет права, чтобы немедленно приступить к конкретным видам обслуживания.
— Девушки входили в его комнату, он делал свое дело и выходил, словно он просто высморкался.
Парень, которому сейчас уже около тридцати, говорил о жестокости Каддафи, главного потребителя «виагры» в стране, и утверждал о том, что многих женщин, вышедших из его комнаты, «сразу же отправляли в больницу с внутренними ранами». О чем и рассказывала Сорая. И что мне подтвердят многие собеседники. Каддафи был не просто ненасытным, но также садистом, и чрезвычайно зверским.
Таким образом, школы и университеты служили для него постоянно возобновляющимся естественным резервом девушек. Кстати, именно в университете Бенгази Полковник приметил Худу Бен Амер, мать Ханны, его так называемой «приемной» дочери, которая на самом деле была его собственной. Она была родом из Бенгази и приобрела национальную известность после случая во время публичного повешения одного молодого оппозиционера-пацифиста, когда, перевозбужденная, она вышла из толпы зрителей и изо всех сил дернула повешенного за ноги, ускорив его смерть. После этого зверства она получила прозвище «Худа — палач в юбке», так как эту сцену транслировали по национальному телевидению. Но Каддафи заметил ее намного раньше. С 1976 года, провозгласив свою преданность режиму, она выступила против апрельского восстания студентов, поддерживая его подавление, доносила и устраивала облавы на оппозиционеров и во главе Революционного Комитета вела «очищающие» кампании.
— Мы никогда не видели девушки, исполненной такой озлобленности, таких амбиций и такой наглости, — вспоминает один из ее товарищей-студентов. — Она много выступала, участвовала в собраниях до поздней ночи и передавала от Каддафи сообщения, угрожающие диссидентам новыми экзекуциями.
После повешений в 1977 году, поддерживаемая Полковником и говоря от его имени, она не переставала укреплять свою власть, поначалу почти полностью взяв контроль над своим университетом, устранив преподавателей и студентов, которые, по ее мнению, были слишком далеки от преданности режиму. Затем она на некоторое время исчезла из Бенгази, уехала жить вместе с Вождем и вошла в его личную охрану, а потом вернулась еще более влиятельной, чем когда-либо, и тесно связанной с Каддафи. Он потом решит выдать ее замуж (сам станет ее свидетелем) и назначит на серьезную должность: мэра Бенгази, президента Арабского парламента, президента Счетной палаты, министра… Она стала одной из самых богатых женщин Ливии, ее ненавидит все население страны. Сегодня она — заключенная в Триполи, ее дом в Бенгази был сожжен мятежниками в первые часы восстания. Она призналась своим тюремным смотрителям, что ее заставили бросить маленькую Ханну, которая родилась — если верить попавшим в мои руки фотокопиям паспорта, выданного в 2007 году, — 11 ноября 1985 года в результате связи с Каддафи, и что его жена Сафия удочерила Ханну в детском доме в Триполи.