Вдали на песке видна темная черточка. Догадалась бы она, что это человеческое тело, если бы ей об этом не сказали заранее? Еще несколько шагов вперед, и она видит, что для мужчины оно слишком маленькое, но это все еще может быть женщина. Этот кошмар словно притягивает ее к себе, и она продолжает идти.

Знакомая фигура встает между Бэт и… этим, и к ней лицом поворачивается Элли. Бэт на секунду отшатывается от нее, потому что с лицом у Элли что-то не так. Она выглядит так, будто ее ударили или еще что-то. Когда она видит Бэт, это выражение становится еще хуже.

— Бэт! — кричит она и бежит ей навстречу. — Немедленно уходи с берега!

— Что там? — говорит Бэт. — Что вы там нашли? — Она оставляет Элли последнюю возможность сказать, что все в порядке.

Элли преграждает ей дорогу.

— Тебе туда нельзя.

Бэт едва не смеется ей в лицо. Этот берег принадлежит ей в такой же степени, как и всем остальным. Как они вообще смеют говорить ей, куда можно, а куда нельзя? Она в лучшей форме, чем Элли, так что легко проскальзывает мимо нее. За ней по пятам уже гонятся полицейские, она видит на волнистом песке их длинные тени, преследующие ее, но продолжает бежать вперед, к центру этого кошмара, и, когда оказывается уже достаточно близко, в глаза ей снова бросаются неестественно яркие краски. Синяя замша с желтой отражательной отделкой. Кроссовки Дэнни — она сама их покупала — немного высовываются из-под импровизированного савана, которым накрыто тело. Все, что оставалось от внешнего самообладания Бэт, мгновенно рассыпается в прах.

— Это кроссовки Дэнни! — Голос ее эхом отражается от скал. — Это же кроссовки Дэнни!

Она продолжает снова и снова повторять эту фразу — даже тогда, когда полицейские догоняют ее и хватают за руки. Перед глазами, периодически теряющими фокус, мелькают расплывчатые контуры их черно-белой формы. Шум и голоса накатывают волнами. Бэт пинается, извивается, но вырваться не может. Она не может просто так оставить Дэнни, когда у него вот так торчит из-под простыни одна нога. Когда он спит, у него всегда холодные ноги. Она должна хорошенько подоткнуть покрывало. Она делает последнее отчаянное усилие, чтобы освободиться. Когда ее оттаскивают в сторону, пятки оставляют на песке глубокие борозды.

Волны паники смыкаются над головой Бэт. В легкие, словно грязная вода, устремляется ужас. Он затопляет ее сердце. Ей все равно, если она утонет. Она была бы даже рада этому.

Глава 4

В редакции «Эха Бродчёрча» царит обычный для нее полный хаос. Для этого офиса безбумажное электронное делопроизводство — несбыточная мечта, и все рабочие столы просто завалены грудами бумаг. Новые глянцевые мониторы на столах подключены к дышащей на ладан компьютерной системе, которая должным образом не обновлялась годами. В точности, как и Мэгги Радклифф — главный редактор, которая тоже никогда не обновлялась. Она работает в местных новостях еще с тех времен, когда слова «вырезание» и «вставка» подразумевали не компьютерную верстку текста, а работу с помощью ножниц и клея, а курение за рабочим столом считалось модным и обязательным. Теперь же она крутит между пальцами электронную сигарету, косясь одним глазом в таблицу Excel с текущими расходами.

Входит Олли Стивенс, последний протеже Мэгги; волосы у него взъерошены так, как это могут позволить себе только очень молодые люди. Он выглядит довольным собой.

— Рэг этого не сделал, — заявляет Олли, имея в виду ветерана-фотографа, который в последние дни больше времени проводит в «Красном льве», чем со своей фотокамерой. Но Мэгги по-прежнему не отказывается от его услуг; по выходным они регулярно встречаются в супермаркете — в Бродчёрче оба они ищут что-то свое. — Так что я сделал снимки телефоном.

Он сбрасывает фотографии Тома Миллера, с гордостью демонстрирующего «золотую» медаль на шее, со своего телефона на компьютер. Фотографий этих хватит на двойной газетный разворот.

— О, ты только посмотри на эти очаровательные маленькие личики! — говорит Мэгги. — Глаз у тебя уже почти алмаз.

Она все еще смотрит на экран ему через плечо, когда звучит сигнал о прибывшем электронном письме.

— О боже, — выдыхает Олли, и рука его зависает над мышкой. — Это «Дэйли мэйл». Мое резюме.

— Открывай! — командует Мэгги.

Олли пробегает глазами текст в открывшемся окне, и лицо его расстроенно вытягивается.

— Вот сволочи!

— Дорогой мой, — утешает она, — есть масса других газет.

— Я их уже все перепробовал, — угрюмо отзывается он.

— Ты хорош, но еще не раскрылся. Твое время еще придет.

Дальнейшие слова ободрения прерываются сигналом о том, что на телефон Мэгги пришло сообщение. Она быстро читает его.

— Ивонн пишет, что по какой-то причине перекрыт весь берег. Поезжай туда и разберись, хорошо?

Харди уже во второй раз за это утро оказывается на обрыве, на этот раз рядом с ним ДС[2] Миллер. Чтобы попасть туда, им приходится взбираться по крутой береговой тропе. Теперь уже полицейская лента сдерживает туристов и зевак. Но тут нужен забор. Харди не может поверить, что людям разрешается подниматься здесь без всяких поручней. В этой деревне буквально все таит в себе опасность. Он подходит к краю как можно ближе. В нескольких футах ниже бахромы травы находится небольшой уступ, так что тому, кто решит прыгать отсюда, нужно еще дважды подумать.

Здесь под присмотром Брайана Янга, в поисках улик буквально перебирая каждую травинку, сидят на корточках и ползают в белых комбинезонах члены бригады криминалистов по осмотру места преступления. Капюшон комбинезона самого Янга опущен, а маска снята — чтобы подчеркнуть, кто тут начальник. Ветерок ласково теребит его черную шевелюру.

— Как у вас? — спрашивает Харди.

— Похоже, что падение было сфальсифицировано, — говорит Брайан. В голосе его, тем не менее, слышатся вопросительные нотки: в уликах-то он не сомневается, его, скорее, больше интересует, почему это произошло. — Тело лежит не под тем углом, все явно подстроено. Кроме того, наверху нет примятой травы или следов соскальзывания, нет неустойчивых камней. Никаких следов ткани, отпечатков рук, никаких намеков на падение отсюда вниз.

— Вы хотите сказать, что он вообще не падал? — спрашивает Харди. — А он не мог спрыгнуть?

— Это маловероятно, учитывая то, где его нашли, а также траекторию со стороны обрыва. — Для наглядности Брайан показывает это руками. — Как по мне, кто-то попытался обставить это как несчастный случай. Я не думаю, что мальчик вообще был тут, наверху.

— Вот видите, — говорит Миллер. — Только не Дэнни. Он не мог сделать этого.

— Пойдите к патологоанатому и попросите его поторопиться с заключением, даже если оно будет только предварительным, — говорит Харди.

Они спускаются обратно на берег. Миллер рассказывает, как можно из города добраться на эти скалы, Харди внимательно слушает. Он еще не вполне ориентируется, хотя разные части города в его голове уже постепенно складываются в одно целое и начинает включаться его чувство направления. Так что медленно, но верно это место замещает в его сознании другую застывшую картинку из прошлого.

Домики на колесах на парковке для автофургонов с высоты выглядят игрушечными, и с приближением это ощущение не пропадает. Перед номером три, прислонившись к стене, стоит неулыбчивая женщина с кружкой в руке. У ног ее лежит большая коричневая собака. Харди мысленно фотографирует ее.

Позади них со скрежетом останавливается потрепанный красный «ниссан». Из-за руля выскакивает кареглазый юноша и, широко улыбаясь, направляется в их сторону. Миллер торопится к своей машине.

— Он, похоже, вас знает, — говорит Харди за секунду до того, как молодой человек зовет ее:

— Тетя Элли!

К удивлению Харди, Миллер густо краснеет. Разыгрывать смущение ей не нужно, она и без этого выглядит довольно глупо.