Им, верно, разрешат.

Дон Фернандо. Итак,

Пусть каждый свой наметит план.

Что ж до меня, я убежден

(Так много числится за мною

Проступков разных), что меня

Из общей камеры охрана

Едва ли выпустит. Но если

Не подвернется случай, я

Его создать сумею хитрой

Уловкой. У кого из вас

Есть нож?

Камачо. Вот он, к услугам вашим.

Дон Фернандо. Ты этим нанесешь ножом

Мне рану в голову. А я

Представлюсь, будто бы свалился

Вот с этой лестницы. Тогда

Удастся план мой. Им придется

Меня отправить в лазарет.

Смелей!

Камачо. Ваш план необычаен,

Но он жесток.

Дон Фернандо. Он милосерден,

Подумай сам, я тем избегну

Знакомства с мастером заплечным

И мук, которым нет названья.

Кончай скорей, я жду.

Камачо. На вас

Свои способности хирурга

Я испытаю, если этим

Предупрежу я больший вред. (Ударяет его ножом.)

Дон Фернандо падает.

Дон Фернандо. О, небеса!

Сцена XII

Тюремщик, те же.

Тюремщик. Что здесь такое?

Камачо. Вон с этой лестницы упал

Педро Алонсо, ткач. Проклятье

Его наручникам тяжелым

И этим кандалам!

Харамильо. Уж лучше

Прикончить прямо человека!

Корнехо. Себе он череп раскроил.

Тюремщик. Перенести его в больницу!

Гарсеран (в сторону). Нет, в этом человеке больше

Отваги скрыто, чем в простом

Ткаче, и, если б я не видел

Фернандо мертвым, я сказал бы,

Что это он, – так оба схожи.

Корнехо (в сторону). Не ткач, а черт.

Камачо (в сторону). А ловко клюнул

Тюремщик на его крючок!

В доме маркиза

Сцена XIII

Граф, Финео.

Финео. Вы поступили сгоряча,

Сеговью погрузив в смятенье,

И повредит вам в общем мненье

Арест отважного ткача.

Граф. Но в дело я не мог вмешаться,

Себя пришлось бы мне назвать.

Увы, не ревности прощать,

Владеть собой, повиноваться…

Отважен, ловок и смышлен,

Теперь обижен мной тем боле,

Останься этот ткач на воле,

Вдвойне опасней был бы он.

Пусть у него припадок злобы

В безмолвии тюрьмы пройдет.

Так лучше. Пусть шумит народ,

Я не боюсь. Что ж до особы

Монаршей, ты ведь знаешь сам, —

Король во всем мне доверяет,

Он никого не принимает,

Пока совет я не подам.

Его любовь – моя ограда

От приближенных, и тому,

Кто хочет нравиться ему,

Мне угодить сначала надо.

Что ж до ткача, теперь, когда

В моей он убедился власти,

Свои он обуздает страсти,

Боясь сурового суда.

А заяви, что поднял руку

Против меня со шпагой он,

Вдвойне он будет осужден

И примет горшую он муку,

Чем за убийство. Словом, ткач

Нам не опасен.

Финео. Что ж, прекрасно!

Граф. Что Клаудьо?

Финео. Ранен он опасно.

Умрет, коль не ошибся врач.

Граф. Мне жаль его

Финео. Жалей Арнесто,

Без покаянья, бедный, он

За грех чужой был умерщвлен.

И что ж, сеньор, ужель на место

Не стал твой ум и полон вновь

Ты к Теодоре страстью чудной?

Граф. Увы, Финео, безрассудна

Моя по-прежнему любовь.

Добьюсь ее – иль мук сердечных

Я не снесу, чтоб столько зла

Мне причинить: любви стрела

Была отравлена, конечно.

Финео. Ну, а Кларьяна вдруг узнает,

Подумай сам…

Граф. В таких делах

Заманчив нам и самый страх.

Нас безопасность охлаждает.

Я пылкой страстью полон вновь.

Ах, нет любви, чтоб дар прелестный

Не отдала б за неизвестный

Ей клад и новую любовь!

Финео. Зачем же, если, не жалея,

Ты прежней изменить готов,

Ты к Гарсерану так суров

Был за одну беседу с нею?

Граф. Иначе сделать я не мог —

Не из любви, из чувства чести.

Любя ее со мною вместе,

Моей он дружбой пренебрег,

Моя любовь была в ту пору

Единой радостью моей,

Я не видал еще очей

Моей прелестной Теодоры…

Отец идет, – в недобрый час!

Ступай, разведай, где сокрыла

Она жестоко лик свой милый,

Узнай и возвратись тотчас.

И знай, что без вестей сегодня

Тебя к себе я не пущу.

Финео. Узнаю все и разыщу

Ее хоть в самой преисподней.

Сцена XIV

Маркиз, граф.

Маркиз. Граф…

Граф. Мой сеньор!

Маркиз. Вы позабыли,

Что вы – сеньор?

Граф. По крайней мере,

Я знаю, вы – сеньор, а я —

Ваш сын законный и наследник.

Маркиз. Не в том наследство, чтоб владеть,

А в том, чтоб быть его достойным.

На этом зиждется равно

И уваженье и презренье.

Сеньоры – судьи, а судья

Родится в мир, чтобы бороться

С неправдой. Граф, тот не сеньор,

Кто сам обиды умножает.

Какая цель в безумствах ваших?

В чем смысл неистовых поступков

Они ведут лишь к одному:

К вам уваженье все теряют —

И по заслугам. Вы готовы

И жизнью рисковать, и честью,

И все за женщину. Она

Другого любит, он сословьем

Вас много ниже. Граф, ужели

Достойно это вас? Меж тем

Стране грозит беда, и мавр

На нас уж двинул из Толедо

Свои войска, пройти готовясь

Ущельем снежным у Сеговьи.

Вот случай, храбрые друзья,

Вам применить ваш юный пыл.

Кто смелым сердцем благороден,

Тот обнажает свой клинок

За Бога, короля и честь.

Иль вы не знаете, что сан

Высокий ваш (ему основой

Доверье короля ко мне)

Давно является предметом

Интриг и зависти? Забыли,

Что королевскому любимцу

Довольно волоска простого,

Чтоб поскользнуться? Вы забыли,

Что, поскользнувшись, может он

Упасть; что близость к королю

Подобна дереву: коль прямо

Стоит оно, венчают ветви

Его убранством пышной лести,

Но пошатнись оно, и сразу

Все то, что пышностью являлось,

Став тяжким бременем, его

Паденье только ускоряет?

И не о том ли вам твердят

На все лады тысячекратно

Преданья, повести, рассказы?

Иль вы забыли, как Бельтран

Рамирес правил королевством,

Как зависть привела потом

Его на эшафот кровавый,

Как обратились в легкий дым

Монаршей милости лучи?

Увы! какая слепота

На эту дерзость вас толкает!

Вы раздражаете народ,

В нем пробуждая жажду мести…

Тот с дамой был своей, а вы —

Неистовый, высокомерный,

В своей попытке не успев

Ее отнять, – вы оскорбили

Его ударом! Если б небу

(Оно достойно покарало

Двух ваших слуг за беззаконный

Поступок) и на вашей жизни

Угодно было дать другим

Пример сурового возмездья!

Граф. Сеньор…

Маркиз. Не надо оправданий.

Умерьте буйство вашей крови,

Иль, жизнью короля клянусь,

Я заключу вас в крепкий замок,

И будете вы там, пока

В вас пыл души не остудят

Года и белизна седин. (Уходит.)

Граф. О нет! Безумцу непонятны

Угрозы все и увещанья,

Пока ему, о Теодора,

Ты не вернешь покой и разум!

Тюрьма

Сцена XV

Дон Фернандо с молотком и веревками, Гарсеран, Камачо, Корнехо, Xарамильо со светильней.

Дон Фернандо. Теперь, друзья мои, пока