— Отправьте посыльных, — приказал Мэт, указав на Стражей Последнего Часа, — пусть все мужчины и женщины займут позиции. И предупредите Илэйн, что я собираюсь изменить план.

— Что? — удивилась Эгвейн.

— Они здесь! — повторил Мэт, поворачиваясь к Стражам Последнего Часа. — Проклятье, а вы почему всё ещё тут? Марш! Бегом, — Сверху донёсся вопль ракена. Надо отдать Гелену должное — он отдал честь и, грохоча тяжёлыми доспехами, умчался вместе с товарищами.

— Вот и началось, Эгвейн, — сказал Мэт. — Вздохни поглубже, сделай последний глоток бренди или затянись последней щепоткой табака. И хорошенько вглядись в землю вокруг. Скоро всё здесь будет залито кровью. Буквально через час битва будет в разгаре. Да поможет нам Свет!

Перрин бесцельно парил во тьме. Он так устал.

«Губитель по-прежнему жив, — думала какая-то его часть. — Грендаль вмешивается в разум великих полководцев. Конец близок. Ты не можешь потерять сознание в такой момент! Держись».

Держаться за что? Попытаться открыть глаза? Но он так устал, он так невероятно устал. Он должен… должен был раньше выбраться из волчьего сна. Всё тело онемело, за исключением…

За исключением бока. Шевеля пальцами, которые казались ему кирпичами, он прикоснулся к теплу. Молот. Полыхающий жаром. Казалось, этот жар ползёт вверх по пальцам, и тут Перрин глубоко вздохнул.

Ему нужно проснуться. Он парил на грани сознания — когда, засыпая, не можешь отличить — явь это или сон. И в этом полусне ему представилось, что он стоит на развилке дорог. Одна дорога вела глубже во тьму, а другая… Он не видел куда, но точно знал, что она означает… означает пробуждение.

Жар молота поднялся вверх по руке. Сознание возвращалось. «Проснуться».

Так вот что сделал Губитель. Он… каким-то образом… проснулся…

Жизнь вытекала из Перрина. Осталось совсем чуть-чуть. Уже наполовину окутанный смертью, он стиснул зубы, глубоко-глубоко вздохнул и заставил себя проснуться.

Тишина волчьего сна разлетелась вдребезги.

Перрин упал на мягкую землю и очутился в мире, наполненном криками. Что-то о передовых порядках, о том, что нужно строиться…

Кто-то вскрикнул совсем рядом, потом кто-то ещё. И ещё.

— Перрин? — ему был знаком этот голос. — Перрин, дружок!

Мастер Лухан? Веки словно налиты свинцом. Никак не разнять. Чьи-то руки подхватили его.

— Держись. Я с тобой, парень. Я с тобой. Держись.

Глава 37

ПОСЛЕДНЯЯ БИТВА

Подняв меч, Лан верхом на Мандарбе во весь опор мчался через лагерь.

Утренние облака начинали наливаться кровью, отражая сияние чудовищных огненных шаров, летящих со стороны наступающей с запада шаранской армии. Издали казалось, что они вальяжно прочерчивают в небе изящные дуги.

Из лагеря, собираясь возле Лана, стремительно появлялись группы всадников. Непосредственно за ним собралась горстка оставшихся в живых Малкири, но его войско ширилось, словно лавина. К скакавшему впереди Лану присоединился Андер со стягом Малкир — парящим Золотым Журавлём, который давно стал знаменем всех Порубежников.

Израненных, но не побеждённых. Сбей человека с ног — и узнаешь, чего он стоит. Он может пуститься наутёк. Но если он не сбежал, если, сплёвывая кровь, вновь поднялся с решимостью в глазах, тогда знай: этот человек по-настоящему опасен.

Но огненные шары летели быстрее, чем казалось, сокрушая лагерь, полыхая красным яростным пламенем. Взрывы сотрясали землю. Рядом раздавались крики, сопровождаемые грохотом копыт. А люди всё прибывали. Мэт Коутон оповестил все до одного лагеря о том, что для наступления кавалерии Лана требуются добровольцы, готовые занять место погибших.

А также предупредил о цене. Кавалерия будет на острие атаки взламывать ряды троллоков и шаранцев, и отдыхать им будет некогда. И в этот день именно на них придётся основное бремя потерь.

И всё же люди пришли. Порубежники, казавшиеся слишком старыми, чтобы усидеть в седле. Купцы, отложившие в сторону счёты и взявшиеся за меч. Удивительно много южан, включая множество вооружённых копьями женщин, надевших доспехи и шлемы из стали или вываренной кожи. Но даже копий на всех не хватало.

— Половина новичков больше похожи на фермеров, чем на солдат! — прокричал Андер, перекрикивая топот копыт.

— Ты когда-нибудь встречал жителей Двуречья, Андер? — крикнул в ответ Лан.

— Что-то не припомню.

— Тогда смотри и удивляйся.

Кавалерия Лана собралась на берегу Моры, где, заложив руки за спину, стоял человек в чёрном кафтане и с длинными вьющимися волосами. С Логайном были сорок Айз Седай и Аша’манов. Он оглядел воинство Лана, потом поднял руку к небу, скомкав огромный падающий огненный шар, словно лист бумаги. В небе затрещало, как от разряда молнии, и раздавленный шар разлетелся брызгами искр и клубами дыма. Догорая, его остатки медленно опускались на бурлящую воду реки, покрывая её чёрно-белыми хлопьями пепла.

Подъезжая к Гавальскому броду, находившемуся прямо напротив Высот, Лан придержал Мандарба. Логайн простёр другую руку в сторону реки. Вскипев, вода взметнулась и потекла вверх, словно по пологой невидимой лестнице, обрушиваясь вниз с другой стороны бурным водопадом, частично выплёскиваясь на берег.

Лан кивнул Логайну и продолжил путь, проведя Мандарба под водяным мостом по ещё влажной гальке обнажившегося речного дна. Сквозь текущую сверху воду пробивался дневной свет, отбрасывая блики на Лана, проезжавшего по гулкому туннелю. Андер с Малкири последовали за ним. Слева, взметая водяную пыль, ревел водопад.

Поёжившись, Лан снова выехал на свет и через узкий коридор бросился в атаку на шаранцев. Справа поднимались Высоты, слева раскинулись болота, но дорога, лежащая между ними, была утоптанной и ровной. Наверху, на Высотах, к стрельбе по приближающимся врагам готовились лучники, арбалетчики и дракониры.

Враг нацелил свою атаку на западный склон: впереди шли шаранцы, за ними огромная масса троллоков. Сотрясая воздух, с вершины прогремел залп драконов, и вскоре шаранцам пришлось на себе испытать последствия взрывов в собственных рядах.

Лан опустил копьё, нацеливая его на одного из шаранских солдат, атакующих Половские высоты, и сконцентрировался на ударе.

Свернув в сторону, Илэйн задрала голову. Эта страшная песнь — тихая, проникновенная, прекрасная и в то же время внушающая ужас. Она пришпорила Лунную Тень, заворожённая этим негромким звуком. Откуда он исходит?

Он доносился откуда-то из глубины шончанского лагеря у подножия Дашарского холма. Устроить разнос Мэту за то, что он не поделился с ней своими военными планами, можно будет и попозже. А сейчас нужно найти источник этого звука, этого чудесного звука, этого…

— Илэйн! — воскликнула Бергитте.

Илэйн подгоняла лошадь вперёд.

— Илэйн! Драгкар!

Драгкар. Илэйн встряхнулась, затем взглянула вверх и увидела, как вокруг них по всему лагерю подобно каплям воды с неба падают отродья. Заслышав пение, её телохранительницы опускали свои копья, широко раскрыв глаза.

Илэйн сплела раскат грома. Он громыхнул, раскалывая воздух, смыл с женщин-гвардейцев оцепенение, заставляя их с криками зажать уши. Голову Илэйн пронизала боль, и она выругалась, прикрыв глаза от нестерпимого грохота. А затем… затем она оглохла.