Каково же было удивление почтенного зоолога, когда злополучная банка медленно опустилась на пол, как грациозная бабочка в теплый летний день. Тогда Флигенфенгер, желая поскорее поднять свою банку, прыгнул к ней, но это неосторожное движение стоило ему шишки на лбу; непонятная сила бросила Карла Карловича вверх и он с размаха ударился головой о потолок. Огорошенный таким неприятным казусом, зоолог присмирел и попросил объяснения непонятных явлений. Имеретинский охотно удовлетворил его любопытство.
— Сила притяжения Земли убывает пропорционально квадрату расстояния от ее центра. Земной радиус (то есть расстояние от центра земного шара до его поверхности) имеет около 6000 килом. На каком же мы расстоянии от Земли? Мы вышли из пределов атмосферы в 8 часов; теперь половина девятого; велосиметр показывает скорость в 150 килом. в сек.; значит, мы удалились почти на триста тысяч килом. Итак, мы в 50 раз дальше от центра Земли, чем были, находясь на ее поверхности. Следовательно, все предметы в 50х50=2500 раз легче. Однако теперь мы уже испытываем и солнечное притяжение (по этой именно причине нижняя часть аппарата поворачивается к Солнцу), так как не участвуем больше в круговом движении Земли. Поэтому истинный вес предметов в данную минуту составляет приблизительно 1/1000 веса их на поверхности Земли. Впоследствии, когда мы окончательно перестанем замечать притяжение Земли, эта величина дойдет до шести десятитысячных, ибо такова сила солнечного притяжения на расстоянии 150 милл. килом. По мере приближения к Венере тяжесть опять несколько возрастет и дойдет вновь до 1/1000 земной. На Венере предметы будут весить почти столько же, сколько на Земле. Вот вам объяснение и некоторые сведения об условиях тяжести, ожидающих нас в межпланетном пространстве.
Флигенфенгер поклонился, но вид его не выражал особого удовлетворения. Очевидно, все эти дроби и законы немного ему говорили. Наташа заметила это и вмешалась в разговор.
— Позвольте, Карл Карлович, я приведу вам несколько наглядных примеров того, что сказал вам Валентин Александрович. Вы весите на Земле, вероятно, около 4½ пудов, а здесь всего 1/6 фунта. Поэтому-то, когда вы сделали резкое движение, то затраченной силы оказалось достаточно, чтобы подбросить вас до потолка. Вы легко могли бы поднять аппарат вместе со всеми нами, так как он весит в данную минуту всего 2½ фунта!
На этот раз зоолог остался вполне доволен объяснением и, в знак удовольствия, сразу прыгнул в верхний этаж с легкостью, недоступной ни одному акробату.
Однако, благодаря необычайной легкости, было трудно поддерживать равновесие и путешественники ходили, качаясь, как пьяные, что вызывало постоянные шутки и смех.
Вообще все явления получили действительно какой-то неземной отпечаток: Солнце и звезды видны одновременно; вещи падают так осторожно, что совсем не бьются; сами пассажиры обратились в атлетов и акробатов, вода почти не льется и ее приходится «бросать» в стакан и т. д.
Наташа подошла к Добровольскому, который продолжал наблюдать звезды в боковое окошко, и вдруг увидела там Луну.
— Посмотрите, Борис Геннадиевич, как великолепно выделяются горы и моря на Луне! Жаль только, что она так далеко, почти как с Земли. А мы не подойдем к ней ближе?
— Нет, — отвечал астроном. — Вот взгляните на чертеж; я обозначил тут положение Луны и Земли, а также направление «Победителя пространства». (К несчастью, ни Добровольский, ни кто-либо другой из путешественников не знал, что на их чертеже не хватает потока метеоритов). Вы видите, что мы к Луне не приближаемся.
— О, как жаль! Да разве нельзя сделать небольшой крюк, чтобы полюбоваться Луной? Право, ради этого стоит потерять несколько часов.
У Добровольского от такой соблазнительной мысли даже глаза разгорелись и он воскликнул просительно:
— Что вы на это скажете, Валентин Александрович?
Флигенфенгер присоединился к просьбам Наташи и астронома.
Имеретинский однако находил, что такое уклонение в сторону неблагоразумно.
— Позвольте, — возразила ему находчивая молодая девушка, — это, наоборот, очень благоразумно: мы, прежде чем удаляться от Земли на десятки миллионов километров, испробуем ваш аппарат в небольшой предварительной экскурсии в ближайших к Земле областях пространства.
Наконец, изобретатель сдался и повернул зеркало под прямым углом.
Имеретинский не знал, что таким образом он толкает экспедицию навстречу самой густой части потока метеоритов.
Было 8 ч. 25 м.; путешествие продолжалось около получаса; за это время аппарат пролетел 300.000 клм.
ГЛАВА XII
Мимо Луны
«Победитель пространства» описал дугу и с прежней скоростью понесся по направлению к Луне.
Аппарат великолепно слушался зеркала и позволял управлять собою по желанию. Имеретинский нарочно попробовал сделать несколько крутых поворотов и остался очень доволен результатами.
— Как хорошо, — сказал Флигенфенгер, — нестись со скоростью в 600 раз превышающей скорость пушечного ядра и при этом не испытывать ни тряски, ни холода, ни жара! Валентин Александрович, примите еще раз мои поздравления!
— Да, — ответил изобретатель. — Двойные стенки прекрасно защищают от крайностей наружной температуры. Только вот в окно Солнце невыносимо печет, а поэтому бросим прощальный взгляд на Землю и Солнце и задернем занавеску. Между прочим, вы, может быть, не знаете, что по идее нашего неутомимого секретаря, князя Гольцова, наружная сторона занавесок тщательно посеребрена; таким образом, они будут отражать солнечные лучи и не пропустят их теплоты.
— Да, молодец, Николай Алексеевич! — подтвердила Наташа. — Жаль, что его нет с нами.
Путешественники столпились у нижнего окна. Недалеко от Солнца на черном небе висел довольно широкий серп, очень похожий на Луну во время первой четверти, только в четыре раза больший. Рога серпа далеко загибались на неосвещенную часть диска, что объяснялось действием густой атмосферы. На освещенной части виднелись очертания западной Европы и Африки, местами подернутые дымкой облаков.
— Странно смотреть на этот небольшой серп и знать, что это наша Земля, обыкновенно кажущаяся такой необъятной; Земля, со всеми горами, морями и городами! — задумчиво промолвил Добровольский.
Астрономическая труба открывала новые подробности на земном серпе: полярные снега, горные цепи, темные пятна швейцарских озер и проч.
— Вот, когда у нас Европа, действительно, как на ладони! — воскликнула Наташа. — Никто еще не видел Землю с такого огромного расстояния; никто до нас не изучал ее, как настоящее «небесное светило.» И притом мы продолжаем удаляться от нее с огромной скоростью.
— Ошибаетесь, — отвечал Имеретинский, — сейчас мы мало удаляемся от Земли, так как, двигаемся, приблизительно, параллельно касательной к ее поверхности.
— А как далеко от Луны мы находимся? — спросила Наташа.
— Около 400.000 килом. При нашей быстроте мы пройдем это расстояние в три четверти часа и в начале десятого будем близ Луны.
— Недурная скорость; за нами никакому экспрессу не угнаться!
— Да, но с железнодорожными поездами в межпланетном пространстве далеко не уедешь; до Венеры, например, курьерский поезд довез бы пассажиров лишь через 80 лет.
— О, Боже, какими старыми предстали бы мы перед нашими небесными соседями! — с комическим ужасом воскликнул Флигенфенгер.
— Однако, пора распрощаться с Землей и Солнцем, а то мы изжаримся; да и Луна нас ждет; уже без четверти девять.
С этими словами Наташа перешла к боковому окну.
Остальные последовали ее примеру. Имеретинский задернул занавеску, и теперь вагон освещался только Луной и звездами из боковых окон. Однако он успел настолько нагреться, что пришлось для понижения температуры выпустить некоторое количество жидкого кислорода из прибора Люмьера-Вассерштофа.
— Ну, разве мы не в настоящем дворце! — продолжал восхищаться Флигенфенгер. — Нам холодно — мы можем зажечь печку; нам жарко — мы охлаждаем вагон; свет или темнота также к нашим услугам. Словом, мы пользуемся полным комфортом и путешествуем без всяких хлопот и неприятностей.