– Я познакомлю тебя со всеми моими друзьями, вот увидишь, они понравятся тебе, Саша! – с очень убедительным видом произнёс он, заметив её отчаяние. – Алёна Александровна, голубушка, повлияйте же на неё, прошу вас!

– Серёженька, у тебя на эту своевольную строптивицу влиять получается куда лучше! – невольно рассмеялась Алёна и взглянула на дочь, всем своим видом демонстрирующую крайнее недовольство. – Саша, а ведь Сергей прав! Тебе ни к чему сидеть затворницей – съезди, развейся, заведи себе новых друзей.

– Таких же, как Волконские? – с вызовом спросила она. – О-о, чудесные молодые люди, очень дружелюбные! Так хотели со мной подружиться, Серёжа, ты бы видел!

Господи, а если и они там будут? Ах, исключено! У них траур, вряд ли в ближайшее время кто-то из них станет посещать увеселительные мероприятия. Это Сашу немного успокоило, но, конечно, вовсе не значило, что она прямо сейчас побежит на торжество к Софье Авдеевой.

– Ты преувеличиваешь, – спокойно сказала Алёна, но в голосе мелькнула нотка недовольства.

– Не все мои друзья такие, как Волконские! – сказал своё слово Сергей и весело улыбнулся Александре, безмолвно признаваясь в том, что и он от них тоже не в восторге. На самом деле он был не в восторге только от Ксении Митрофановой, да и то с недавних пор. Что касается Мишеля, о нём Сергей вообще предпочитал не думать лишний раз, а вот Катерина Михайловна ему даже нравилась. Но об этом он ни за что не сказал бы Саше. Бесполезно убеждать её в том, что княжна Волконская – милейшее создание, после того как сама Катенька показала себя с совершенно иной стороны.

– Мы непременно приедем, – ответила за двоих Алёна. – Спасибо большое за приглашение, Серёжа! Это очень мило с твоей стороны, что ты не забываешь старых друзей!

И они принялись любезничать, даря друг другу комплименты и тёплые слова. Александре было попросту тошно за этим наблюдать. Алёна насквозь фальшивая, ей вовсе не так нравится Сергей, как она старается показать, и званый ужин этот нужен ей совершенно в иных целях.

А Авдеев тоже хорош! Пошёл на поводу… да кто его просил?! Неужели он не понимает, что Саше сейчас немного не до праздников? Отец то ли погиб, то ли без вести пропал, дом и любимая работа остались забытыми где-то далеко, а здесь, на новом месте, навалилось всё сразу – и ненавистный Иван Кириллович, и практика в больнице, заранее обречённая на провал…

Какой званый ужин? Какое веселье? Какие новые друзья?! Куда больше Саша обрадовалась бы простой возможности посидеть в одиночестве и вдоволь поплакать. И поразмышлять над своей дальнейшей судьбой – вот что в данный момент волновало её больше всего.

– Поедем, мама. Ты обещала мне прогулку по всем модным магазинам, а они не будут ждать, пока вы тут налюбезничаетесь с Серёжей, – спустившись к ним, Александра протянула матери руку, а та надула губки и взглянула на Авдеева.

– Моя дочь – жутко неприятная особа! – заявила она. – И за что ты только, Серёжа, её любишь?

Жутко неприятная особа, спустя полчаса, стояла перед огромным зеркалом в одной из примерочных магазина готового платья мадам Анжу, с любопытством рассматривая своё отражение в зеркале. Прискорбно сознаваться, но до сей поры ни разу за восемнадцать лет в подобном заведении Александра не бывала. Все её платья либо доставались в наследство от Алёны, либо шились на заказ той самой Анечкой Исаевой, коллегой-медсестрой, на все руки мастерицей.

И во все предыдущие разы Саша с благодарностью принимала то, что ей давали, но чтобы ходить и выбирать самой… было в этом что-то волшебное, манящее. А если рассказать вам, как струились нежнейшие французские шелка, как блестел гладкий атлас, как вспыхивала разноцветными сполохами переливающаяся парча, вы непременно поймёте её очарование. А каким мягким оказался малиновый бархат! Так и хотелось протянуть руку и потрогать его ещё и ещё, и снова, и снова…

"У богатой жизни всё же масса преимуществ", – вынуждена была согласиться с очевидным Александра. Когда можешь позволить себе такие маленькие женские радости, как покупка дорогой и изысканной одежды – это прекрасно. Как сказала Алёна, это святое таинство, которое лишь женщины способны постичь.

Саша выбрала себе сразу четыре новых платья: лёгкое ситцевое на каждый день, белое в цветочек, с неглубоким декольте круглой формы и рукавом в три четверти, в последнее время начавшем входить в моду; затем строгое тёмно-зелёное, красиво контрастирующее с её яркими волосами; нежное палевое, со светло-коричневыми вставками и широким поясом цвета кофе с молоком, и это тёмно-синее, что сейчас было на ней. Удивительно глубокий и красивый это был цвет. И фасон очень выигрышный – вроде бы самый простой, но в то же время подчёркивающий фигуру именно в тех местах, где нужно.

Мадам Анжу воскликнула что-то одобрительное, когда Саша вышла из примерочной, и, всплеснув руками, в миг вспомнила, что к этому платью прилагалась ещё и шляпка, и убежала за ней вниз, на первый этаж. Как только за её спиной закрылась дверь, Александра посмотрела на свою восторженную матушку и сказала:

– Тебе не стоило говорить при Сергее о нашей так называемой взаимной любви. Это было некрасиво, с учётом того, что мы с ним пока ещё не жених и невеста.

– Тебя это задело? – Алёна поднялась из глубокого кожаного кресла, в котором ожидала дочь из примерочной, и обошла её со всех сторон, придирчивым взглядом отыскивая недостатки, но так и не нашла. – Могла бы сразу сказать! Бедняга всю дорогу места себе не находил, ломая голову над тем, чем же это он так перед тобой провинился. Хотелось бы знать, если он и впрямь так любит тебя, как хочет показать, почему он до сих пор не сделал тебе предложение?

– Я бы попросила тебя не вмешиваться. Я же не лезу в ваши отношения с Гордеевым. Почему бы тебе не взять с меня пример?

– Потому, что ты моя дочь, и я желаю тебе счастья. И ещё потому, что Гордеев уже сделал мне предложение, и я благополучно приняла его! – Алёна спрятала усмешку. – А твой Сергей… это прямо как в поговорке: благими намерениями выложена дорога в ад! Он погубит тебя, Саша! Эти его напускные нежность и забота – не более чем предлог, чтобы пользоваться тобой. Увы, но это так – все мужчины одинаковые, как ни прискорбно это признавать, но всем им от нас нужно только одно…

«А вот и не все, – мысленно возразила ей Александра. – Отец любил тебя больше жизни, неблагодарная, и пока ты за его спиной спала со всем городом, он всё равно продолжал тебя любить – бескорыстно, безвозмездно!»

Вслух она ничего не сказала, чтобы не начинать ссоры, и ещё раз посмотрелась в зеркало, видневшееся из-за шторки в примерочную, дабы оценить себя издалека, в полный рост. Красиво, подумалось ей. Надо же, как красиво!

– Конечно, я не могу запретить тебе с ним общаться, – продолжила наставления Алёна. – Просто учти, что это не кончится добром, потому что ему уже двадцать один, а тебе восемнадцать! Детство прошло, милая.

– Я учту, – пообещала Александра, рассматривая переливающуюся в свете солнечных лучей юбку. Ах, до чего необычный цвет! Похож на ночное небо.

– Ты меня совсем не слушаешь, а я ведь хочу тебе только добра! Ты подумала о том, кто возьмёт тебя в жёны после Авдеева, Саша? Ведь девушка должна выходить замуж непорочной, в противном случае могут быть некоторые, хм, трудности. А ты и твой Авдеев… вы ведь с ним уже… м-м…

– А если и да, то что? Разве я говорила, что собираюсь замуж в ближайшее время?

– Ты сейчас как раз в том возрасте, когда самое время об этом задуматься, – упавшим голосом сказала Алёна, ничуть не обрадованная словами дочери. – Так значит, вы всё-таки…

– Это тебя Иван Кириллович надоумил? – поинтересовалась Александра, не дав ей договорить. – Хороший способ от меня избавиться: выдать замуж за какого-нибудь своего компаньона, чтобы укрепить деловой союз! Прелестно!

– Перестань. Он мне ничего такого не говорил! Но я бы хотела знать…