Они решили устроить пикник, поехав на велосипедах на запад, туда, где оружейные заводы и жилые кварталы Бенвелла и Скотсвуда сменялись полями.

Было солнечно и совсем не холодно. Олив рисовала голые деревья и бурые холмы, отчетливо выделявшиеся на фоне светло-голубого неба.

Кларри обратила взор на север.

— В ближайшем будущем мы отыщем ферму отца, — сказала она. — Я не буду здесь чувствовать себя как дома, пока мы ее не найдем.

Олив была полностью поглощена рисованием, и Кларри подумала, что она не услышала ее слов. Но когда они уже собирались уезжать, ее младшая сестра сказала:

— Это всего лишь ферма.

Кларри посмотрела на нее с удивлением.

— Неужели тебе совсем не интересно, откуда он родом?

— По правде говоря, нет. Там наверняка грязь и вонь, и далеко до магазинов.

Пораженная безразличием сестры, Кларри рассмеялась. Кроме того, она стала замечать, что Олив начала перенимать местный выговор и употреблять слова, которые слышала от Долли и Сары.

— Я вижу, ты решила превратиться в городскую девушку.

Олив немного подумала над словами сестры.

— Да, — улыбнулась она. — Но только если жить в хорошем районе города.

К тому времени, когда они вернулись, уже стемнело. Сестры едва успели разжечь огонь в каминах, как вернулись Герберт и Уилл. Кларри предложила им легкий ужин, на что Уилл ответил со стоном:

— Не смогу в себя впихнуть ни крошки.

— Неплохо, наверное, пообедали? — шутливо заметила Кларри.

— Еды было столько, что ею можно было бы накормить весь Тайнсайд, — проворчал Герберт. — А вот чашку чая я выпил бы с удовольствием.

Когда Кларри и Олив забирали их пальто, он предложил:

— Почему бы вам обеим не составить нам компанию в кабинете? Если только у вас нет других планов, — добавил он смущенно.

— Мы можем поиграть в нарды, — обрадовался Уилл. — Теперь уж вы меня не победите, Кларри, я все время играл в школе.

— Рад, что твое дорогостоящее образование приносит пользу, — едко заметил Герберт.

— Я принимаю вызов, — ответила Кларри, смеясь.

— Олив, принесите, пожалуйста, свою скрипку, и мы сможем сыграть дуэтом, — попросил Уилл.

Они вчетвером провели вечер в кабинете у камина. Кларри с Уиллом играли в нарды, а Герберт и Олив читали, а потом Герберт и Кларри слушали игру Олив и Уилла.

Это было очень похоже на те зимние вечера в Белгури, которые они проводили с родителями и Камалем, — именно такими их запомнила Кларри. Она испытывала глубокую благодарность к либерально мыслящему Герберту и его эмоциональному сыну за то, что они позволили ей почувствовать себя в кругу семьи.

На следующий день Герберт вернулся к работе, а Уилл поехал проведать Джонни.

— А почему ты не приглашаешь его к себе? — поинтересовалась Кларри. — Мы с радостью приготовили бы угощения, которые ему нравятся.

Уилл воспринял эту идею с восторгом, и Кларри поняла, что раньше ему никто этого не предлагал. Его отцу такое не приходило в голову, а Вэрити была бы против присутствия еще одного юноши, путающегося у нее под ногами.

Джонни Уатсон оказался веселым темноволосым пареньком, таким же смешливым, как и Уилл. Он говорил с шотландским акцентом. По просьбе Уилла Кларри и Олив приготовили блюда индийской кухни: приправленную карри баранину и нут с рисом, а также пресные хлебцы, которые мальчики помогали им печь на противне. Джонни был поражен таким попранием норм этикета и простыми отношениями Уилла с прислугой, но с радостью присоединился к ним. Кларри показала мальчикам, как нужно зачерпывать еду лепешкой.

Вошедший Герберт застал их сидящими за кухонным столом и поглощающими экзотические яства. Кларри виновато вскочила.

— Простите, сэр, я думала, вы в офисе.

Герберт пришел в замешательство. Он хмуро взглянул на мальчиков.

— Очень вкусно, папа, — сказал Уилл с полным ртом.

— Судя по запаху, так оно и есть, — согласился Герберт, отодвигая свободный стул. — Можно и мне попробовать?

— Конечно, сэр, — улыбнулась Кларри, вздохнув с облегчением.

***

Вскоре Уилл и Джонни вернулись в школу, и в доме опять стало пустынно и одиноко. В течение 1909 года Кларри с нетерпением ждала ставших регулярными визитов Вэрити. Она приходила по четвергам и привозила двойняшек к деду.

— Она не знает, что Джек прекратил со мной отношения, — сухо сказала Кларри, обращаясь к Олив.

Герберт рано возвращался из офиса, чтобы увидеться с внуками, и, ко всеобщему удивлению, сильно привязался к малышам. Он щекотал им подбородки, трепал за щечки и носил на руках по кабинету, энергично подбрасывая, пока дети не начинали визжать. Нередко Кларри приходилось забирать плачущего младенца и баюкать его, пока он не успокаивался и не засыпал. Так делала Ама, когда Кларри сама была ребенком.

В один из летних дней, когда дверь кабинета была открыта, Кларри услышала возбужденный голос Берти.

— …слишком много! Тебе не нужны все три.

— Я не вмешиваюсь в ваши домашние дела, а вы не вмешивайтесь в мои, — проворчал Герберт.

Несшая кувшин воды Кларри догадалась, что они говорят о ней, Олив и Долли. Она остановилась на лестнице, не зная, что делать дальше.

— А с другой стороны, нам совсем не помешали бы лишние слуги. Лаванда не справляется с двойняшками. Она слишком стара. Может быть, Белхэйвен переехала бы к нам на какое-то время, пока они не подрастут?

— Пока они не пойдут в школу, ты хотел сказать, — фыркнул Герберт. — Если Вэрити удастся ее заполучить, назад она ее уже не отпустит.

— Ну и что? — спросил Берти. — Ты можешь оставить себе младшую сестру. Тебе ведь не нужны обе.

Кларри стояла на лестнице, и в ней нарастало возмущение. Если Герберт уступит требованиям Берти, она вмешается прямо сейчас.

— Папа, пожалуйста, хотя бы подумай над этим. Вэрити настаивает на том, чтобы это была именно старшая Белхэйвен. Она хорошо обращается с детьми. Похоже, она прирожденная нянька.

— Ну ладно, — вздохнул Герберт, начиная сдаваться. — Я подумаю.

— Мы будем хорошо ей платить, если ты об этом беспокоишься, — заверил его Берти.

Кларри не могла сейчас предстать перед ними. Рассерженная тем, что ее обсуждают, она повернулась и быстро пошла назад в кухню.

Олив встревожилась, узнав от Кларри о том, что ей удалось подслушать.

— Они не могут нас разделить! — воскликнула Олив. — Просто не имеют права!

— Они этого не сделают, — твердо заявила Кларри.

— И я не желаю работать на эту отвратительную Вэрити, — разнервничалась Олив.

— Я тоже. Мы найдем себе другое место. Теперь у нас не будет проблем с трудоустройством, — гордо сказала Кларри. — Есть агентства, куда мы можем обратиться, и они найдут нам работу. Я не знала об их существовании, когда мы сюда приехали, иначе мы выбрались бы из пивной гораздо раньше.

Кларри готовилась к предстоящему объяснению с Гербертом. Только к концу недели он собрался с духом, чтобы вызвать ее к себе в кабинет для разговора. К этому времени Кларри была в столь взвинченном состоянии, что боялась открыть рот, чтобы ему не нагрубить.

Герберт стоял у окна позади стола в своей обычной обороняющейся позе, крепко сжав кулаки на набалдашнике трости.

— Кларри, — начал он, — прошу вас, присядьте.

— Я лучше постою, сэр, — сказала она сдавленным голосом.

Он тревожно взглянул на нее. Кларри дерзко посмотрела ему прямо в глаза. Герберт отвел взгляд и стал смотреть в окно, еще сильнее стиснув пальцы. Внезапно Кларри испытала жалость к нему: ему было не легче, чем ей. Но все же она сумела совладать со своими чувствами. Он собирался избавиться от нее, потому что был слишком слаб и не мог противостоять напористому сыну и эгоистичной невестке.

— Я знаю, о чем вы собираетесь мне сказать, — резко произнесла Кларри. — Мой ответ — нет.

Обернувшись, Герберт удивленно уставился на нее.

— Откуда вы можете об этом знать?