Анхесептамон держалась с той спокойной, царственной снисходительностью, какая отличает прирождённых правителей. Тех, кто с пелёнок привык общаться с подданными. Судя по выражению, написанном на физиономии Доримены, она поняла царевну. Во всяком случае, поняла главное. Чувствовалось, что её просто корёжит от злости. И не только потому, что она потерпела поражение в недавней схватке. Леди Доримена дан Линкс не могла не ощущать своё ничтожество рядом с этой юной царевной, для которой проявлять благородство было так же естественно, как и властвовать.

Диана стояла рядом со своей египетской подружкой — такая же тоненькая, хрупкая… И столь же царственная, исполненная естественного аристократизма. Две девушки, рождённые властвовать. Только у одной уже есть царство, а вторая ещё его не нашла. "У неё бы не было царства, если бы не ты. Теперь оно у неё и есть, и нет…"

Впервые увидев Анхесептамон так близко, я заметила, что они с Дианой и чисто внешне похожи. Совсем чуть-чуть, почти неуловимо. Они походили друг на друга, как котята одной породы.

— Терри, — Диана взяла меня за руку и отвела в сторону. — Помнишь записи Питера Грина? Сон вора Астана… Он прятался в этой гробнице, а поскольку она оказалась в пространственно-временной ловушке, Астан увидел фрагменты разных времён. Грин решил, что это сны или видения на почве стресса, а ведь Астан видел то, что было на самом деле! Включая то, что произошло совсем недавно. На царевну напали двое, юноша пытался её защитить, но спасла их Баст. Богиня-кошка, которая испепелила разбойников своим взглядом. Астан всё это видел, хотя они его не видели… Тамит — сэйвер. Она излечила Анхе от яда, спасла от лучемёта, а теперь уничтожила её убийц…

— Почтенный Аменемхет, — повернулась она к старому магу, — ты знал, что Тамит так может?

— Да, — ответил эой. — Но царевна не знала. Она знает, что Тамит готова её защитить, но на неё ещё никогда вот так не нападали. Честно говоря, я уже и сам не помню всего, на что способна эта кошка.

— Ну да, склероз бывает и у великих магов, — пробормотала я. — Лишь бы не Альцгей…

Диана, сдерживая смех, толкнула меня локтем.

— Ну и что мы будем с ней делать? — спросил Нехтамон, кивнув в сторону урмианки.

Та по-прежнему сидела, прислонившись к шаткой деревянной стене, но чувствовалось, что она уже пришла в себя, а значит снова опасна. На её испачканном копотью лице застыло сосредоточенное выражение — как у буддиста во время медитации или колдуньи, повторяющей про себя заклинания. Колдуньей Доримена не была и вряд ли она тут медитировала. Похоже, она пыталась вернуться в своё время. Или хотя бы укрыться в своей нуль-капсуле. Но у неё не получалось. Видимо, её супер-амуниция пострадала от огня.

— Не знаю… — царевна пожала плечами и посмотрела на своего наставника. — По-моему, у нас и без неё неприятностей хватает.

— Боги свидетели, я не любитель убивать, — грустно сказал художник, — но она же не оставит тебя в покое! У меня такое чувство, что эти демоны, летающие сквозь время, ещё такого натворят…

— Это всего лишь люди, мастер Нехтамон, — мягко возразил старый эой. — И они заблуждаются.

— Послушай меня, победительница слабых, — Аменемхет говорил чётко и медленно, чтобы переводчик Доримены доносил до неё максимально точную информацию. — Теперь я знаю, чего вы хотите от племянницы фараона и моей воспитанницы. Вы это нашли. И на своей шкуре почувствовали силу этого оружия. Око Ра — божественная дочь солнца, которую называют Хатор, Сехмет или Баст. В зависимости от того, в какой ипостаси она пожелает явиться. Здесь, в Хату-Септе, её чаще называют Баст. А ещё Септа или Сепдет — как и звезду, с которой она к нам явилась. Око Ра, которое вы ищете, — кошка царевны. Это не просто кошка. Богиня наделила её своей силой. Она защищает того, кого любит, и может взглядом испепелить его врагов, ибо она есть Око Ра, и её гневный взор смертелен для всего живого. Тебе нужна эта чудесная кошка? Она не будет тебе служить, так как боги и кошки никому не служат. Они защищают тех, кого любят, и сами выбирают, кого им любить. Зачем тебе оружие, направленное против тебя? Благодари своих богов, что она не сожгла тебя и дом, куда ты её принесла, когда похитила. Рано или поздно она бы впала в ярость. Будь благодарна Мерит-Ра… — эой посмотрел на Диану. — Хорошо, что она вернула кошку царевне.

Диана на всякий случай озвучила всё это на интерлэнге — более кратко и сухо.

— Древние тексты даже специалисту трудно толковать, — добавила она. — Не говоря уже о тех, кто способен думать только о власти и захвате чужих богатств. Царевна получила от мудреца только один подарок — кошку, выведенную древними магами, способную защитить своего хозяина и даже сжечь его врагов почище всякого огнемёта. Поэтому в той рукописи она в нескольких местах названа Око Ра. По легенде разгневанная львица Сехмет испепелила массу людей. Её называли дочь Ра, Око Ра… Хотя, вряд ли тебя интересуют легенды. Это животное не поддаётся дрессировке и опасно для всех, кроме хозяйки. Лучше заведи обычного котёнка, Дора. Может, станешь хоть чуточку добрее.

Не знаю, правду сказал Аменемхет или всё это придумал, чтобы урмиане оставили царевну Анхесептамон в покое. И не знаю, поверила ли ему Доримена. По-моему, её уже вообще не интересовало это Око Ра. Думаю, её соратники и не догадывались, что она гонялась не столько за таинственным артефактом, сколько за этой девочкой. Мне хотелось схватить Диану в охапку и унести отсюда подальше. И прежде всего от этой злобной, похотливой твари, считающей себя сверхчеловеком и привыкшей получать то, что ей хочется.

Я даже почувствовала некоторое облегчение, когда урмианка исчезла. Ей всё же удалось привести в действие некий доступный ей механизм перемещения в пространстве и времени.

— Она покушалась на жизнь царевны и должна была умереть, — сказал Аменемхет. — Но из всех чужаков только она знает, что ищут они не там, поэтому живая она нам полезней. Пусть расскажет своим людям о том, что тут видела и слышала. А теперь нам надо уходить. Не знаю, станет ли этот сфинкс верхом гробницы, но вратами он нам послужит.

— Кто сделал эту статую? — спросила я.

— Нехтамон, — ответила мне царевна. — Он не только художник, но и ваятель. Учился одновременно у двух мастеров — старшего брата, который был ваятелем, и отца, который расписал тут множество гробниц. Нехтамон сделал и раскрасил голову этого сфинкса.

— Я закончил работу только вчера, дочь Сехмет, — обратился ко мне художник. — Наверное, в том, что твоё лицо так похоже на лицо этого сфинкса, есть какой-то смысл, просто мы его пока не улавливаем. Я сделал сфинксу лицо, которое увидел во сне. Когда я увидел тебя в гробнице, я понял, чьё лицо мне приснилось. И понял, что ты сыграешь в этой истории какую-то важную роль. Пусть сфинкс с твоим лицом охраняет Ка Мерит-Ра. Я установил в сердабе[25] её статую. Зачем изображать там Анхесептамон, если она всё равно не будет покоиться в этой гробнице? Она больше не вернётся в этот мир, а Мерит-Ра вернётся. Она ведёт опасную жизнь, так пусть у её Ка будет защитник. Я сделал хорошее вместилище для её Ка — на всякий случай. Сейчас увидишь.

На платформу со сфинксом вела грубо сколоченная деревянная лестница — расшатанная и такая крутая, что старый эой не поднялся бы по ней без помощи Нехтамона.

— Осторожно, — предупредил художник. — Сейчас я зажгу светильник, но всё равно смотрите под ноги. Через несколько шагов от входа отверстие в полу. Когда это строение водрузят на место, там будет спуск в подземную часть гробницы.

Усыпальница Анхесептамон была довольно скромной — особенно по сравнению с теми мастабами Древнего царства, которые я видела в фильмах на канале "Дискавери". Наземная часть гробницы сановника Неферабу являла собой копию роскошного дома и состояла из множества соединённых коридорами комнат. Здесь же, внутри полой статуи сфинкса, имелось лишь одно помещение со статуей, которая должна была изображать покойную. Мне стало не по себе, когда Нехтамон зажёг светильник, и я увидела лицо изваяния — довольно хороший портрет Дианы. Перед скульптурой уже начали возводить стену, отделяющую сердаб от молельни. На уровне глаз статуи сделают отверстие, чтобы Ка усопшего могло видеть, как ему приносят подношения. Пока на месте стены был лишь первый ряд кирпичей.