- А если... - начал было Юрген.

- А если спросит, зачем тебе это надо, скажи - государственная тайна, разглашению не подлежит. Главное, чтобы она не думала, будто показания грозят ей лично или скажутся на родственниках. Да что я тебя учу, ты ведь знаешь тонкости нашей работы.

Уже на пороге архива, когда они почти встали на доски, Юру осенило:

- Липка, ты ведь не из-за разноса главы корпуса так расстроился! Можно подумать, он тебе раньше ничего не говорил - всякий знает, какие у вас сложные отношения. Его слова всего лишь стали последней каплей. Что на самом деле подрезало тебе крылья?

Обманчиво-честные голубые глаза, про которые сложена не одна легенда.

- Лети, на работе поговорим.

- А все-таки?

- Потом. Все потом! - и новая доска камуфляжной раскраски ястребом взмывает на недостижимую высоту, где вскоре прячется за золотистым облачком.

Юра знал, что у Липки сейчас почему-то очень тяжело на сердце. Но ему было неизвестно, что уже три дня в корпус не поступало никаких вестей о Дарьянэ.

***

Из комнаты, в которой Даше предстояло провести ночь, и впрямь невозможно было удрать. Сплошная каменная коробка без окон, с массивной запертой дверью, обитой железными полосами. Когда сильфида приложила к ней ухо, то услышала по ту сторону тихое дыхание часового. Судя по всему, комната находилась где-то в подвале: Дашу долго вели вниз по лестницам. Комната явно была подготовлена к содержанию перспективной пленницы - полы устелены вязаными ковриками, имеются кровать с розовым покрывалом, два стула, маленький стол, канделябр с двумя свечами на тумбочке и ночная ваза с тяжелой крышкой. Даша решила, что этой крышкой неплохо будет при случае кого-нибудь огреть.

Для виду сильфида разделась и легла. Но спать ночью она не собиралась. Эти несколько часов Даша решила посвятить размышлениям и логическому анализу. Притом думать предстояло как никогда в жизни.

"Что же делать?! - была первая паническая мысль. Дарьянэ заклеймила ее недостойной головы агента четырнадцатого корпуса и перефразировала: - Как мне теперь себя вести? Соглашаться на "сотрудничество"? Если я хочу жить и выбраться отсюда, то - да. Но как же это низко! Люди будут думать, будто любого сильфа можно взять на испуг. Значит, сперва надо поломаться. Пусть знают, что мы так просто не выдаем свои секреты! Однако, в итоге они все равно посчитают меня предателем. До первой нелетающей доски. А потом - убьют".

Даше не хотелось становиться предателем даже в глазах врагов. Особенно в их глазах. Это противоречило всем ее жизненным принципам, сюжету всех историй о приключениях сильфийских агентов, которыми она зачитывалась. Даша представила, как ее, окровавленную, но не сломленную, выводят на заполоненную толпой площадь Мавин-Тэлэя, чтобы от бессилия предать казни. А она стоит гордо и прямо, улыбаясь Небесам. И тут, прямо с их синеющей вышины пикирует белая доска, а на ней - прекрасный сильф по имени Юрген. Одной рукой он хватает Дашу поперек талии, другой кидает в ее пленителей метательные звезды, а третьей... Тут Дарьянэ вспомнила, что у ее избранника всего две руки, а он сам - где-то неимоверно далеко и вряд ли даже просто узнает о печальном положении нелюбимой жены. Сразу стало горько и тоскливо, захотелось удавиться простыней. Вот подлянка орденцам будет - открывают они поутру дверь, а в комнате пусто! И поди пойми, сбежала пленница или развеялась. Но этот вариант Даша тоже отбросила. Ради блага державы ей нужно выжить. И пойти на мнимое предательство. От этой мысли сильфида беспокойно заворочалась и стукнула кулаком по подушке. Предавать не хотелось. Даже для виду.

Интересно, а как бы в ее положении поступил Костя Липка? Дарьянэ легла на спину, положив голову на скрещенные руки, и судорожно уставилась в потолок, будто рассчитывала прочитать там ответ или разглядеть в густом затхлом мраке знакомое круглое лицо с ясными голубыми глазами. Чем дольше сильфида смотрела, ничего не видя, тем яснее понимала: Липка бы просто не оказался в такой скверной ситуации. Почувствовал бы, отбился, успел дать деру, наконец... А Юрген? Что сделал бы он? Даша зажмурилась, позволяя набежавшим слезам вытечь из глаз, и яростно растерла их тыльной стороной ладони. Юрка хитрый. И изворотливый, как мокрый уж. Задурил бы людям головы и улизнул. Самой Даше ни за что так не суметь. Значит, все-таки предать? Мнимо, напоказ, но все же?..

- А вот смерча с два, - зло буркнула Дарьянэ себе под нос. - Пусть знают, чего стоят сильфы! Мы - великий народ, когда-то державший этот паршивый плодородный край в кулаке не хуже обд. Мы построили больше четверти здешних крепостей, без нашей поддержки Орден давно бы проиграл свою войну. Неужели я, сильфида, посмею трепетать перед какими-то людьми?!

Страх немного отступил. Даша повторила свою пламенную речь еще несколько раз, с вариациями. Выходило гладко и красиво, даже слишком. Эх, вот бы запомнить и на публичной казни такую произнести! Но Дарьянэ одернула себя. Она выживет и вернется к своим. Агент она или и впрямь пугливый посол?!

На рассвете пленница все же задремала и была разбужена около десяти часов, когда принесли завтрак. Поначалу Даша хотела гордо швырнуть поднос в лицо принесшей его тетке, но яичница с колбасой и свежие булочки пахли так ароматно, что голодная сильфида мысленно объявила Ордену временное перемирие и съела все до крошки. Еда вернула Даше уверенность в себе и душевное равновесие. Поэтому, когда пришел давешний мордоворот "кучер" и повел ее наверх, девушка вышагивала с гордо поднятой головой, в которой витали только сладкие мысли о сильфийском величии.

- ...Как - "нет"? - вырвалось у "коллеги".

- Я не стану на вас работать! - повторила Дарьянэ, задирая нос. - Мы, сильфы, дорожим своим отечеством и не покупаемся, как мешок изюма на рынке!

- Хорошо сказано, - похвалил "коллега". - Жаль, я считал вас умнее.

Он едва заметно кивнул, и на Дашу обрушился потолок. То есть, ей в первое мгновение так показалось. На самом деле, потолок никуда не делся, просто "кучер" отвесил строптивой пленнице тяжелый подзатыльник. Даша ткнулась носом в стол, из глаз брызнули искры пополам с невольными слезами.

- Вы не смеете со мной так обращаться! - только и смогла крикнуть она: ударом из головы вышибло все разумные доводы и пламенные речи.

Второй удар, более сильный, не заставил себя ждать. На столешницу капнуло красным.

- Мы здесь и впрямь не изюмом торгуем, - заметил "коллега", спокойно щурясь. - Я приму от вас только положительный ответ. Или отправлю прямиком на ваши драгоценные Небеса. Знаете, вы, сильфы, крайне живучи, если вас рубить, колоть или бить по голове. Калеками остаетесь, но не умираете. А стоит полминутки подержать головой в ушате воды, подушку на лицо кинуть или веревочку на шею... Даже просто слегка запорошить землей. Сразу фьють - и нету. Забавно, не правда ли?

- Меня будут искать, - прошептала Даша.

- Помилуйте, кто же сумеет найти следы тумана? Вы уже мертвы, Дарьянэ Эр. И только от вас зависит, будет ваша смерть понарошку или обернется печальной действительностью. Подумайте хорошенько, прежде чем снова брякнуть "нет". Я вообще не советую вам этого делать.

- Нет, - как во сне повторила Даша, и следующий удар сбил ее со стула...

***

Более манерной дамы, чем Фистерия Урь, Юрген на своем веку не встречал. Она была очень высокая и худая, но не сухая и угловатая, как это часто случается с пожилыми сильфидами, а до невозможности изящная. Она носила сиреневое старомодное платье с оборками и густо пудрила гладкую тонкую кожу шеи и лица, сквозь которую уже просвечивались синеватые и алые паутинки сосудов. По этой прозрачной коже становилось ясно, что скоро Фистерия Урь истончится окончательно и улетит к Небесам.

- Все-таки не понимаю, какое дело могло привести к моей скромной персоне агента тайной канцелярии, - она говорила неспешно, но звучно, словно на балу объявляла начало очередного танца или представляла верховному молодых придворных, едва вышедших в свет.