- Раферия! - не выдержал Юрген. - В мире прямо сейчас станет ровно одной младшей сестрой меньше! И я не шучу!

- Я ее отца видела, - созналась девочка, - когда он к нам в усадьбу приходил. Вроде симпатичный, только пожилой, около семидесяти лет.

- Семьдесят - не пожилой, а зрелый.

- Гы! Перезрелый! Но ты не обольщайся, может, она в маму пошла.

- А...

- А мама к нам не приходила! Ой, Юрка, что у тебя с лицом?

- Не хочу жениться, - еле слышно произнес брат. И похоронным голосом продолжил: - Конец свободе, конец многодневным отлучкам и балам в резиденции верховного! Все жалование будет уходить на дурные прихоти незнакомой сильфиды, страшной как...

- Крокозябра, - тут же подсказала сочувствующая сестричка.

Сильф глухо завыл. Ему хотелось проснуться.

- Юрка, Юрка, - спохватилась Рафуша. - Помнишь, ты мне рассказывал, как вы банду разбойников по всем лесам гоняли, а потом они тебя сцапали и чуть не... короче, неужели сейчас тебе хуже?

Юрген честно вспомнил и сравнил, после чего пришел к выводу, что сейчас безнадежнее.

- Не хочу жениться, - повторил он.

- А кто тебя спра... М-да. Не кисни, может, твоя невеста еще до свадьбы скоропостижно развеется и улетит в Небеса.

- От чего? - уныло спросил Юра.

- Ну-у, скажем, от лихорадки. Или бешенства.

- Скорее, ты от бешенства развеешься.

- Или ей в лесу чугунная шишка на голову упадет, - продолжала фантазировать Раферия. - Ладно, это маловероятно.

Юрген уткнулся носом в подушку и напряженно затих.

***

- Нет! - взвизгнула Дарьянэ и воздушным воплощением своего гнева расколотила вдребезги целую вереницу дорогих заграничных фужеров.

- А я сказал, да, строптивая девчонка! - не менее энергично взревел отец, тоже прекравно умеющий говорить с Небесами, и неосторожно махнул рукой. Многоуровневая ракушечная люстра задрожала, раскачалась и с жалобным звяканьем обрушилась вниз. К счастью, на мягкий диван.

- Ты не посмеешь со мной так поступить! Я почти канцеляр агентской тайны!.. Тьфу, агент тайной канцелярии!

- Здесь и сейчас ты - моя дочь! И я имею полное право поступать с тобой так, как считаю нужным!

- Ни за что! - заходилась криком Дарьянэ, размазывая по лицу слезы и взметнувшуюся от воздушной магии пыль. Большое окно в деревянной раме опасно задребезжало.

- Дрянь неблагодарная! Так ты платишь мне за заботу?!

- Подавись ею!

- Восемнадцать лет ращу тебя, сопли вытираю! А сейчас ты мне сквозняки устраиваешь?! Тридцать четыре смерча на твою голову и ураган под зад!

- Ненавижу-у-у!

Окно все-таки вылетело. Вместе с рамой и частью подоконника.

- Хамка! - прошипел доведенный до бешенства отец, и по дому разгулялся самый настоящий вихрь. Порывы ветра больно хлестали непутевую дочку по щекам.

- А-а-а! Не смей! - Дарьянэ топала ногами, но ничего поделать не могла - отец если не сильней, то намного опытней.

- Это ты не смей со мной скандалить! И перечить не смей!

- А нечего меня замуж вышвыривать, словно я старая дева какая-то!

Семидесятилетний сильф громко хлопнул в ладоши. Останки люстры смело с дивана, подоконник вынесло окончательно, а непокорная девица приподнялась над полом, отчаянно вереща и дрыгая конечностями.

Откровенно говоря, Дарьянэ имела полное право чувствовать себя униженной и оскорбленной. В Сильфийских Холмах практиковали браки по договоренности родителей, знакомство молодых уже на свадьбе не было чем-то из ряда вон выходящим. Но так поступали только с засидевшимися в девках и не очень-то привлекательными сильфидами. К восемнадцатилетней Даше это никоим образом не относилось. Конечно, не первая красавица, но и не крокозябра (не к ночи будь помянута). Симпатичное остроносое личико, чистые и ясные зеленые глаза, крупные пепельные кудряшки волос с легким латунным оттенком. Рост средний, фигурка легкая и воздушная, как у любой нормальной сильфиды.

Красивых и молодых юношей родители тоже не женили, поэтому Дарьянэ закономерно возмущалась:

- Ты меня, небось, за старика выдал! Ненавижу!

- Не твоего ума дело!

- Моего-моего! - Даша закрутилась в воздушных силках веретеном. - Мне с ним жить, пока не убегу!

- Я тебе "убегу"! Только попробуй!

- Ну и что ты мне сделаешь?! Все равно женой сморчка не стану!

- Он не дряхлый!

- Но ведь старше меня?

- Да! Он достойный благовоспитанный сильф...

- У-у-у! У тебя "достойные" только после пятидесяти! Дряхлец!

- Значит, по твоему, я тоже дряхлый?!

- Я бы за тебя ни за что не вышла! - проорала любимая доченька.

- Дура! Об тучу стукнутая! Благодарить потом будешь!

- Не дождешься!

Сильф взмахнул рукой, и визжащее дитя улетело вверх по лестнице в свою комнату. Один порыв ветра швырнул Дашу на кровать в подушки, а другой громогласно захлопнул дверь.

- Все равно убегу!

- Не посмеешь! - донеслось снизу.

- Ха-ха, - на пару тонов тише проговорила Дарьянэ. Есть такие вещи, в которых лучше не разубеждать, чтобы не сделать хуже себе. Она убежит, непременно убежит! Ни за что на свете не выйдет за старика!

Непонятно только, почему отец вдруг так скоропалительно решил от нее избавиться? И получше расспросить сгоряча не догадалась...

Свою маму Даша совсем не помнила, та умерла вскоре после ее рождения. По рассказам бабушки это была самая красивая, добрая и честная сильфида на свете. "И смелая?" - всегда уточняла маленькая Даша. Ей было очень важно знать, что мама не трусила перед опасностями. "Она была изящных манер", - непонятно отвечала бабушка. Позднее Дарьянэ сообразила, что по бабушкиному разумению приличной сильфиде не стоит быть излишне смелой, но обязательно надлежит иметь безупречные манеры. Даша же считала иначе: сильфида может считаться достойной лишь тогда, когда умеет постоять за себя. А еще виртуозно летать на доске. Однажды Даша сдуру поделилась своими размышлениями с бабушкой, из-за чего удостоилась возмущенной воспитательной нотации на пару часов. Но это все было давно. Чуть больше десяти лет назад отец с бабушкой сильно разругались, из-за чего мамина мама перестала приходить к ним в гости. Даша много раз пыталась выяснить у отца причину, но так и не смогла. Дарьянэ смутно помнила, как обычно уравновешенная бабушка в тот день орала на папу и называла какими-то непонятными словами. Даже покойную маму раз-два упомянула. А отец в конце концов настолько рассвирепел, что вымел тещу за дверь. Вот так строгая бабушка исчезла из Дашиной жизни. Девочка оказалась предоставлена самой себе. Отец ничего не имел против быстролетных досок, порванных платьев, ссадин в интересных местах, сорвиголов-друзей и потоптанного соседского укропа. Поэтому лет до пятнадцати Дарьянэ всячески хулиганила, частных учителей посещала редко и ничем кроме упомянутых досок не интересовалась. Все изменилось два с половиной года назад, когда у отца гостил его приятель из тайной канцелярии и мимоходом развлекал юную Дашу производственными байками. Сильфида поняла: тайная канцелярия - то место, с которым она хочет связать свою жизнь. Погони, интриги, приключения, опасности - это по ней! Но вот беда: плохо образованных в канцелярию не брали. Пришлось Даше взяться за ум и полтора года непрерывно постигать различные науки: арифметику, естественные свойства, принамкский язык, разговор с Небесами и многие другие. Увы, испытания на должность агента внешней политики или хотя бы оперативной работы она в итоге основательно провалила. Пришлось устраиваться секретарем в пятый корпус, где вершилась внутренняя политика. Каждый раз, летя на работу, Даша останавливалась у четырнадцатого корпуса (внешняя политика и шпионаж), отчаянно завидовала тамошним работникам и мечтала когда-нибудь оказаться в этих стенах.

Сейчас, в начале лета, Дашина мечта могла осуществиться. Через месяц начинались новые испытания, и Дарьянэ рассчитывала их пройти. Костэн Лэй, которого уже несколько лет обихаживала ее коллега, говорил, что у Даши есть шанс. А Костэн Лэй знает, что говорит, он тоже из четырнадцатого корпуса. Жизнь налаживалась, заветная мечта приближалась к исполнению - чего еще желать? И тут - гром среди ясного неба - замуж! Как это, спрашивается, понимать?! А вдруг муж запретит ей работать? Или станет обижать? И... ой-ой-ой, как же супружеский долг? Страшно!