— Ровнее держите пики, растреклятые овцепасы! — ревел Уно. — Ровнее!

Троллоки вскарабкались на холм, врезавшись в частокол пик. Твари из первых рядов, размахивая своим оружием, пытались отбить направленные на них острия в сторону, но солдаты Уно подались вперёд, пронзая пиками нападавших, многих тварей даже вдвоём. Уно крякнул, направляя свою пику и вонзая её в горло троллока.

— Первая шеренга, назад! — крикнул он, выдёргивая пику из туши убитого троллока. Его команда поступила так же, высвобождая оружие и оставляя трупы скатываться вниз по склону.

Первая шеренга пикинёров отступила, одновременно с этим вторая прошла между их рядов вперёд, вонзая пики в рычащих троллоков. Так каждая шеренга менялась местами с передовой, пока несколько минут спустя вся группа троллоков не была уничтожена.

— Молодцы, — сказал Уно, поднимая пику, с наконечника которой слетели капельки ядовитой троллочьей крови. — Молодцы.

Он оглянулся на дракониров, которые загоняли в трубы новые яйца. Уно торопливо вытащил воск из кармана. Да, они могли бы удержать эту драную позицию. Запросто могли бы удержать. Всё что им нужно…

Крик сверху заставил Уно прервать своё занятие. Рядом с ним что-то упало на землю. Это оказался свинцовый шар с привязанными к нему лентами, который кинули с неба.

— Растреклятые козлы шончанские! — выкрикнул Уно, глядя в небо и грозя кулаком. — Едва не треснули меня прямо по темечку, вы, пожиратели дохлых червей! — Ракен полетел дальше, и его седок, скорее всего, не услышал ни слова из произнесённой Уно тирады. Драные шончане. Он склонился, вынимая письмо из шара. Там значилось:

«Отступить вниз по юго-западному склону Высот».

— Ну, вы меня треклято наповал убили, — пробормотал Уно. — Как копытом спящему по башке. Эй, Аллин, дурак бестолковый, а ну, прочти это!

Темноволосый андорец по имени Аллин носил бородку, подбритую на щеках. Уно это всегда казалось растреклято нелепым.

— Отступать? — удивился Аллин. — Сейчас?

— Да у них последние мозги повысыпались, — заявил Уно.

А рядом к Талманесу с тарабонкой явилась женщина-порученец, судя по скривившейся физиономии тарабонки, доставившая точно такое же распоряжение. Отступать.

— Коутону треклято виднее, что делать, — покачав головой, сказал Уно. Ему до сих пор было не понятно, как это Коутона поставили хоть чем-то командовать. Он хорошо помнил этого мальчонку, вечно огрызающегося на окружающих и зыркающего по сторонам запавшими глазёнками. Полудохлый, ущербный какой-то. Уно покачал головой.

Ладно, он выполнит приказ. Он же принёс присягу растреклятой Белой Башне, так что он подчинится.

— Передай приказ, — сказал Уно Аллину, затыкая уши воском, видя, что Алудра у драконов готовит прощальный залп перед отбытием. — Мы оттягиваемся назад с растреклятых Высот, и…

Мощный хлопок почти физически ударил Уно, сотрясая все внутренности и едва не заставив сердце треклято остановиться. Он очутился на земле, приложившись головой, даже не поняв, что падает.

Он застонал и перевернулся, моргая от набившейся в глаза пыли, но тут же полыхнула следующая вспышка, потом ещё — она ударила туда, где на Высотах стояли драконы. Молния! Его солдаты попадали на колени, жмурясь и зажимая уши руками. Однако Талманес уже вскочил на ноги, махая своим людям, чтобы они отходили, и выкрикивал приказы, которые Уно едва сумел расслышать.

Со стороны шаранской армии из-за спин троллоков с невероятной скоростью вылетели огромные огненные шары. Уно выругался, скатившись в углубление за мгновение до того, как весь холм сотрясся от удара, словно при землетрясении. На него обрушились комья земли, едва не похоронив под собой.

Всё было против них. Абсолютно всё. Все растреклятые направляющие шаранской армии вдруг разом нацелились на Высоты. На стороне Уно были Айз Седай, которых определили оберегать драконов, но, судя по состоянию дел, они находятся в таком шоке, что вряд ли смогут противостоять этому.

Ему показалось, что атака длится целую вечность. Когда она стихла, Уно выбрался наружу. Несколько растреклятых драконов было разбито в щепки, и Алудра с драконирами пыталась снять с них всё ценное и по возможности защитить остальные. Талманес прижимал к голове окровавленную руку и что-то кричал. Уно стал пробираться к нему с трудом извлекая из ушей воск, который, возможно, и спас ему слух.

— Где же ваши треклятые Айз Седай? — выкрикнул Уно. — Им же растреклято полагалось это остановить!

Для защиты драконов было придано больше четырёх десятков Айз Седай, им было предписано рассекать потоки на лету или отводить их в стороны. Говорили, что такого количества хватит, чтобы защитить Высоты от чего угодно, кроме, разве что, появления самого Тёмного. Сейчас они были совершенно разгромлены. В них угодили молнии.

На холм вновь полезли троллоки. Уно приказал Аллину построить пикинёров в фалангу и сдерживать наступление тварей. Сам с несколькими солдатами бросился к Айз Седай. Высматривая их лидера, он присоединился к Стражам, помогавшим женщинам подняться на ноги.

— Квамеза Седай? — обратился он к главной Айз Седай, которая отряхивалась от пыли. Худая темнокожая арафелка что-то бормотала вполголоса.

— Что это было? — потребовала она ответа.

— Э-э… — только и нашёлся, что сказать Уно.

— Я не вас спрашивала, — сказала женщина, оглядывая небо. — Эйнар! Почему ты не засёк эти плетения?

Аша’ман подскочил на месте:

— Всё случилось слишком быстро. Они обрушились на нас прежде, чем я успел предупредить. И… Свет! Кто бы это ни был, он очень силён. Сильнее любого, кого я прежде встречал, даже сильнее…

За ними в воздухе возникла полоса света. Она была огромной, длиною с твердыню Фал Дара. Полоса повернулась вокруг своей оси и на её месте, разделив Высоты пополам, открылись широкие врата прямо посередине плато. На другой стороне появился темноволосый мужчина без шлема, с крупным носом, в сверкающих доспехах серебристого цвета, свитых из чего-то похожего на кольца. Прямо перед собой он держал золотой скипетр, увенчанный чем-то вроде песочных часов или точёного кубка.

Квамеза среагировала мгновенно, вскинув руку, выпуская поток огня в противника. Мужчина взмахнул рукой, отражая атаку, затем почти равнодушно ткнул скипетром в Квемезу, и их соединила тонкая, раскалённая, белая полоса. Силуэт женщины сверкнул, и она исчезла. На землю слетели несколько пылинок.

Уно отскочил прочь. К нему присоединился Эйнар, перекатившись за остов разбитого дракона.

— Я явился за Возрождённым Драконом! — объявила фигура в серебре. — Либо вы сами его позовёте, либо я позабочусь о том, чтобы он явился на ваши вопли.

В паре футов от Уно в воздух взметнулась земля из-под драконов. Он вскинул руки, заслоняя лицо от летящих во все стороны осколков дерева и камня.

— Помоги нам Свет, — произнёс Эйнар. — Я пытаюсь ему сопротивляться, но он в круге. Причём в полном круге, из семидесяти двух. Я никогда ещё не видел подобной силищи! Я…

Полоса ослепительно-белого света прошла сквозь разбитый дракон, испарив его, и поразила Эйнара. Мужчина исчез, будто и не бывало, Уно, сыпля проклятьями, попятился и бросился прочь, когда обломки драконов обрушились на землю вокруг него.

Он прокричал своим солдатам отступать, и подгонял их всю дорогу, задержавшись только для того, чтобы подхватить раненого и помочь ему убраться подальше. И больше не удивлялся поступившему приказу. Это самый растреклято-распрекрасный приказ, какой мечтает получить каждый человек на свете!

Логайн Аблар отпустил Единую Силу. Он стоял у реки Моры, под склоном Высот, чувствуя происходящую наверху схватку.

Сегодня отпустить Единую Силу было сложнее всего. Даже сложнее, чем принять решение объявить себя Драконом, и даже сложнее, чем сдерживать своё желание удавить Таима ещё в первые дни основания Чёрной Башни.

Сила медленно вытекла из него, словно кровь из вскрытых вен, впитываясь в землю. Он глубоко вздохнул. Возможность взять столько Силы одновременно, сколько позволял круг из тридцати девяти человек, вызывала пьянящее чувство. Оставаясь без неё, он вспоминал о времени, проведённом после укрощения — когда у него украли Силу, когда каждый вздох вызывал желание взять нож и перерезать себе горло.