— И чего же вы от меня ждете? — стараясь скрыть испуг, спросила Анирэ.

Мужчина усмехнулся.

— Не попытаешься меня одолеть? — Анирэ покачала головой. — Ты даже не посмотрела, являюсь ли я колдуном, — она вновь ответила отрицательно.

"Как же не посмотрела, — подумала девушка, — слабенький такой, сделала бы я тебе неприятностей, да отец в городе" — но вслух ничего не сказала.

Она, безусловно, боялась, еле сдерживая колени в разогнутом состоянии. Они так и норовили сдаться тяжести взволнованного тела. Тонкие пальцы ее незаметно ощупывали кору Ивы в надежде таким способом дозваться помощи богини. Но не может она прямо взывать к ней, не привлекая внимания охотников. Равно как и не может выдать свой секрет отцу. Лучше принять смерть от этого человека, чем от родного папы.

"Вот и решение!" — успела подумать Анирэ, перед тем, как острый клинок пронзил её сердце и она, обмякнув, упала на своего губителя.

Душа почувствовала, что тело стало для нее слишком тесным. Подхваченная единым порывом ветра она понеслась ввысь. Вся короткая жизнь разом предстала миллионами ярких образов, наперебой пытавшихся занять достойное место в уходящей в вечность памяти. Все поступки, заслуги и ошибки воспринимались засыпающим сознанием как должное. И только одно сожаление: имя. Первое, главное тайное имя! Сейчас бы его прокричать, так сильно, чтобы услышали все боги и были готовы принять в свои нежные объятья. Как ни старалась память отыскать заветные звуки, ничего не выходило. И на земле, оставшейся где-то внизу, ни кто его не знает и не может прокричать вслед улетающей душе. Где она, та, что нарекла свою дочь? Почему покинула и почему не встречает сейчас?

Уже готовая к встрече с богиней-покровительницей душа продолжала путь, но ее словно сковали цепями. Раскаленный металл звеньев безжалостно тянул сущность назад.

Если бы душа умела кричать! Но лишь тихое отчаяние и сухие слезы. Огромная переполненная чувствами, она сжалась в маленький болезненный ком и словно чьей-то рукой была помешена в самый дальний уголок измененного тела.

Полусон. Полумрак. Безволие.

Глава 2

Невысокие угрюмые дома стояли, прижимаясь друг к другу. Только между некоторыми из них проглядывались узкие проходы с вытоптанными тропами среди зарослей крапивы. Небо над головой совершено черное, не одной даже самой маленькой звезды. Ближе к земле чернота сгущается еще сильнее. Все это сейчас было только на руку Мэлле. Девушка не без отвращения вытерла кровь с кинжала. Презрительно окинула взглядом лежавшее тело мужчины. Это был последний. За ним Мэлла прошла пол страны, поджидая момента. И теперь он лежит у ее ног.

Мела видела лицо мужчины в тот момент, когда он понял, что попался. Его страх, его панику ощущала каждой нервной клеточкой собственного тела, лишь ненадолго вспоминая, что он тоже человек.

— Кто здесь? — голос грубый и охриплый, то ли от простуды, то ли от волнения, звучал одновременно близко и далеко. Девушка настолько давно этого ждала, что сам мужчина словно существовал в ее сознании, но понимание того, что это не так, отдаляло его дальше и дальше. Он по определению должен отвергаться! Он должен исчезнуть.

Девушка молчала. Она наблюдала за жертвой из-за укрытия. Он не видел, но уже знал, что ведьма рядом. Он чувствовал спинным мозгом. И как бы Мэлла не хотела думать, что это все, на что он способен, мужчина понимал, рядом что-то могущественное.

— Что вам надо, что я сделал? — не оставлял попыток дозваться сострадания со стороны преследователя.

Но она не собиралась ему отвечать. Молча, не произнеся ни единого слова, одним молниеносным движением женщина лишила жизни очередного охотника.

Столько времени Мэлла потратила на то, чтобы накопить потенциал, набраться навыков и техники в ее непростом искусстве. Ей столько всего пришлось пережить, чтобы достичь сегодняшнего уровня. У нее была цель, которая придавала сил, заставляла идти вперед. Девушка думала, что в том момент, когда сердце последнего убийцы ее родителей остановиться, она сможет вздохнуть спокойно. Но все оказалось иначе. Вот она стоит над бездыханным телом, и дрожь бежит по рукам. Ей этого мало. Только теперь пришло понимание: расправиться с исполнителями и оставить причину — это ничто.

Мэлла бесцельно побрела по пустой темной улице, пытаясь придти в себя, собрать как вода утекающие от нее силы. Она старалась избегать встречных прохожих, прекрасно понимая: то, что она сделала минуту назад, привлечет внимание. Надо бы скрыться. Но так уж вышло, что в этом городке у нее ни единого человека, которому можно пойти. И в этом виновата она. Сейчас ее ждут только в местном штабе охотников. Да и там вряд ли встретят гостеприимно. Хотя, девушка совершенно не сожалеет. Это ее выбор, ее жизненный путь.

С самого детства юная колдунья усвоила простую истину, даже две: дар, которым она обладает, не уникальный, но очень редкий и полезный, поэтому использовать его нужно в выгоду себе, и вторая, это то, что, к сожалению, есть люди, которые воспринимают его, как греховное ремесло, и их надо остерегаться. Именно вторая "истина" значительно омрачала радость от первой, в определенные моменты, сводя ее на нет. Воспоминание об одном из них заставляли каждый раз содрогаться и прилагать много сил на сдерживание слез, которые последний раз Мэлла позволила себе в тот переломный день.

Поселение, где Мэлла родилась, пришлось покинуть очень рано, ей едва исполнилось двенадцать.

Это была небольшая деревня, где все друг друга знали, а половина жителей приходились соседям родней. Семья Мэллы пользовалась уважением среди обитателей деревни. Все знали об их особенности, не для кого это не было секретом. Девушка уже почти не помнит их маленький уютный домик на окраине, около леса, всегда открытые и заботливые взгляды родителей, вечера, проведенные на коленях матери. От маминых сказок остался лишь еле уловимый след, словно дуновение летнего ветерка. Все это было перечеркнуто в один момент.

Однажды об их отдаленном крае вспомнили охотники. Мэлла до каждой мелочи помнит тот день.

Небольшого роста худенькая девочка с вьющимися светлыми волосами сидела за столом напротив мамы. Она заворожено наблюдала за каждым движением, за изменениями ее одухотворенного лица. Девочке так хотелось знать, о чем же она думает! О ком-то из жителей деревни? Вспоминает что-то приятное или наоборот строит планы о будущем? А может быть, она просто про себя что-то напевает? Женщина же лишь изредка поглядывала на дочь, ласково улыбаясь, и не давала ни одного намека, ничем не выдавала своих раздумий. Она ловко перебирала разложенные на столе травы, припевая хорошо знакомые привычную песенку.

— Ты понимаешь, что я делаю? — женщина по-прежнему смотрела на работу.

Девчонка приподнялась, тонкими ладошками опираясь о стол. Она восхищено смотрела и пыталась из-за всех вспомнить, что мать говорила и показывала раньше.

— Ой, ты делаешь какое-то бодрящее средство, — неуверенно и тихо ответила дочь. — Это, наверное, для нашего пастуха. Он вечно на ходу засыпает.

— Ты права, — тихий смех обеих залил маленькую светлую комнату.

Мэлла сидела и тихо радовалась приятному летнему дню. Погода за окном стояла на удивление хорошая: ни жарко и не прохладно, солнце слегка припекало, а ветер ласкал легкими дуновениями. Из открытого окна доносились приятные ароматы из сада, из недалекого леса. Они, спокойные, знакомые с детства, поддерживали и дополняли безмятежность, царящую и в доме и в душе девочки. С самого рождения Мэлла не знала ничего кроме этого небольшого, уютного домика, деревни, в которой и ее родители выросли. Она никогда, ни одного раза не задумывалась, что придется покинуть это привычное родное место.

До того самого дня…

— Ой, мама, кто-то пришел, — девочка внимательно прислушалась, напряглась. Она не только слышала почти через всю деревню, как ступают по ее земле незнакомые люди, как прибивается под их весом пыль на дорогах, как расступаются дворовые собаки. Она чувствовала ту тяжесть, которую они приносят. Она ощущала страх, с которым их встречают жители. И этот страх он не родился здесь, он принесен ими, он чуждый и непонятный для девочки.