Говорят, дома стоят на месте бывшего имения Головина — кое-где действительно сохранились постройки из тесаного кирпича: часть ограды, ворота в парк и купальня на озере. Ограды обрамляют небольшой парк, пруды и озера с протоками и деревянными мостами, речушку Лихоборку и два ступенчатых водопада — и все это в черте города!

Наши дома находятся в низине; от большого, главного озера их отделяет плотина — живем, как в Голландии: прорви плотину — и между домами можно кататься на лодках. Плотину все время укрепляют бетонными сваями и поговаривают о строительстве набережной; по вечерам на месте будущей набережной сидят удильщики и прогуливаются парочки.

На большом озере имеется лодочная станция, и летом акваторию заполняют десятки лодок, и, конечно, на озере полно пловцов и загорающих. Однажды я поднялся на плотину и не поверил своим глазам — по воде скользил парусник — двое парней выделывали галсы на сборной яхте… А зимой по замерзшим озерам катаются лыжники.

Как-то я тоже надел лыжи, подошел к главному озеру, а там толпа зевак глазеет на лыжника, который носится взад-вперед… с пропеллером за спиной. Я подошел ближе — лыжником оказался старик в старомодном костюме; за его спиной на ремнях виднелся мотоциклетный моторчик с бензобаком и плоский обруч вокруг лопастей. Моторчик отчаянно тарахтел и дымил, но тянул лыжника на довольно приличной скорости. Отъехав по прямой метров триста, старик гасил обороты двигателя, разворачивался, снова включал газ и катил назад.

— Это кто, Карлсон? — спросил я у крайнего зрителя.

— Карлсон, Карлсон, — серьезно подтвердил он, как само собой разумеющееся. Видимо, старик не первый раз демонстрировал свое изобретение.

— На его лыжню не вставайте, — предупредил меня другой зритель. — Не разрешает.

Говорят, в доме у озера живет генерал. Я и правда не раз видел его «Чайку» с черными занавесками. Летом около того дома солдаты мотыжат и поливают деревья, подрезают кусты, разбивают клумбы, а зимой от автобуса к генеральскому подъезду расчищают снег и посыпают песком тротуар. После метели от автобусной остановки все идут к этому дому, а дальше по сугробам недалеко и до своих. Говорят, и плотину укрепляют благодаря генералу, и на месте свалки разбивают парк, и даже обновили асфальт на всем бульваре. Жаль, не построили кафе для молодежи, хотя оно вроде генералу ни к чему.

В наших домах любят животных — чуть ли не в каждой семье держат собаку или кошку, и это свидетельствует о гуманизме наших жителей. Пожалуй, по количеству животных в доме можно точно определить процент интеллигентных людей, ведь интеллигентность не что иное, как состояние духа, в основе которого лежит гуманизм. И это состояние не дается образованием — можно закончить два университета и быть неинтеллигентным человеком. Именно поэтому некоторых необразованных старушек в наших домах я считаю вполне интеллигентными.

Под нами живет семья, у которой есть и собака, и кошка. Вначале они держали одну кошку, потом хозяйка взяла из своего НИИ худого замызганного пса, которого привезли для опытов — ей стало жаль бедолагу, она забрала его домой, отмыла, откормила, и пес превратился в красавца, а своей преданностью хозяйке удивлял весь дом. Кстати, этот пес, видимо, был домашним — два дня его не выводили из вивария, и он все терпел, не мочился, а когда, наконец, его вывели во двор — стоял под деревом чуть ли не полчаса.

С кошкой пес подружился — теперь едят из одной миски, вылизывают друг друга и спят в обнимку, а на улице носятся наперегонки меж кустов. Бывает, на кошку бросится какой-нибудь пес чужестранец, но она не лезет на дерево, не выгибает спину, не шипит, а подбегает к своему другу и трется о его лапы. Незнакомый пес только захочет ее цапнуть, а телохранитель вздыбит шерсть на загривке, оскалится, рыкнет — пес сразу стушуется и долго стоит ошарашенный, не в силах понять, почему его собрат защищает заклятых врагов.

Дома собака с кошкой играют в прятки: кошка спрячет голову под занавеску и замрет; пес видит ее, но заглядывает под стулья, нарочито глубоко вздыхает, потом все же подходит и носом толкает кошку в спину; она оборачивается, игриво бьет его лапой по носу и потягивается, выпуская когти из мягких лап, довольная, что перехитрила друга. Каждое утро они встречаются так, словно не виделись несколько недель — целуются и, в знак особой радости, слегка валтузят друг друга.

Над нами — другая семья, он работает на заводе, она — в поликлинике; у них двое детей подростков — вся семья тихая, вежливая, кроме собаки — черного пуделя Чарли. Чарли целыми днями сидит на подоконнике у раскрытого окна и облаивает улицу; иногда разойдется — вот-вот выпрыгнет с третьего этажа и всех перегрызет. Я долго думал: чего старается?! Может, бриллианты в сундуке охраняет. Потом понял — пес страдает от одиночества.

Когда подростки приходят из школы, Чарли, точно ошпаренный, летит на улицу, торопливо освобождается у каждого угла, потом усаживается у парадной двери и высматривает «подозрительных»; если кто идет с мешком или с палкой — заливается. Я заметил: Чарли особенно не любит людей в форме — наверно, помятуя о строгом домашнем режиме, является противником всякого порядка.

В соседнем доме живет собачник: у него старый беспородный кобель и молодая сучка, симпатяга эрдельтерьер. Веселая и ласковая эрдель то и дело убегает играть с бездомными собаками, и кобель ревниво оберегает ее от этого общения: забегает вперед, предупредительно ворчит, разгоняет ухажеров, а неразумную подругу сердито покусывает за лапу.

— Толковый пес, — говорит о нем владелец. — Любого впустит в квартиру, но сразу ляжет у двери на коврик и без моей команды не выпустит. А эрдель я купил у одних по дешевке. Она уже себя оправдала: жена связала себе шапку, мне шарф и варежки. Очень выгодная собака, четыреста граммов шерсти в год дает. И шерсть хорошая, от радикулита помогает.

Этот практичный человек держит дома кошек, скворца, ворону с перебитым крылом — его балкон являет собой вольер с певчими птицами, которых он приобретает неизвестно где и перепродает на Птичьем рынке.

Он называет себя художником и оформляет наш агитпункт: по клеткам рисует портреты известных людей, которые так далеки от оригиналов, что я удивляюсь, как не боятся их выставлять. Пишет он и натюрморты — не наивные примитивы, а зализанные рыночные поделки — «произведения» тоже носит на рынок и предлагает жильцам из ближайших домов. Трудно сказать, любит ли этот человек животных, или они для него только средство наживы. Скорее всего, и то, и другое: ну какая ему выгода от вороны с перебитым крылом?! Вряд ли он может ее кому-нибудь всучить даже в придачу.

Есть в нашем доме и чудаки, вроде одинокой старушки, у которой в квартире живут три собаки и семь кошек, да еще она подкармливает кошек, живущих в подвалах, и к ней то и дело ребята притаскивают бездомных щенков. Каждый раз, открывая ребятам дверь, старушка вздыхает:

— Куда же его возьму? Вон сколько их у меня. А пенсию получаю тридцать рублей, да из них за квартиру и за свет плачу. Если только на время, а потом к хорошим людям пристрою.

Поворчит, но возьмет щенка. На старушку жаловались соседи, приходила милиция, а мне кажется, таким людям стоило бы повысить пенсию и бесплатно выдавать кости с мясокомбината, и уж конечно, такая старушка намного лучше тех бабок, которые нацепят повязки дежурных и весь вечер сидят на лавке перед домом в ожидании грабителей, и обсуждают «кто с кем» да «кто в чем», и гоняют влюбленных из подъездов.

Кстати, нашим влюбленным и деться некуда — вокруг ни одного кафе, вот и собираются они в подъездах, а чтобы бабки их не гнали, по ночам уносят лавки подальше от домов, к Лихоборке, но на следующий день бабки снова приносят лавки, и война продолжается.

Есть в наших домах и пижоны, которые помешались на любви к собакам — например, бездетные супруги музыканты. Своего голубого пуделя они кормят из серебряной тарелки и только процеженным бульоном с фрикадельками, да еще уговаривают этого баловня, а он забьется под стол и смотрит на хозяев страдальческим взглядом. В прохладные дни пуделя наряжают в жилетки, во время прогулок переносят через лужи; ему не разрешают играть с детьми и обнюхивать других собак, но он все равно набрасывается на молодых и маленьких собак, а увидев большого пса, просится на руки. Пуделя моют французским шампунем, вычесывают, подстригают, целуют в морду и укладывают спать в свою постель.