Заметив его взгляд, девушка убрала руки по стол.

— Ты знаешь что‑нибудь об убийствах, которые происходили в городе? — спросил он.

— Немного. Сама почти ничего не помню. Только из рассказов. Взрослые старались оберегать нас от этих знаний. Считали – подробности нам ни к чему.

— Но ведь есть старшие дети. Разве нет? Есть ночные страшилки у костра.

— Да, — усмехнулась Алена. — А тебя интересуют какие‑то определенные случаи?

— Определенные. Ты знаешь, что произошло на бензоколонке и в мотеле?

— Мотеле? — девушка нахмурилась. — Что это?

— На въезде в город, по правую сторону, стоит здание – там можно переночевать, поесть, а потом ехать дальше. Оно есть в том Водино, другом.

— Да–да, там было общежитие. Вернее – барак. Его возвели незадолго до того, как заложили завод. Там жили рабочие, которые его строили.

— Компрессорный завод?

— Да, его. Но, как говорят, в последние годы перед тем, как мы угодили в эту ловушку, строительство встало. Почти все рабочие разъехались. Но некоторые остались. Какие‑то деньги им еще платили, хоть и с большими задержками. Так вот однажды на строительной площадке завода нашли девушку. Местную, водинскую. Ее страшно изуродовали. Подробностей я не знаю, но речь шла о многочисленных порезах. На лице и теле. Ее просто исполосовали. Заживо. Девушка лежала в пентаграмме, начерченной ее же кровью. Но что самое удивительное – несчастная была жива и даже не потеряла сознания. Ее поместили в местную больницу, откуда спустя несколько дней она исчезла. И это с милицейской охраной у дверей. Ее искали. Но то ли не очень усердно (к тому времени убийства в городе случались чуть ли не каждый день), то ли действительно не хватило сил. А потом это стало неважно. Девица объявилась. И не одна, а с другом. Сначала только на уровне слухов. Мол, парочка уродов ходит ночью по городу, пугает людей. А потом слухи потускнели на фоне правды.

— Подожди… – Андрей отхлебнул еще чая. — Попробую предположить. Общежитие сгорело, а на пепелище начали находить трупы?

— Да, почти, — в голосе Алины звучало удивление. — Пропал один из рабочих, живший в общежитии. Потом еще один. Милиция только разводила руками. Тогда сами жильцы решили открыть охоту на тех, кто нападает на них по ночам. Что потом случилось в стенах общежития, точно не знает никто. Говорят о страшных криках, шуме. А потом начался пожар. Пожарные приехали быстро, да оказалось, что без воды. Пока искали колонку, пока начали тушить – время ушло. Барак деревянный. Быстро превратился в головешки. Потом только с пепелища собирали тела.

— Но убийства продолжились?

— Откуда ты знаешь? — девушка смотрела с подозрением.

— Подожди с вопросами. Убийства продолжились. Как долго – не знаю. Но трупы, скорее всего, снова и снова появлялись на пепелище.

— Да. Еще несколько месяцев. А потом их все же поймали… убийц.

— Двое. Молодые. Парень и девушка. Оба изуродованы. Особенно лица – срезаны губы.

— Тебе уже кто‑то рассказывал?

— Нет. Не обращай внимания. Для себя уточняю подробности. Извини. А что с заправкой?

— Ее только–только… как это… – Алена снова положила руки на стол, забарабанила пальцами. — О – приватизировала одна семья. Местная. Не знаю, как все прошло, но народ поговаривал: подкупили они кого‑то в администрации. Неудачное время выбрали. Вскоре город перестал выпускать жителей, начались беспорядки, сумасшествие. Некоторое говорят, что все произошло случайно. Другие уверены, что это была месть. В легковую машину, где находились сын и жена хозяина заправочной станции, на полном ходу врезался ЗИЛ. Вспыхнул огонь. Водитель ЗИЛа отделался несколькими ушибами (успел выпрыгнуть), а пассажиры легковой машины выбраться не смогли. Сгорели заживо. Хозяин заправочной станции потери не вынес. Запил. А потом тронулся рассудком. Начал мстить. Всем водителям.

— Отрезал головы? — Андрей вспомнил падающий со стола «арбуз», который замирает на полу, уставившись на него остекленевшим взглядом.

— Ты их видел? — Алена смотрела пристально. В больших глазах застыла какая‑то уверенность.

— Да. В призрачном городе. Так я его называю. И не только их.

— Они до сих пор убивают?

— Похоже на то.

— Кто жертвы?

— Не знаю. Правда.

Девушка кивнула. Ее взгляд стал мягче.

— Почему ты пришла?

— Не знаю. Я любопытная, — она улыбнулась.

— Не придется перед матушкой отчитываться? — в тон ей спросил Андрей.

— Если узнает, где я – уши оторвет.

— Жестоко.

— А тебе – ноги.

— Пожалуй, не стоит ей говорить. Очень ноги жалко.

— Правильно.

Андрей смотрел на сидящую напротив девчонку и старался понять: действительно ли она пришла только поговорить? В ней ощущалась какая‑то дикая энергия. Огромные глаза приковывали к себе взгляд.

— Не смотри так, — тихо проговорила она. — Твой взгляд обжигает.

— Как и твой.

— Уже и ног не жалко?

— Жалко. Хотелось бы еще на своих походить.

— Тебя даже ежик обгонит, — хихикнула Алена. — Зачем они тебе?

— Тебя‑то догнал.

— Когда?

— А от призраков спасались.

Девушка снова заулыбалась.

— Тебе меня не догнать. И не надейся.

Громко хлопнула входная дверь. Кто‑то быстро протопал по сеням. Послышалось какое‑то бренчание. Несколько секунд тишины – и шаги обратно к двери. Снова громкий хлопок.

Андрей прикрыл глаза, медленно выдохнул. Не время расслабляться. Не время идти на поводу у эмоций. Не сейчас. Может быть, позже. Когда он придумает, как разорвать замкнутую петлю Водино. Или же поймет, что не в состоянии этого сделать.

Но не сейчас.

— Скажи, — задумчиво проговорил он. — Только не обижайся, если что… Ты не разговариваешь, как деревенская жительница. Тем более отрезанная от цивилизации. Почему?

— Не знаю, — Алена неопределенно повела плечами. — У нас есть школа. Я изучала такие предметы, которые даже не знаю, к чему применить. Но Степан Михайлович настаивал, чтобы мы не ограничились одним чтением и счетом.

— У вас есть учебники?

— Почти нет. Всего несколько. Книг вообще очень мало.

— И что за книги?

— Разные. Собрания стихотворений. Несколько романов – есть классические, а есть такое… ненастоящие. Фантастика. Они мне не нравятся.

— Ты все перечитала?

— Да. Даже газеты…

Несколько секунд Андрей тупо смотрел на собеседницу. Мысли проворачивались с почти слышимым скрежетом.

— Что? — он машинально отставил кружку.

— Газеты, — брови девушки сдвинулись. — Несколько журналов…

— Идиот! — прошептал Андрей. — Газеты местные? Водинские?

— Разные. Есть и местные. Несколько. Но они тонкие – каждый выпуск всего из четырех листков.

— Я могу их прочесть?

— Думаю, да. Вся литература у нас хранится в специальном доме – библиотеке. Каждый может прийти и почитать. Но только там. Выносить нельзя.

Андрей вскочил из‑за стола.

— Веди меня!

Деревенская библиотека располагалась в небольшом, но основательном срубе, крытом железом. При входе, под навесом, стояли два ведра. Одно с чистой водой, другое с какой‑то непонятной гадостью. На взгляд – студенистой. Алена смочила руки, затем зачерпнула немного гадости, растерла ее.

— Польешь? — она выжидательно уставилась на Андрея.

Тот завертел головой и только теперь увидел деревянный ковш, висящий тут же – на стойке навеса.

— Что это? — спросил он, поливая руки девушки водой.

— Мыло.

Андрей помнил, что каким‑то образом мыло можно получать из золы и извести, заливая эту смесь водой. Процесс вроде бы требовал настойки раствора и последующей его варки с жирными отбросами. Правда, в его понимании мыло должно получаться твердым, кусковым, а здесь непонятная клейкая субстанция.

На ощупь «гадость» оказалась похожей на обойный клей, только густой. Но руки отмывала довольно сносно.

В библиотеке царил полумрак. Алена уверенно взяла Андрея за руку, повела вглубь дома.

— Осторожно – ступени… осторожно – порог… пригнись…