- Представляю, как ужасно ты себя при этом почувствовала…

- Не то слово. Я вышла из здания редакции, и не жалея своей длинной белоснежной юбки в пол, уселась на ступеньки и заплакала, рукопись выпала у меня из рук и листы заскользили по ступенькам вниз. Я думала, что если меня каждый раз будут так критиковать, то правильнее бы было просто не писать больше. Но я не представляла свою жизнь без этого. Я привыкла писать. Пусть даже банальность без выразительности. Потом я услышала, что рядом со мной кто-то есть и это встряхнуло меня, отвлекло. Я увидела парня, который собирал хаотично разбросанные листы бумаги. Затем он подал их мне.

«На вот, возьми!» - сказал он мне и звук его голоса сразу же привлек мое внимание. Я посмотрела на него сквозь слезы, и он предстал моим глазам чудаком с улицы с красивыми зелеными глазами. До безумия красивыми. Но я ответила ему:

«Не нужно. Забери их себе!» Я встала и пошла прочь. Небо потемнело, и с ужасающим ударом грома хлынул летний дождь. Я поспешила домой, придерживая руками длинный подол своей юбки. Я услышала, что он бежит за мной и меня это разозлило. Он догнал меня и схватил за руку.

«Да стой же!» - прокричал он.

«Оставь меня в покое!» - я вырвала руку из его цепких пальцев. И тогда я заметила, что его кудрявые волосы намокли, и что на нем был одет пиджак на голое тело, а из-за ворота пиджака торчали мои рукописи.

Я снова окинула его взглядом и ушла. Не оглядываясь. Он больше не стал меня догонять…

На следующий день тоже лил дождь, проливной дождь. Мне было прохладно даже от собственных мыслей. Из головы не выходили острые, как лезвие ножа, слова редактора. Хотелось согреть руки. Я заварила чаю. Села у окна и обхватила кружку замерзшими пальцами. Я никогда не забуду этот день... Я сидела и глотала горячий чай, затем услышала скрип входной двери и тихие шаги. Кто мог прийти ко мне? Так тихо... Сестра обычно сообщала о приходе звонкой трелью звонка. Я ненавидела этот звонок. Он трезвонил нестерпимой давящей на барабанные перепонки неудачной обработкой великого Бетховена "К Элизе". Однажды я просто вырвала его с проводами. Сестра громко стучалась после смерти злосчастного звонка. Но шаги приближались. По коже пробежал холодок, и горячий чай внутри заледенел. Я обернулась. И вот я уже смотрела ему в лицо. Спокойное любопытное и мокрое от дождя лицо. Он улыбнулся.

«Я прочитал твой рассказ», - сказал он тихим завораживающим голосом. Темная комната преобразилась, словно он освещал ее. Я приподняла бровь, удивляясь собственным мыслям. Мои конечности отказались двигаться, а слова застряли в горле.

«Вот твой рассказ...» - он положил рукописи на тумбочку.

«Как ты нашел меня?»

«Я не мог тебя не найти, - начал он наиграно серьёзным тоном. - Я же встретил тебя в столь необычных судьбоносных обстоятельствах, – он хохотнул. - Да, ладно, все было намного прозаичнее, я просто снова заметил тебя сегодня в парке и пошел за тобой», - закончил он с задорной улыбкой.

«Ты просто пришел, чтобы вернуть мне несколько клочков бумаги?»

«Но-но-но! Это твоя интеллектуальная собственность, она принадлежит тебе, - он кашлянул, - ты никого не ждешь?» - он вздернул подбородок, демонстрируя свою дерзкую слегка небритую скулу.

«Нет, да мне собственно некого ждать».

«Выпьем тогда за твоего первого читателя?»

«Это ты о ком?»

«Обо мне, конечно!»

У меня вырвался тихий смешок, а губы растянулись в улыбке умиления. Этот дерзила вошел в мою квартиру и чувствовал себя как дома, что, не могу не признать, мне ужасно понравилось.

«Прости, я бы с удовольствием. Но у меня ничего нет».

«То есть у писательницы нет красного вина?»

Я отрицательно покачала головой.

Он с недоверием хмыкнул. "Кошмар!" - только и вымолвил он и удалился, хлопнув при этом дверью.

- Он не вернулся? - спросила врач. - Мало того, что он вломился к тебе в квартиру, попросил выпить, так еще и ушел, не сказав не слова!

- Он вернулся минут через двадцать. Я уже не ждала его. Я сидела и пеняла на то, что на моем жизненном пути встречаются одни странности, и что вся моя жизнь сплошная странность. Ну что ж! Неудивительно. Я не знала, кто он такой и что ему было нужно. Но дверь отворилась снова, и на пороге появился он с бутылкой вина в руке. С его кудрей стекала дождевая вода. Одежда снова промокла до нитки. Он скинул мокрые кеды и его босые ступни коснулись холодного пола.

«Значит, ты вернулся...».

«О, поверь мне, я сделаю это еще не раз...».

Я ошеломленно смотрела ему в глаза.

«Господи Боже... Кто послал тебя ко мне?»

«Я сам пришел».

«Тебе холодно? Сними промокшую одежду. Я дам тебе плед...».

«Нет. Мне жарко», - ответил он, накрутив прядь моих волос на палец. Во мне проснулось до ужаса неистовое желание потрогать его руку. Кожа была горячая, как раскаленные угли. «Ты... У тебя температура!»

«Это не важно. Сегодня мы отмечаем твой прочитанный рассказ. Распахни окно».

«Но сейчас холодно».

«А ты все-таки распахни. Где у тебя бокалы?»

«На кухне. Верхний шкафчик справа». Он отправился на кухню, шлёпая мокрыми ногами по полу. Мое сердце сжалось, когда я посмотрела ему вслед. Он вернулся с двумя бокалами в одной руке и бутылкой в другой.

«Послушная девочка, - кивнул он, смотря на открытое окно. - У тебя можно курить?"

«Кури. Возьми мою пустую кружку в качестве пепельницы».

«Ты не куришь?» - спросил он, соблазнительно доставая зубами сигарету из смятой пачки.

«Только, когда это вдохновляет меня».

«О, это даже звучит вдохновляюще. Давай сюда обещанный плед», - его глаза радостно заискрились.

Я доставала из шкафа плед, а он тем временем уселся на пол перед открытым окном, разлил вино в бокалы и закурил. Его пиджак, как и в прошлый раз, был надет на голое тело. Капли дождя еще стекали вниз по груди с его кудрявых волос. В слабом свете они переливались на его ключицах и, слегка дрожа перед падением, стекали прямо под застегнутые пуговицы пиджака.

Я принесла из ванной полотенце и принялась вытирать ему голову. Он благодарно улыбался, зажмурив глаза. Его волосы разметались мокрыми змейками по плечам. Он снял пиджак, выставив свое неприкрытое тело на обозрение, и пронятул ко мне руки. Я присела на колено, укрывая его пледом, но он прижал меня к себе и сам закутал в плед нас обоих. Я почувствовала источаемый от него жар. Даже от его слов веяло зноем. Мокрые капли дождя на горячем теле, казалось, вот-вот превратятся в пар.

Одной рукой он подал мне бокал, другой держал дымящуюся сигарету.

«Холодно?» - спросил он.

«Больше нет».

«Вот видишь...».

Я глотнула немного вина и посмотрела на него, улыбаясь. Его ясные глаза тоже улыбались. На лбу выступила испарина. Я почувствовала его дыхание на моей щеке.

«Кстати, твой рассказ - шикарен. Не знаю, чем он не понравился этим постным рожам в редакции...».

«Ты преувеличиваешь...».

«Нет, я даже не умею!»

Это был необычный и прекрасный вечер. Знаешь, у меня никогда не было такого. Мы встретились на улице, а потом он просто ворвался ко мне в квартиру и мы беззаботно пили вино, разговаривая обо всем на свете, будто давно друг друга знали… Разговаривали об искусстве: о музыке, живописи, литературе…

- Он остался у тебя тогда? – спросила врач, кокетливо улыбаясь.

- Нет. Мы выпили и он удалился. Он не сказал, встретимся ли мы на следующий день.

- Необычный персонаж, должна тебе сказать. Он настоящий чудак.

- Да. Так и было. А на следующее утро, собрав с пола остатки вчерашнего пиршества, я решила воссоздать образ парня, что с воодушевлением прочел мой рассказ. Магическим образом он вдохновил меня. Я никогда не умела рисовать, точнее никогда не пробовала делать это по-настоящему, от души. Это не рисунок «Дом, дерево, солнце», какой рисуют малыши на уроках в школе. Это шло изнутри. Я достала белый лист бумаги и простой карандаш, неуверенно занесла руку над листом и вывела линии лица и шеи. Шея. На ней нужно сделать особый акцент. Рельефная и жилистая. Как показать игру света и тени на этих пульсирующих жилах? Я очертила их темноватыми штрихами по бокам и растушевала карандаш, потерев пальцем по бумаге. Капли дождя на шее и мокрые, слегка завитые пряди волос, прилипшие к ней влажными темными змейками. В них дождевые блики, это нельзя пропустить… Удивительное лицо. О, нет, мои грубые штрихи никогда не сумеют передать этих совершенных линий. Покатые скулы, легкий бархат кожи щек переходящий в тонкий драп кожи на скулах, где свои пути обычно проделывает бритва. Нужно передать их так, чтобы казалось, что чувствуешь их на ощупь. Лоб…не высокий и не низкий, с выраженными надбровными дугами. Этот лоб, склонный морщится от переизбытка эмоций, и сочная капля дождя, попавшая прямо в ложбинку слегка нахмуренного лба, стекающая по небольшому носу, вниз к изогнувшимся в кривоватой ухмылке губам, потерявших цвет от дождевой прохлады. Брови слегка изогнуты, отзываясь на движения лба и губ. И наконец, глаза, взгляд которых словно громкий выстрел в тишине. Взгляд, убивающий на месте, парализующий и заставляющий дыхание сбиться. Гипнотизирующий взгляд этих ярких и кристально чистых глаз… Под ними пролегли тени, словно он устал, но взгляд остается живым и проницательным. Все это нужно было передать на бумаге, чтобы иметь возможность хотя бы приблизительно описать это словами.