Мне не хотелось возвращаться в крепость, ничего хорошего меня там не ждет. Сидеть в четырех стенах и рассматривать набивший оскомину крохотный садик под окном? Да и зудящий голосок здравого смысла, твердивший, как заведенный «Сама виновата, сама виновата…» не особо радовал. Гроги, чувствуя мое настроение еле ползла. Охрана недовольно косилась, но сдерживала рвущихся в уютную конюшню лошадок.

Мы добрались до Серых Башен на закате. Праздник закончился, остающиеся в крепости на ночь гости, медленно двигались в сторону главных ворот, а отправлявшиеся по домам стояли в стороне, ожидая меня. Мое «благословление» стало своего рода традицией. Пришлось изображать на лице улыбку, желать всех благ и счастливого пути.

Я, как могла, затягивала свое пребывание в конюшне, но, в конце концов, мне пришлось отправиться к себе. Сопровождавший меня Томи вздыхал и хмурился, ни Гру, ни Лентолета не было видно. Причина их отсутствия недолго оставалась тайной. Возмущенный рев лорда не слышал только глухой.

— Не нужно, леди, — жалобно попросил Томи. — Ты сделаешь только хуже, не ходи.

— Я виновата, — настаивала я, предпринимая отчаянные попытки пройти мимо парня, загораживающего проход. — Пусть меня и наказывают. Да пусти же, Томи! — прошипела я, оттолкнула пажа, подхватила юбки и понеслась по коридору.

У приоткрытой двери в караулку, где происходил «разбор полетов» стоял Беорн. Увидев меня, он повернулся спиной к двери, сложил руки на груди и слегка наклонив голову сказал:

— Доброго вечера, моя леди.

— Ты не дашь мне пройти? — прищурилась я.

— К моему сожалению, — улыбнулся он и снова наклонил голову.

— Позволь мне проводить тебя, леди, — облегченно выдохнул Томи и протянул мне руку.

Новая порция проклятий, раздавшихся за дверью и последовавший за ними хлесткий удар, заставил меня вздрогнуть. Но Беорн лишь удивленно приподнял бровь.

— Я должна пройти, — я сделала шаг вперед, капитан покачал головой. — Я виновата, — темная бровь поднялась еще выше. — Алтея не простит мне, если Лен снова окажется в синяках.

— С чего бы это? — он чуть — чуть отодвинулся от двери, давая возможность на мгновение туда заглянуть.

Хок был в ярости и не ограничивался словами. Видимые повреждения отсутствовали только у Лена и Гру.

— Вы забыли, что Лентолет рыцарь, леди? — шепнул Беорн и вернулся на свое место.

Ну конечно! Лицо моего сержанта-ат-армее теперь не пострадает, ударить рыцаря по лицу не может никто, а Хранитель вообще неприкосновенен, поэтому Высокий лорд отрывается на тех, кто попроще. Мне стало ужасно стыдно.

— Это не справедливо, — шмыгнула я носом. — Они не виноваты.

Беорн аккуратно прикрыл створки.

— Они отвечают за тебя, леди. Они поклялись охранять тебя. Их долг следовать за тобой. Оберегать. И они не вчера стали твоими Тенями, им известно…, какая ты. Лорд суров, но справедлив.

— Но…

— Их честь не пострадает, если лорд-хранитель отвесит им пару оплеух, в другой раз они не допустят ошибки, леди. Иди, — меня мягко развернули и легко подтолкнули в сторону переминающегося с ноги на ногу Томи.

— Он лорд, госпожа и не может позволить себе быть добрым, для этого у него есть ты.

— Но…, — я попыталась развернуться, но Беорн не позволил.

— Ты не пройдешь. Хочешь совет? Рисковать собой глупо, леди. Ты удивительная девушка и можешь многое из того, что нашим женщинам и не снилось, но ты не всесильна. И если ты хоть немного уважаешь лорда Хока, ты не станешь ему мешать, здесь и… в Намарре. Он не должен отвлекаться от дел, думая о твоей безопасности. Ты же умная девушка? Значит, сделаешь все правильно? Ведь так?

«Делай так, как скажет лорд», под этим лозунгом я жила почти две недели, прилежно изображая из себя леди. Странно, но никаких репрессий из-за моего «праздничного» выезда не последовало. Все старательно делали вид, что ничего не произошло, особенно Хок. Может тот поцелуй плод моего больного воображения?

Я очень старалась. Я старалась быть образцовой хозяйкой. Я прилежно заучивала правила этикета и терпеливо выстаивала на бесконечных примерках. Я больше не сбегала от своей охраны и присутствовала на вечерних трапезах, не пропустив ни одну. Я была на суде лорда, сидя по его левую руку, не поднимала глаз и говорила только тогда, когда меня спрашивали. Я вызвала восхищение лорда Хирда, но не впечатлила Хока. С чего я взяла, что он проникнется и тут же растает? Наивная! Лорд-хранитель поблагодарил Кристу.

— Ты чудесная воспитательница, леди, — улыбнулся он ей. — И заслужили награду.

А я, значит, не заслужила!? Нет, награды я не хотела. Я хотела уважения и признания. Я была непохожей на других, это его раздражало. Я пробовала быть идеальной, это его не радовало. Что делать? Я не спала ночами, пытаясь найти способ проявить себя, чтобы он понял, осознал, увидел… Сидела в своей башенке и смотрела в окно, как будто горы или облака или темное бурное море могли мне помочь.

Гру`Гард`Виндс, сотник нордов из Серых Башен, Хранитель

Не знаю, что такого сказал Хок моей девочке, но она очень изменилась. Милая, тихая, вежливая, в платье! Малышку как будто подменили. Это настораживало. С чего бы ей вставать в такую рань и пялиться в окно? Рассветом она любуется, как же! С западной стороны! А веер этот? И как только додумалась туда заточенные пластины вставить!? И в Арсенал ходит, чучела потрошит. Томи, паж ее, уж поди всю солому на них перевел. Тренируется она. Зачем? Я ей так и сказал, зачем, мол, солому переводить, если у нее охраны столько? Чтобы быть уверенной, говорит. А я говорю, в чем? Что смогу дать отпор, отвечает, и глазищами своими, зырк! А я говорю, если леди что-то умеет, то ей не обязательно это делать, раз. А два, отвечать на угрозы самой, да еще и кулаками, значит выставлять себя дурой! А она, лучше живая дура, чем мертвая леди! И вжик своим веером! У чучела голова-то и отлетела! Довольная!

Эх! Человеку голову отчекрыжить, это не мешки с соломой потрошить, да и потом, что она может? Сил как у котенка. Да и не станет никто ей вредить, вот Хоку другое дело. Парень это понимает, готовится… к поездке этой, Мрак ее забери! Ему бы союзника какого, хоть самого плохонького, ведь сожрут! Сожрут и не подавятся! И малышку отнимут. А он не отдаст. Я же вижу, как он смотрит на нее. Заколку ее носит. Обронила малышка, а он подобрал, простенькая такая заколка, вроде как цвет яблоневый. В кармане ее носил, а вчера на шею повесил. Не постеснялся. Девки ее углядели, хихикать начали. Та, глазастая, покраснела и говорит:

— О, леди, заколка твоя у лорда, а думали, потерялась.

А она плечами пожала и спрашивает:

— Ну и что?

— Обычай такой, если мужчина носит на виду… такую вещь, то это как бы… обещание. А вот как лорд наш носит, только в песнях поют…

— А что в этом такое?

— Если мужчина носит на шее женское украшение, он признает ее власть над собой.

У малышки моей глаза загорелись, разрумянилась вся, а тут и лорд навстречу. Леди как увидела пропажу свою, на шнурке, да поверх рубахи, засветилась вся. А этот… хоть бы улыбнулся, губы сжал, в глазах лед.

— Рад вас видеть, леди. Вы здоровы? Жаль, что не могу остаться…, — и ушел.

Он в одну сторону, она в другую. В Арсенал, солому переводить, а потом в башню, в окошко смотреть. Иди, говорит, спать. Поспишь тут. Вот и сегодня, сначала, еще темно было, прокралась в башенку. Сидела там до рассвета, а как солнце взошло, выскочила оттуда, волосы растрепанные, глаза, как у кошки светятся и улыбается. Я как эту улыбку увидел, сразу понял, больше она из себя овцу изображать не будет. Весь день веселая ходила, Тени ее к вечеру уж извелись все, лорд и тот проникся, Лентолета к себе вызвал. Что уж он там ему сказал…, только на парне лица не было, когда вернулся. А после ужина она ему и говорит:

— Удели мне несколько минут, Лен. И ты Гру, останься.

Ну, остались, ну сели. Паж ее у дверей встал, морда хитрющая. И тут девочка моя кладет на стол кусок шелка, разворачивает и говорит: