Я с трудом засыпаю этой ночью. Голова гудит от мыслей. Мне снится большой серый волк, от которого я бегу по заснеженному лесу, тяжело передвигая ноги в глубоком снегу, перелезая через коряги. Мне не хватает воздуха, а ветки постоянно цепляют за одежду и задерживают. И когда я понимаю: всё, больше бежать не могу, я падаю в снег и лежу в ожидании боли. А волк ложится рядом со мной, и я согреваю замёрзшие руки, запустив их в его шерсть.

Сон настолько яркий, что, проснувшись утром, удивляюсь, что обнимаю одеяло, а не мягкую волчью шкуру.

Отец уже вернулся со смены. Он на кухне, добывает еду. Выхожу к нему. Наливаю кофе в чашку и сижу, обнимая её, словно руки после сна не отогрелись.

– Как вчера всё прошло? Ты спасла его? – вдруг спрашивает отец с хитрой улыбкой.

– Да, – механически отвечаю я, соображая, как построить разговор.

– Значит, всё-таки это был он?

– Да, – снова не нахожу слов.

– Надеюсь, он стоит того.

– Да.

– Детёныш, у тебя всё в порядке?

Я вздрагиваю. Когда отец меня так называет, он показывает, что хочет доверия.

– Па, ты понимаешь, этот человек, это парень…

– Я уже понял.

– Он хочет, чтобы мы некоторое время пожили у него вместе. Точнее, попробовали пожить совместно неделю, чтобы лучше узнать друг друга.

Наконец, я произнесла самое трудное!

– Чтобы лучше узнать? Значит, ты его знаешь не очень хорошо?

– Ну да, мы познакомились неделю назад (и это сущая правда), он замечательный, он мне очень нравится, он…

– А как же Антон?

– Я же говорила тебе, мы уже полгода как расстались с Антоном.

– Я думал, это обычная затянувшаяся ссора влюблённых и у вас со временем всё наладится. Он иногда мне звонит, интересуется, как ты. Как я понял, он настроен на продолжение отношений.

– Да знаю я, но он мне не нравится, я не хочу с ним никаких отношений.

– Ты дружишь с Антоном четыре года и не хочешь никаких отношений, а с этим… как его зовут, кстати?

– Максим.

– А с Максимом хочешь, хотя знаешь всего лишь неделю.

– Ты всё правильно понял.

– И где он живёт? Куда я должен буду приехать потом, чтобы забрать твой хладный труп?

– Па!

– Да, неудачно пошутил. Но всё же, ты будешь далеко от меня?

– Не близко. Он живёт в деревне, где-то сто километров от Москвы.

– В деревне? Детёныш, ты хочешь пожить в деревне?! Ты что, забыла, как реагировала на деревню? Да мы же каждое лето чуть ли не с боем отправляли тебе к бабке. Для тебя деревня – что-то вроде фильма ужасов, она населена монстрами в виде коров, индюков, гусей и другой живности, включая пауков, пчёл и комаров! И все эти чудовища постоянно на тебя нападали.

– Папа, мне тогда было десять лет. Я, кажется, повзрослела.

– Кто бы спорил.

– Значит, ты будешь возражать.

– Лина, тебе скоро двадцать пять, у меня в этом возрасте уже была ты. И если бы мои родители тогда пытались мне что-то возразить, я всё равно не послушал бы. Я только хочу, чтобы ты была осторожна. Не позволяй обижать себя.

– Ты же знаешь, я могу за себя постоять.

– Ты там хотя бы на ферме не будешь работать?

– Папа, клянусь, я не буду делать то, чего не захочу.

– Надеюсь. Но всё же не пропадай, и сообщай, как там у тебя.

– Я не пропадаю, правда, связь там плохая, точнее, её нет. Но я буду так же приезжать на работу. Единственное, я прошу завтра выйти за меня. С понедельника у нас до… Мы договорились, что завтра я приеду. В ночную смену я, конечно, выхожу, ты же не можешь работать и день и ночь.

– Разберёмся. Я ещё должен тебе смены за машину Семёныча. Если что, его напрягу. Но, как я понял, ты уедешь на нашей «волге», а мы с Семёнычем договорились в среду ехать на рыбалку.

– Поезжай. Я вернусь в Москву во вторник вечером. Тогда и оставлю тебе машину.

– А как сама будешь добираться?

– Разберусь.

– Познакомишь с ним как-нибудь?

– Обязательно. Я тебя люблю!

– Я тебя тоже, детёныш!

Не устаю благодарить свою мамашу за то, что подобрала мне такого замечательного отца. Это единственное, за что её хочется благодарить.

Иду в комнату собираться. Теряюсь в том, какие вещи нужно взять. Создаётся впечатление, что я иду в турпоход с ночёвкой: удобная обувь, спортивные брюки, шорты, джинсы, купальник, футболки, ветровка, толстовка. Единственное отличие от похода: кидаю в дорожную сумку самое лучшее бельё и короткий шёлковый халатик. Всё! Готова! Мыслями я уже в деревне. Что меня ждёт? Неизвестность терзает.

Иду на кухню, готовлю для отца обед. Сегодня, вообще-то, моя очередь. Несмотря на грандиозный замысел: первое, второе и даже выпечка – управляюсь час за три. Что дальше? Идти к себе в комнату и продолжать терзаться? Нет, не хочу! А чего я жду? Еду сегодня. Эта мысль поднимает во мне такую волну энергии. Закидываю в сумку последние мелочи.

Иду в комнату отца. Он ещё отдыхает после ночной смены. Целую его в щёку, он открывает глаза.

– Я уехала. Пока.

– Я думал, ты едешь завтра.

– Решила сегодня.

– Береги себя! – говорит он привычную фразу.

Еду всю дорогу в какой-то эйфории. Это от того, что мучительное решение принято, и не нужно больше раздумывать. Но чем ближе к нему, тем больше сомнений. По деревне ползу на второй скорости, пытаясь оттянуть момент и дать себе время ещё раз всё обдумать. Думать не получается. В голове шум, в груди страх. Хорошо ещё хоть руки-ноги слушаются. Хотя, кто его знает!

Паркуюсь возле подъезда к гаражу, моя машина будет здесь стоять долго, надо, чтобы никому не мешала. Сижу, обхватив руль, тупо смотрю на железные ворота. Внутри паника. Зачем я приехала сюда? Что он подумает? Он ждёт меня завтра. А вдруг он вообще передумал, а всё, что говорил тогда, было последствием болезни?

Стук в боковое стекло действует как внезапный взрыв. Я подпрыгиваю на сиденье, озираюсь по сторонам. Он стоит возле машины. Открываю дверь, пытаюсь выбраться, неловко путаясь в ремнях безопасности. Он за мной наблюдает, я это чувствую, хотя не смотрю в его сторону. Но от этого не легче: руки и ноги отказываются адекватно воспринимать приказы мозга.

Наконец ремень безопасности меня отпускает. Ноги, цепляясь за педаль муфты, потом за порожек, но всё же благополучно оказались на земле. Дверца, хоть и не с первого раза, закрыта. Я стою возле машины, он в двух шагах от меня. В резиновых сапогах, в одежде, грязной до невозможного. До невозможного сексуальный. Я чувствую, что меня словно ударяет током, а в животе сжимаются мышцы, о которых я раньше и не подозревала.

– Привет, – говорит он. – Ты с вещами или всего лишь сказать «нет»?

– Сумка на заднем сиденье, – я пытаюсь открыть заднюю дверь, несколько раз дёргаю, пока не понимаю, что она заперта.

Он открывает защёлку, достаёт сумку и идёт с ней к воротам. Я всё так же стою возле машины. На полпути он оборачивается и молча ждёт, пока я решусь подойти.

– Волнуешься? – спрашивает, когда я подхожу к нему. Я киваю головой. – Не пугайся, детка, заходи.

Он легонько подталкивает меня в спину, и я ступаю через калитку. Итак, первый шаг сделан. Теперь будь что будет!

В коридоре возвращает мне сумку.

– Располагайся в моей спальне. В шкафу, думаю, места и для твоих вещей хватит. Я в ванну.

Он скрывается за дверью, там ванная комната, а я иду дальше в дом. Здесь всё так же, как в прошлый раз. Почему-то мне кажется, что с момента моего последнего пребывания прошла целая вечность.

Захожу в спальню. Она узкая и длинная. В ней только кровать, шкаф и письменный стол у окна. Ставлю сумку на пол, сажусь на краешек кровати. Не знаю, что мне делать. А главное, шепчет подсознание, что я здесь делаю!

Он появляется мокрый после душа, в полотенце на бёдрах. Умопомрачительное зрелище! Подходит к шкафу, достаёт джинсы, трусы, футболку, потом замирает, смотрит на мою сумку, на меня, скукоженную на уголке кровати. Садится передо мной на корточки, руки на моей талии.