А через какое-то время, Джонатан пригласил нас посетить известную в городе дискотеку. Мы охотно согласились. Местный, молодой гид был нам как раз в пору, ведь мы не знали, где именно собиралась вся молодежь.

Дискотека была на самом деле заполнена до отказа. Сложно было себе представить, что где-то в этом городке с безлюдными улицами пряталось столько молодежи.

Мы поднялись на галерею на втором уровне и заказали напитки. Исчерпав тему общих знаний нашего друга о Москве, разговор более не завязывался. Мишка и Джоннатан периодически посматривали друг на друга и обменивались очень короткими фразами.

Недолго думая, Джоннатан пригласил меня на танцпол. Я согласилась. Он взял меня за руку и потянул за собой. Я крепко схватила Мишку другой рукой и потащила вслед за нами.

Мишка попытался вырваться, но я еще крепче сжала его руку и, грозно взглянув на него, настояла на его присутствии. Он разом заглотнул оставшийся в его длинном стакане крепкий напиток и последовал за нами.

Джоннатан приблизился. Его улыбка меня завораживала. Его движения притягивали неизбежным прикосновением к его сильному телу…

Я обернулась к Мишке. Но что же с ним происходило?

Еще только прошлой ночью он был решителен, он был готов и желал окунуться со мной в любое эротическое приключение. Но, конечно, в тот момент мы были наедине. Должно быть, его готовность и согласие были полным обманом, жестом смелости, блефом в порыве страсти.

Сейчас же, его поникшее лицо переливалось всеми цветами радуги от красного до зеленого. И казалось, он совсем не получал никакого наслаждения от момента.

Я приложила руку к его лицу, пытаясь успокоить его. Было заметно, что он злился, но в тот момент он не отдалился от меня.

- Миш, хочешь, мы уйдём? - произнесла я.

Он сразу же согласился.

Я извинилась перед нашим искусительным знакомым и, обменявшись контактными данными, что было сделано просто для соблюдения вежливости, мы с Мишкой покинули шумную дискотеку.

Мы решили вернуться пешком. Холодный воздух освежал наши горящие лица.

Мишка сначала молчал.

Я ненавидела его молчание. Оно было свойственно ему только в тех ситуациях, когда он был беспредельно зол, или же не мог объяснить своих чувств. В обоих случаях, это ставило меня в первую линию огня... но, ведь у нас был договор...

- Может, ты скажешь, на что ты злишься? - спросила я, нарушив тишину темной, безлюдной улицы спокойного городка.

- Я не злюсь, я не злюсь. - повторил он тихо несколько раз, будто пытался убедить в том самого себя.

- У нас, ведь был договор… - произнесла я и приостановилась, чтобы заглянуть ему в глаза.

- Я знаю, что у нас был договор, мне не надо об этом напоминать.

Он устремил свой взгляд в пол.

- Миш, посмотри на меня. Скажи, что ты не согласен. Скажи, что не хочешь видеть меня с другими мужчинами. Ну, крикни на меня, если хочешь, в конце концов!

Мишка продолжал молчать. Приблизился и обнял меня.

- Ты сама прекрасно знаешь, не заставляй меня ничего говорить.

- Но, ты же вчера сказал, что...

- Я помню, что я вчера сказал. Всё! Я не хочу больше на эту тему разговаривать.

Я поцеловала его. Он нежно потёр мои холодные руки в своих, чтобы немного разогреть их.

- Пойдём быстрее. Холод тут невыносимый. - произнёс и быстрым шагом мы направились в дом.

Наш пыл к поиску дальнейших эротических приключений остыл, и следующий день мы все же посвятили культурной программе. Нам все равно пришлось бы что-то рассказывать по возвращению в Москву.

А в понедельник совсем ранним утром мы направились на такси в аэропорт, отсчитав, на всякий случай два часа между нашим возвращением в Стокгольм и московским рейсом.

Прибыв в аэропорт Гётеборга, мы, как и в первый день, зарезервировали студенческие билеты на местный рейс. Но какое же удивление постигло нас, когда пройдя к регистрации, нас поставили в “standby”, в ожидании свободного места на одном из рейсов.

- Flight is full! Standby!- строго на английском произносила сотрудница аэропорта и закрывала проход к регистрационной стойке всем своим телом.

Эта фраза повторилась еще в двух случаях, перерывом, примерно в 30 минут.

Сквозь стекло я наблюдала за улетающими в Стокгольм самолетами.

Мы обратились за помощью к сотруднице кассы.

- Ваши билеты - студенческие! - безжалостно произнесла она. - Рейсы заполнены! Если вы хотите попасть на следующий рейс, вам придется приобрести билеты бизнес-класса! Таковы правила!

Она захлопнула своё окошко и больше не попыталась вести с нами никаких переговоров.

- Мы еще можем позвонить моим родственникам, чтобы они подъехали в аэропорт и зарезервировали нам билеты бизнес-класса - произнес Мишка. – Но, боюсь, тогда мы точно не успеем к московскому рейсу.

Я не выдержала и разревелась.

- Мы первый раз... первый раз в своей жизни поехали самостоятельно, за свой счет. Ты хочешь сказать, что мой отец узнает о том, что наша поездка не удалась? Что мы пропустили наш московский рейс и, что теперь мне нужно больше денег, чем для любой другой поездки, чтобы просто расплатиться за эту ошибку? Ну, уж нет! Пристрели меня на месте! Пусть поставят памятник "Погибшему в Европе московскому студенту", но мой отец не должен узнать об этом.

Мишка прижал меня к себе. Сквозь слёзы мои глаза увеличились в несколько раз, как сквозь лупу.

К нам подошел молодой человек из охранного персонала. Поинтересовался происходящим. Я вкратце рассказала ему ситуацию с нашим московским рейсом и студенческими билетами.

Он подвел нас к регистрации багажа и что-то быстро сказал на шведском служащему, который принимал багаж на рейс. Недолго думая, он наклеил идентификационные стикеры на наш багаж, который исчез в конце конвейерной ленты.

Охранник протянул нам посадочные талоны и, наконец, мы оторвались от земли и направились в Стокгольм.

В аэропорт Стокгольма мы прибыли, когда до окончания регистрации на московский рейс оставалось всего 15 минут, 10 из которых мы потратили на то, чтобы из всей мочи добежать до международного терминала аэропорта. У меня оставалась лишь призрачная надежда на то, что московский рейс либо отложится, либо мы подбежим к регистрации в последнюю секунду, и кто-нибудь вновь сжалится над моим прослезившимся взглядом. Так и случилось. Мы зарегистрировались всего за несколько минут до закрытия посадки на рейс.

Отрываясь от скандинавской земли, мы с Мишкой переглянулись. Не произнося ничего, мы знали, что на уме у нас было лишь одно слово - "Москва!".

"Ответь мне. Я умоляю тебя. Я хочу знать как ты".

Я находилась еще в своей теплой кровати, когда получила это сообщение одним ранним утром. Оно медленно, отчетливо, еще несколько раз повторно прозвучало его голосом в моей голове и электричеством пробежалось по всему телу. Оно было послано тем человеком, которого я не могла забыть, как не пыталась - моим полковником.

Не скрою, его я вспоминала каждый день. Он был неотъемлемой частью моих мыслей, моей страсти, частью меня самой.

Я потянулась в утренней неге и странная, приятная дрожь пробрала меня до самых кончиков пальцев. Настолько приятная, что я вновь потянулась, пытаясь повторить это неуловимое и непродолжительное ощущение. Я хотела всего лишь на несколько минут, на короткий момент вернуть воспоминания, вновь почувствовать его своим телом так, как я его помнила.

Его образ вырисовался передо мной. Его губы, будто вновь дотрагивались до моей шеи, груди... Я невольно запустила руку под одеяло, затем под трусики, прикоснувшись к себе именно так, как он это делал, с той страстью, с которой он дотрагивался до меня и вводил меня в состояние экстаза.

Еще минуту… еще несколько секунд и я смогу почувствовать его с той же силой что и раньше. Мое тонкое тело напряглось в ожидании желанного... неизбежного...