Ночь погружает в сон глубокий

Врага, пускай проснется в вас

Отвага замыслов свободных.

Скажите, кто из вас рискнет

Сломать наручники? Корнехо,

Камачо, испытайте силу!

Каначо изо всех сил пытается сломать наручники.

Камачо. Сломать каленое железо

Одною силою руки,

Педро Алонсо, невозможно!

Дон Фернандо. О, почему алькайд тюремный,

Мою болезнь и рану видя,

Не облегчил мне цепи?

Камачо. Вы

И мертвый все ж ему опасны.

Корнехо пробует сломать наручники.

Корнехо. Нет, это то же, что в стальные

Бить стены пулей восковою.

Гарсеран. А разбивать их молотком

Нельзя: на стук проснется стража,

И мы вконец погубим дело.

Дон Фернандо. Глупец я! У меня есть зубы, —

Зачем искать другое средство?

Два пальца могут ли мешать

Всему освободиться телу?

Откусывает себе пальцы. Сбрасывает наручники. Его рану перевязывают платком.

Гарсеран. Как вы могли, бог мой?

Камачо. На пальцах

Больших зубами оторвал он

Два крайние сустава.

Гарсеран. В вас

Второго Сцеволу я вижу.

А кандалы?

Дон Фернандо. Мне на ногах

Помеха не страшна. Раз руки

Мои свободны, я не узник.

Подайте нож мне.

Камачо. Вот вам нож. (Передает нож.)

Дон Фернандо. Пусть тот, кто отступить намерен

От дела, начатого мною,

Запомнит, что в него всажу

Я этот нож рукой моею.

Камачо. Вам все хотят помочь, за вами

Идти и вам повиноваться.

Дон Фернандо. Друзья, так слушайте ж меня:

Больных снимите с этих коек,

Мы койки сложим друг на друга

И так достигнем потолка.

Мы в нем одну доску проломим

Вот этим молотком, открыв

На волю дверь, чтоб все могли

Свободным небом насладиться,

Забыв об ужасах тюрьмы.

А там веревки, став нам всем

Надежной лестницей, помогут

До улицы добраться.

Гарсеран. Что ж,

За дело!

Дон Фернандо. Нам нельзя оставить

Ни одного больного, будь

Он при последнем издыханье, —

О нас он может рассказать.

Живой пусть следует за нами, —

Здесь только мертвым место. Ночь!

Своим молчаньем ты поможешь

Неправого тирана покарать

И подвиг правый совершить!

Двор в доме посла

Сцена XVI

Финео, Чичон.

Финео. Кто блага своего ревнитель,

Тот власти откровенно льстит.

Припев недаром говорит:

«Хвала тебе, о победитель!»

Так слушай… Граф, хозяин мой,

Давно лишился сна, покоя.

Ты это знаешь, оттого я,

Чичон, и говорю с тобой.

Своих людей мы поместили

В тюрьме. Там видели с ткачом

Они тебя, в посольский дом

Твой путь искусно проследили.

И я тогда все понял вдруг,

И для меня все стало ясно —

Там скрыло солнце лик прекрасный,

Источник всех сердечных мук.

Завоевать нам Теодору

Ты помоги и получи

Ее согласье. Уж лучи

Сияют утренней Авроры.

Согласен ты? Зови скорей,

Пускай твоя хозяйка выйдет

Ко мне, пока никто не видит,

Поговорить хочу я с ней.

А в знак сердечного доверья,

Чтоб оказать тебе почет,

Граф эту цепь со мною шлет.

Ее тебе вручу теперь я. (Передает Чичону цепь.)

Чичон. Вот речь так речь. Да ты проник

Мне прямо в сердце. Слог так гибок!

С тобой отрекся б от ошибок

Кальвин, свирепый еретик.

А эпилог? Его нарочно

Замкнул ты золотым ключом.

Над тигром власть и над быком

Имел бы он такую ж точно.

Тебе поверить я хочу,

Твой господин из высшей знати,

Я им прикрою очень кстати

Измену моему ткачу.

Сегодня ткач умрет. Я, дружбу

До гроба свято сохраня,

Скажу ему: «Прости меня» —

И к графу поступлю на службу.

Финео. Граф будет рад тебе всегда.

Ты наш. А что до порученья,

Граф придает ему значенье.

Сеньор мой и послал сюда

Меня с наказом, что скрепляет

Все, что я сделаю. Итак,

Стучи, подай условный знак.

Чичон. В покое этом ожидает,

Сердечный затаив недуг,

Дурных известий Теодора. (Стучит.)

Сцена XVII

Появляется Теодора. Она полуодета. Те же.

Теодора. Кто здесь?

Чичон. От моего сеньора,

От графа двое верных слуг.

Теодора. Чичон?

Чичон. Скажите? Этим тоном

Со мной? Задета честь моя.

С тех пор, как в графской свите я,

Хочу я зваться дон Чичоном.

Теодора. Ты служишь графу?

Чичон. Похвала,

Греми красе твоей небесной, —

Она посредницею честной

В моем величии была.

Пусть сводни низкой оперенья

Я нацепил, ты не дивись, —

Не я один взлетел так ввысь

И тем снискал благоволенье.

Но к делу. Скорбь твою леча,

Граф хочет сделать, Теодора,

Тебя вельможною сеньорой

Из нищей спутницы ткача.

А что до Педро, всенародно

Сегодня будет он казнен…

Сцена XVIII

Дон Фернандо, Гарсеран, Камачо, Корнехо, Харамильо, другие заключенные, те же.

Дон Фернандо. Хвала Творцу!

Чичон (в сторону). Как! Это он?

Погиб я!

Дон Фернандо. Небесам угодно

Освободить нас.

Чичон. Кончен дон!

Меня он слышал. K состоянью

Вернусь я прежнему и к званью.

Убьет меня он. Ах, Чичон

Злосчастный!

Теодора. Как, тебя ль я вижу?

Ты вновь на воле, ты со мной.

Финео (в сторону). Мне это все грозит бедой. (Уходит.)

Сцена XIX

Дон Фернандо, Гарсеран, Теодора, Чичон, Камачо, Корнехо, Xарамильо, заключенные.

Дон Фернандо. Друзья, угодно было небу

В его великом милосердье

Достойным увенчать успехом

Наш смелый замысел. Теперь

Нам нужно обсудить спокойно

И порешить, как мы свободу

Всего вернее сохраним.

Хотя на первый взгляд мы здесь

Нашли себе приют надежный, —

Известно вам, какие льготы

Предоставляются посольским

Домам, – однако забывать

Не должно, что послы нередко

Дают согласие на то,

Чтоб нарушалось это право.

Так заставляют поступать

Их интересы государства

В те дни, когда покой страны

Важней всего. А мой противник

К тому ж – всесильный фаворит,

И угодить ему, конечно,

Посол захочет. Вот по этой

Причине и приняв в расчет,

Что здесь, укрывшись, мы попали

В тяжелый плен тюрьмы другой

И снова лишены свободы,

Я предлагаю вам Сеговью

Покинуть вместе и идти

Туда, где слава о делах,

Свершенных нами, для рассказов

Обильную даст пищу. Много

Нас здесь сейчас, а станет больше,

Когда примкнут к нам все, кого

Тревожат прежние проступки.

Освободив из мест соседних

Уловкой хитрой или силой

Тюремных узников, из них

Свое мы войско образуем.

Пускай оно нагонит страх

На вражьи полчища и станет

Оплотом верным для своих.

Займем мы дикие вершины

Окрестных гор. Свою защиту

Дадут нам скалы, став врагу

Стеной и башней неприступной.

Мы будем грабить пешеходов