Би потянулась к телефону, стоявшему у изголовья кровати, и набрала номер матери. Автоответчик бодро проинформировал ее, что с новой семьей ее матери, которая повторно вышла замуж вскоре после развода с отцом Беатриче, связаться нельзя, поскольку они находятся в новогоднем путешествии. "Однако!" - подумала Беатриче. Звонок отцу оказался еще более странным: сначала в трубке звучали длинные гудки, которые внезапно сменились короткими и отрывистыми, словно кто-то снял и положил трубку, не желая принимать вызов. "Как же я могла забыть, ему нельзя звонить до девяти утра и после девяти вечера! Но уже давно миновало девять" - Беатриче тяжело вздохнула и решила проверить свой автоответчик. За время ее отсутствия ей пару раз звонила мама (поздравляла с Днем рождения и предупреждала об отъезде), несколько раз друзья и приятели по танцевальной студии. Больше всего звонков было сделано из ее фирмы. Очевидно, что ей звонили не реже чем раз в неделю с офисного телефона, и также часто мелькали сообщения ее непосредственного руководителя. "Хоть кому-то я оказалась нужна! Как жаль, что мне, скорее всего, придется уйти с работы. Кто же потерпит такую злостную прогульщицу?" - печально усмехнулась Биче и набрала номер шефа.

- Господин Смит? Здравствуйте, говорит Беатрикс Лафайет - хриплым голосом произнесла Биче.

- Да неужели?- скептически поинтересовался мужской голос на том конце провода - Не прошло и трех месяцев, как вы решили все-таки объявиться.

Беатриче показалось, или в его словах послышалось облегчение?

- Приношу свои извинения - бесцветным голосом произнесла Биче - Могу ли я подъехать в офис, дать объяснения и прояснить мой теперешний статус?

- Извольте. Жду Вас через час в моем кабинете - господин Смит дал понять, что на данный момент разговор окончен.

Биче ополоснула лицо, опасаясь заглядывать в зеркало, чтобы не видеть безжизненную маску вместо своего лица, переоделась в деловой костюм, быстро набросала заявление об увольнении по собственному желанию и решительно вышла из дома.

Точно в назначенное время она переступила порог кабинета шефа. За эти три месяца в конторе ничего не изменилось. Только сотрудники почти в полном составе отсутствовали, догуливая свои рождественские отпуска. Беатриче порадовало это обстоятельство, поскольку она не хотела ни с кем ни общаться, ни объясняться, ни, даже, здороваться.

Ее руководитель внешне был достаточно суровым человеком, не склонным к сантиментам. Будучи лет на 15 старше Беатриче и имея на руках большую семью, он приучил себя не растрачивать эмоции попусту и не баловал подчиненных безоглядным одобрением, не признавал панибратства. Однако, своих он никогда не сдавал, и, в сущности, его работники, отдаваясь работе по максимуму, были за ним, как за каменной стеной. Но, стараясь не признаваться даже самому себе, он немного выделял Беатриче и всегда беспокоился о ней, как о непутевой младшей сестре. Вот и сейчас, он почувствовал, как камень упал с его души, когда он услышал ее голос в телефонной трубке. Как только он увидел женщину на пороге, его беспокойство многократно усилилось. Перед ним стояла не Беатриче, а ее призрак, бледный, пустоглазый, казалось, колыхающийся от малейшего движения. Он внимательно смотрел на Биче, готовый в любой момент подоспеть и подхватить ее. Но Биче медленно преодолела расстояние между дверью и его столом и опустилась на стул для посетителей. После короткого молчания Беатриче положила на стол заявление об увольнении по собственному желанию и, откашлявшись, сказала:

- Господин Смит, я осознаю, что мое, столь долгое отсутствие не может быть приемлемым. Тем более, что кому, как не мне, знать о правилах поведения в нашей компании. У меня есть объяснение, но оно настолько абсурдно, что я не думаю, что необходимо его оглашать, поэтому я прошу Вас принять заявление. Мы обсудим детали увольнения, и Вы меня больше не увидите.

Господин Смит скептически поднял брови и не без сарказма произнес:

- Госпожа ЛаФайет, позвольте мне самому принимать решения относительно начала и окончания трудовых отношений с моими работниками? У меня есть, по крайней мере, полчаса, чтобы выслушать Вашу историю, обдумать ее и высказать свое мнение по этому вопросу. Вы меня очень обяжете, если уложитесь в это время.

Беатриче провела рукой по лбу, недоумевая, но стараясь не выдать своего удивления, и начала рассказ. В нескольких словах она описала то, как она очутилась в другом мире, рассказала про Алекса, про устройство общества и об угрозах, нависших над ней, и опять вернулась к Алексу. Биче старалась избегать подробностей, и постоянно ловила себя на том, что ее рассказ сводится к описанию становления их отношений. "Он действительно был ... и есть - средоточие моего мира" - подумала Биче.

- Я вернулась сегодня ночью на ту же станцию метро, на которой я села в поезд три месяца назад - закончила рассказ Беатриче и вздрогнула, когда услышала вопрос шефа.

- А он?

Слезы подступили к глазам, но так и не смогли пролиться и принести хоть какое-нибудь облегчение. Она отрицательно мотнула головой.

- Та-а-ак, заявление об увольнении свидетельствует о Вашей щепетильности, это просто прекрасно, но, к чертовой матери, никому не нужно, поэтому - шеф наклонился и запустил принесенную Беатриче бумажку в настольный шредер - Три месяца считаются Вашим неоплачиваемым отпуском, к нему суммируются три дня, которые я даю Вам на восстановление. В понедельник жду Вас на рабочем месте. В течение же ближайших трех дней настоятельно рекомендую побольше гулять - у Вас неважный цвет лица. Извините за прямоту. До свидания.

Шеф жестом показал, что аудиенция закончена, и она может не задерживаться. Глубоко потрясенная Беатриче скомкано поблагодарила руководителя и на ватных ногах вышла в коридор.

Глава 34 Надежда вопреки

***

После встречи с Полем Алекс целые сутки провел дома, отгородившись от внешнего мира. Едва войдя в дом, он проследовал в кладовку. Он даже удивился, не обнаружив там никаких следов обыска. Алекс оглянулся вокруг, и на мгновение ему показалось, что идеально прибранный и лишенный какой бы то ни было индивидуальности, его дом превратился в картинку с разворота глянцевого журнала. В то время, как аскетичная каморка, в которой три месяца прожила Беатриче, при полном отсутствии вещей и малейшего комфорта была наполнена жизнью. Воспоминания о Ней, о том, что произошло здесь, были настолько живыми, что у Алекса закружилась голова, и он не смог сдержать то ли стона, то ли рычания.

Алекс принес в кладовку матрас, который служил ей ложем, упал на него и закрыл глаза. Прокручивая в голове все, что произошло за последние несколько дней, Алекс снова и снова возвращался к моменту их расставания. Вот они сидят в машине. Биче читает стих. А он ведь был о расставании - "Прощание, воспрещающее печаль". Зачем она его вспомнила? Она знала, что им не быть вместе? Вот они на станции: как дрожит ее рука! Тихий возглас - она увидела полицейских. Шипение дверей подошедшего поезда. Он сам заталкивает женщину в вагон и почти делает шаг ... Почти. Последнее, что он помнит - это исполненный ужаса взгляд Беатриче. Нет, конечно же, она не знала про расставание и не хотела его. Что же задумал Тот, у кого есть план?

В воцарившейся тишине прозвучали слова "Нерасторжимость сознавать, вот цель, а не глаза и губы". Сказал ли он их вслух, или они прозвучали в его голове, Алекс так и не понял. Но ему показалось, что это был ответ на все заданные им вопросы. Отчаяние немного отступило.

Несмотря на послание, пришедшее от мироздания, он все равно тосковал по ней, по ее прикосновениям, по ее голосу, по удивительному сочетанию силы и слабости, которое она излучала. Она была нужна ему вся прямо сейчас.