— Я не могу себе его позволить.

Паника тонкими змейками расползается по мне. Они не придут, достаточно того, что произошло сегодняшним вечером, они уже преследовали Лили. Она — легкая добыча для участников вечеринки. Один смертный уже отмечен адом. Потом они доберутся и до нее.

— Я хочу знать, встречался ли тебе кто-нибудь из них на работе, или еще где.

Она мельком глянула в коридор, прежде чем войти в дверь. Я прохожу за ней вслед.

— Этот не самое безопасное для проживания место, ты же понимаешь.

Она поворачивается и смотрит на меня

— Это все, что я могу себе позволить.

— И некому тебе помочь?

— Я давно уже самостоятельна. И с колледжем мне также никто не помогает. Мне хватает стипендии, чтобы оплатить обучение, но моя работа в КвикМаркете не слишком прибыльна и целиком уходит на аренду.

Я вижу, как она запирает дверь на все засовы и проходит на кухню. Она подходит к холодильнику и достает из него две колы. Я отвинчиваю крышку и сажусь на кушетку.

— А как насчет твоей семьи? — спрашиваю я.

Она скользит на кушетку рядом, и я ощущаю, как нарастает электрическое напряжение внутри меня, когда она опускается рядом со мною.

— Обо мне некому позаботиться. Я не знала своих отца и мать. – Ее тело напрягается, словно сжимаясь в объеме.

Я ощущаю, как сжимается все внутри меня. Мне очень хочется помочь ей, но я не знаю как. Я обнимаю ее и притягиваю к себе, нежно поглаживая по волосам. Когда она начинает плакать, мне хочется поцеловать ее, чтобы ее слезы исчезли. Но я сдерживаю себя. Она прячет лицо, уткнувшись в мое плечо, и горько рыдает. Когда она прекращает плакать, я спрашиваю:

— Может, хочешь поговорить об этом?

Она поднимает голову с моего плеча.

— Не думаю, что в этом есть необходимость.

— Ну, если ты надумаешь — когда-нибудь — то у меня довольно большие уши и маленький рот.

Она почти улыбается.

— Возможно, уши у тебя и великоваты, но твой рот довольно привлекателен.

Она склоняется ко мне, и ее губы касаются моих, и я готов поклясться, что, подобно взрыву дьявольского огня, страсть пронзает все мое человеческое обличие. Я не понимаю, что творю, но только одному Богу известно, как же я хотел этого. Я разрываюсь между тем, чтобы плотнее прижать ее, или же отстраниться. Но я не в состоянии оттолкнуть ее. Я просто не могу заставить себя сделать это. Я целую ее в ответ, и помимо страха, ощущаю, что словно растворяюсь в ней; огонь, распространяющийся по поверхности моей кожи, разливается теплом внутри меня. Я глубже погружаюсь в поцелуй, отчаянно пытаясь слиться с ней воедино, отдаваясь своему первому поцелую со своей первой подругой, желая, чтобы он длился вечно.

Когда она отстраняется, первые секунды я ожидаю карательных мер, что кто-то вот-вот появится и отберет мои крылья. Так как никто не появился, я вздыхаю с облегчением и замечаю, как внимательно на меня смотрит Лили.

Ее глаза кажутся такими же испуганными.

— Извини, — сказала она. — Я думала...

Я останавливаю ее пальцем, касаясь ее теплых, влажных губ.

— Ты права.

Мои мысли снова путаются, острые ощущения наполняют меня от ее прикосновения. Все желания обостряются — желания, которых я не имел права иметь.

Не имел? С Лили? А если это и вправду любовь, а не банальная похоть, я утрачу свои крылья? Я действительно люблю ее. Я полюбил ее, как только впервые увидел.

Я склоняюсь к ее лицу, нежно поглаживая ее по щеке. Когда страх исчезает, я могу сконцентрироваться на ней и вложить все, что ощущаю, в это прикосновение. Мы снова целуемся и то, что я ощущаю... не похоже на то, что я когда-либо испытывал. Я ощущаю, как меня переполняют чувства, и, прежде чем успеваю сообразить, мой рот открывается, и я произношу:

— Я люблю тебя, Лили.

Она вскакивает с кушетки, широко распахнув глаза.

— Что?

Собственное сердце застревает у меня в горле.

— Прости, я имел в виду...

— Ты подразумевал не это. Я понимаю, — сказала она, опуская свои ресницы.

Я медленно отделяю себя от подушек и поднимаюсь, не будучи уверенным в правильном ответе. Но я не могу солгать.

— Я действительно имел это в виду. Прости, мне не следовало этого говорить.

Она выглядит еще более ошеломленной и отступает. Мы так и стоим, уставившись друг на друга, словно целую вечность, затем она неожиданно разворачивается и убегает в ванную. Пытаясь как-то помочь ей, я отправляюсь следом, но она, достигнув двери, преграждает рукой мне путь.

— Просто дай мне секунду, хорошо?

Поскольку она закрывает дверь, я возвращаюсь обратно на кушетку. Мне хочется быть к ней ближе, пройти невидимым сквозь стену, чтобы узнать, что с ней, но я приклеиваюсь к подушкам, поскольку она попросила меня.

Вернувшись из ванной, она опускается рядом со мной на кушетку. Слеза катится по ее щеке. Я стираю ее и целую снова.

— С тобой все в порядке?

— У меня не было никого... никто никогда не любил меня прежде.

— Я люблю тебя, — говорю я, и притягиваю ее ближе.

Она прижимается ко мне, и я обнимаю ее. И я знаю, куда меня это может завести.

Глава 17

Первородный грех

Фрэнни

Тейлор в душе, и мне приходится постоянно заглядывать туда, чтобы убедиться, что она находится в вертикальном положении. Я привезла ее к себе домой вчера вечером, было уже достаточно поздно, чтобы звонить ее маме, и она осталась. Я дважды за ночь провожала ее в ванную, в середине ночи отводила в туалет, и остальную ее часть провела, обнимая ее, поскольку ее сотрясала дрожь.

Я сняла влажное полотенце с волос и запустила его в Мэтта, растянувшегося на моей кровати.

— Ты думаешь, с Тейлор все будет в порядке?

Я могу поклясться, что гнев вспыхнул в его глазах, прежде чем они погрустнели.

— Я не знаю. Она реально... опорочена. Я полагаю, что демон сотворил еще кое-что, кроме того, что ты видела.

От дурного предчувствия у меня скрутило живот.

— Ты должна спросить об этом своего парня, — сказал он, его голос был кислым.

Я стрельнула в него взглядом.

— Что Люк может знать об этом?

— Все. Он один из них.

— Прекрати, Мэтт, — ощетинилась я. Его глаза сузились, и голос стал похож на рычание.

— Он лжет тебе, Фрэнни.

— Это не так! Но, говоря о лжи, он думает, что что-то происходит между тобой и Лили.

Мэтт не отвечает.

— Ну, так... что?

Он не смотрит на меня.

Я вижу, как он борется, чтоб не ляпнуть чего-нибудь лишнего, но он не может солгать. Я чувствую, как смягчаюсь, так как вспышка надежды озаряет мой разум.

— Итак, как это должно работать, верно? Мы могли бы... я не знаю...

Он опускает голову и безжизненно глядит на меня со страдальческой полуулыбкой.

— Нет.

— Почему нет? Люк со мной.

Я слышу надежду в моем голосе, и я знаю, что это эгоистично.

Действительно ли правильно надеяться, что он может иметь жизнь?

— Это невозможно, как бы сильно я этого ни хотел.

— Почему нет? Это не опасно.

Он вскакивает с кровати и прожигает меня взглядом. От подскочившего напряжения волосы на моих руках поднимаются дыбом, и комнату наполняет запах озона. Его голос похож на рычание.

— Не говори мне об опасности. Этот демон получает все, а я не получаю ничего.

Его глаза широко распахиваются, на лице застывает маска от полученного шока, в то время как у меня внутри все переворачивается. Я не могу поверить, что Мэтт просто сказал это. Не только, ЧТО он сказал, но и КАК он сказал это. И одного взгляда на его лицо достаточно, чтобы понять, что он тоже не может в это поверить

— Я... — начинает он, но замолкает, в потрясении теряя дар речи.

Он подносит ладони ко лбу и потирает его

— Мэтт... Я..

Что? Мне жаль?

Я опускаю ресницы, разглядывая собственные руки.

— Так не должно быть.

Он снова садится на кровать.