Именно этого она и добивалась.

Она заставила себя открыть глаза и увидела вокруг гибкие тела и нечеловеческие глаза драгкаров. Они продолжали раскрывать рты, но оглохшие уши Илэйн не слышали их пения. Она улыбнулась, затем свила огненные хлысты, стегая отродий. К её огромному сожалению, она не могла слышать, как твари визжат от боли.

Поднявшись с колен и отпустив уши, телохранительницы Илэйн начали собираться вокруг неё. По ошеломлённому виду женщин она поняла, что они тоже оглушены. Вскоре Бергитте повела их в атаку на изумлённых драгкаров. Трое отродий попытались улететь, но Бергитте сбила их стрелами с белым оперением, последняя тварь рухнула на ближайшую палатку.

Илэйн взмахнула рукой, привлекая внимание Бергитте. Первые песни Драгкаров доносились не сверху, а из глубины лагеря. Илэйн указала направление и, пришпорив Лунную Тень, повела свою группу к центру шончанского лагеря. Повсюду, уставившись в небо с открытыми ртами, лежали люди. Казалось, многие ещё дышат, но их взгляды были безжизненны. Драгкары пожрали их души, но не тронули тела, словно выеденные корки сдобной булки.

Последствия расхлябанности. Эти драгкары — Свет, да их было много больше сотни. Они могли убить столько же людей и сбежать прежде, чем их присутствие будет обнаружено. Отдалённые звуки битвы — рёв рогов, грохот драконов, шипение огненных шаров, — которые Илэйн чувствовала, но теперь едва могла разобрать из-за нарушенного слуха, послужили отличным прикрытием для нападения. Нанеся удар, отродья могли сбежать, но пожадничали.

Её охрана рассеялась, рубя ошеломлённых Драгкаров, занятых своими жертвами. Если дело доходило до рукопашной, твари не были сильными бойцами. Илэйн выжидала, держа наготове плетения, и сжигала в небе Драгкаров, пытавшихся улизнуть.

Как только последний из них был уничтожен — по крайней мере, последний из попавшихся, Илэйн махнула рукой Бергитте, подзывая её к себе. В воздухе стоял резкий запах горелой плоти. Илэйн сморщила нос и, склонившись в седле, обхватила руками голову Бергитте, исцеляя её слух. Во время Исцеления её дети начали толкаться. Это просто игра воображения, или они действительно реагируют на Исцеление? Когда Бергитте отошла, настороженно осматриваясь, Илэйн придержала рукою живот.

Страж натянула тетиву, и Илэйн почувствовала её тревогу. Бергитте выстрелила, и из-за полога находящейся поблизости палатки вывалился Драгкар, а следом за ним — шончанин с остекленевшим взглядом. Процесс кормления был прерван на середине, бедолага уже никогда не вернётся в нормальное состояние.

Илэйн развернула лошадь и увидела подбегающих шончанских солдат. Бергитте поговорила с ними, затем повернулась и что-то сказала Илэйн. Та в ответ лишь покачала головой, и Бергитте, поколебавшись, снова что-то сказала Шончан.

Охрана Илэйн, с недоверием поглядывая на шончан, вновь собралась вокруг неё. Илэйн прекрасно понимала их чувства.

Бергитте махнула ей, что можно двигаться, и они собрались было продолжить свой путь, но не успели тронуться с места, как к ним приблизились дамани и сул’дам и, что удивительно, присели перед Илэйн в реверансе. Наверное, эта пресловутая Фортуона приказала им выказывать уважение к иноземным монархам.

Илэйн застыла в нерешительности, но что ей было делать? Она могла вернуться для Исцеления в свой лагерь, но это займёт много времени, а ей нужно срочно поговорить с Мэтом. Какой был смысл столько времени разрабатывать военные планы, если он и не собирался им следовать? Она доверяла ему — Свет, да у неё просто не было другого выхода — но всё же предпочитала знать, что он собирается делать.

Вздохнув, она протянула дамани ногу. Женщина нахмурилась, затем взглянула на сул’дам. Кажется, обе восприняли это как оскорбление. Илэйн именно этого и добивалась.

Сул’дам кивнула, и её дамани потянулась, чтобы дотронуться до ноги Илэйн поверх сапога. Крепкие сапоги Илэйн больше походили на солдатскую обувь, а не на королевскую, но она не собиралась лезть в гущу битвы в туфельках.

Лёгкая ледяная волна Исцеления пробежала по телу, и к ней медленно вернулся слух. Сначала вернулись низкие звуки. Взрывы. Отдалённый грохот драконов, гул речной стремнины поблизости. Разговор нескольких шончан. Потом средние тона, а затем её захлестнул целый поток звуков. Шуршание полога палатки, крики солдат, песнь рогов.

— Прикажи им Исцелить остальных, — обратилась Илэйн к Бергитте.

Бергитте выгнула бровь, видимо, удивляясь, почему Илэйн не отдала приказ лично. Раз эти шончан столь щепетильны в вопросе, кто к кому может обращаться, то такой чести, как обращение напрямую, Илэйн им не окажет.

Бергитте передала приказ, и сул’дам поджала губы. У неё выбриты виски, значит, она из высокородных. Если повезло, Илэйн удалось оскорбить её ещё раз.

— Хорошо, — ответила женщина. — Но обращение к животному за исцелением - выше моего понимания.

Шончан не верили в Исцеление, полученное от дамани. По крайней мере, они не уставали это повторять, что не помешало им, пусть и неохотно, научить нужному плетению пленённых женщин после того, как они сами убедились, какое это даёт преимущество в бою. Однако, как слышала Илэйн, высокородные редко соглашались на Исцеление.

— Поехали, — сказала Илэйн, проехав вперёд, и махнула своим солдатам, чтобы они задержались для Исцеления.

Бергитте взглянула на неё, но промолчала, вскочив на лошадь. Они обе поспешили вперёд к штабу шончан. Это было одноэтажное строение размером с небольшой фермерский дом, стоявшее в большой ложбине с крутыми склонами у южного подножия Дашарского Холма. Штаб перенесли сюда с вершины, поскольку прежнее местоположение Мэт посчитал слишком уязвимым. А вершину холма предполагалось по-прежнему использовать для наблюдения за битвой через короткие интервалы времени.

Илэйн позволила Бергитте помочь спешиться. Свет, она начинает чувствовать себя неуклюжей, словно корабль в сухом доке. Она задержалась на миг, чтобы полностью успокоиться. Спокойное лицо, эмоции под контролем. Затем поправила волосы, разгладила платье и вошла.

— Что, растреклятый двупалый, занюханный свинячий троллок тебя подери, ты творишь, Мэтрим Коутон?! — завопила она с порога.

Как можно было ожидать, брань заставила его ухмыльнуться, когда он оторвал взгляд от стола с картой. Он был в знакомой шляпе и куртке поверх весьма изящного шёлкового наряда, похоже, сшитого специально под цвет шляпы и отделанного тиснёной кожей по воротнику и манжетам, чтобы хоть как-то соблюсти единый стиль. Похоже, был достигнут компромисс. Тогда почему же на его шляпе красуется розовая лента?

— Привет, Илэйн, — ответил Мэт. — Так и знал, что вскоре мне предстоит удовольствие тебя видеть. — Он указал на красно-белое в цветах Андора кресло у стены. На него были навалены подушки, а рядом на подставке стояла чашка с горячим чаем, над которой вился парок.

«Испепели тебя Свет, Мэтрим Коутон, — подумала она. — Когда ты успел стать таким сообразительным?»

Императрица Шончан сидела на собственном троне напротив двери, рядом с ней стояла Мин, задрапированная в такое количество зелёного шёлка, которое могло бы недели на две покрыть потребности кэймлинской лавки. Илэйн не могла не заметить, что трон Фортуоны на два пальца выше, чем предложенное кресло. Треклятски несносная женщина.

— Мэт, в твоём лагере драгкары.

— Проклятье! — воскликнул он. — Где?

— Вернее сказать, были, — уточнила Илэйн. — Мы с ними разобрались. Тебе надо приказать своим лучникам внимательнее следить за небом.

— Я приказал, — пожаловался Мэт. — Проклятый пепел. Кто-то должен следить за лучниками, я…

— Великий Принц, — выпалил курьер шончан, влетая в комнату. Тут же рухнул на колени и одним плавным движением простёрся ниц, ни на миг не прерывая своего доклада. — Часть берега, что удерживали лучники, захвачена шаранской кавалерией. Они скрыли своё приближение дымом огненных шаров.