428 Из сказанного ясно, что психическое не только нарушает естественный порядок вещей, но если и его равновесие при этом нарушается, то действительно разрушается и его собственное творение. Поэтому тщательное рассмотрение психических факторов важно для сохранения не только индивидуального, но также и общественного баланса; в противном случае разрушительные тенденции легко приобретут верховную власть – как в случае атомной бомбы, этого беспримерного средства психического массового разрушения. Поэтому неверное развитие души с неизбежностью приводит к психическому массовому разрушению.

Современная ситуация настолько зловеща, что возникает подозрение в планировании Творцом нового потопа, который окончательно искоренит расу людей. Но если кто-то вообразит, что здоровая вера в существование архетипов может быть внедрена извне, он подобен человеку, который хочет объявить вне закона войну или атомную бомбу. Такое мероприятие напоминало бы действия одного епископа, который отлучил от церкви майских жуков за их неподобающую плодовитость. Изменение сознания начинается с себя; это продолжительный процесс, целиком зависящий от того, насколько выражена способность психического к развитию. В настоящее время мы уже знаем, что существуют личности, способные развиваться. Мы не знаем, много ли их, точно так же, как мы не знаем, насколько суггестивной силой может обладать расширяемое сознание или какое влияние оно может оказывать на мир в целом. Эффекты такого рода никогда не зависят от разумности той или иной идеи, а в значительно большей мере – от ответа на вопрос (на который можно ответить только ex effectu[75]): подошло ли время для изменений или нет?

429 Как я уже говорил, психология комплексов оказывается в неравном положении с другими естественными науками из-за того, что ей недостает внешней опоры. Она может только переводить саму себя на свой язык, сама придавая форму своим собственным образам. Чем больше она расширяет область своих исследований, чем более сложными становятся ее объекты, тем сильнее она ощущает отсутствие точки, в которой она отличалась бы от этих объектов. И как только комплексы достигнут этого эмпирического человека, его психология неизбежно сливается с самим психическим процессом. Они не могут более отличаться от этого процесса и, таким образом, превращаются в него. В этом случае психология подстегивает бессознательное в его устремлении к осознанию. Таким образом, психология актуализирует бессознательное стремление к сознанию. В действительности психология – это вхождение психического процесса в сознание, а не, в широком смысле, объяснение этого процесса, поскольку нет предположения, как психическое может быть чем-то другим, кроме самого психического процесса. Психология обрекает себя на исчезновение в качестве науки, и в этом отношении она точно достигает своей научной цели. Каждая другая наука имеет, так сказать, свой внешний вид; с психологией же дело обстоит не так – ее объект находится внутри субъекта всей науки.

430 Поэтому психология неизбежно достигает высшей точки развитии процесса, характерного для психического и состоящего в интеграции бессознательных содержаний в сознание. Это означает, что психическое человеческое существо становится целым, и это оказывает замечательное влияние на эго-сознание, чрезвычайно трудное для описания. Я сомневаюсь в своей способности сделать подходящий доклад об изменениях, происходящих с субъектом под влиянием процесса индивидуации – это относительно редкое событие, происходящее только с теми, кто прошел через изнурительные тяготы, однако для интеграции бессознательного достижение согласия с бессознательными компонентами личности обязательно. Однажды эти бессознательные компоненты становятся осознанными, и этот результат приводит не только к их ассимиляции в уже существующую эголичность, но и к трансформации последней. Главная трудность заключается в описании способа этой трансформации. Говоря в общем, эго – это жесткий и прочный комплекс, который из-за своей связи с сознанием не может с легкостью изменяться и не должен этого делать, так как это может привести к возникновению патологических нарушений. Ближайшую аналогию изменения эго можно обнаружить в области психопатологии, где мы встречаемся не только с невротической диссоциацией, но также и с шизофреническим расщеплением или даже с растворением эго. Здесь же мы также можем наблюдать патологические попытки интеграции – если позволительно такое выражение. Они состоят в более или менее интенсивном внедрении в сознание бессознательных содержаний, в то время как эго не способно ассимилировать эти вторжения. Но если структура эго-комплекса достаточно прочна, чтобы противостоять их атаке без фатального смещения своего основания, тогда может произойти ассимиляция. В рамках этого события происходит изменение как эго, так и бессознательных содержаний. И хотя эго способно сохранить свою структуру, оно вытесняется с центральной, доминирующей позиции и, таким образом, оказывается в роли пассивного наблюдателя, которому недостает силы для утверждения своей воли при любых обстоятельствах – и не столько потому, что оно по какой-либо причине ослаблено, а потому, что определенные соображения требуют от него взять паузу. То есть эго не может не заметить, что влившиеся в сознание бессознательные содержания вдохнули в личность новую жизнь, обогатили ее и создали некую фигуру, которая по своему масштабу и интенсивности затмевает эго. Это ощущение парализует сверхэгоцентричную волю и заставляет эго осознать, что, несмотря на все трудности, лучше умерить свою спесь, чем вовлечься в безнадежную борьбу, в которой ему неизменно достанется «грязный конец дубины». Таким образом, воля как энергия, которой можно распоряжаться, постепенно подчиняется более сильному фактору, а именно, новому целостному облику – я назвал его Самостью. Естественно, в этих обстоятельствах существует величайшее искушение просто следовать силе-инстинкту и прямо идентифицировать эго с Самостью для поддержания иллюзии господства эго. В противном случае эго окажется слишком слабым, чтобы создать необходимое сопротивление наплыву бессознательных содержаний, и вследствие этого ассимилируется бессознательным, которое затемняет и размывает эго-сознание и мешает его идентификации с предсознательной целостностью¹²⁷. Оба эти направления развития делают реализацию самости невозможной и в то же самое время губительны для эго-сознания и препятствуют его сохранению. В итоге это может привести к патологическим результатам. Психические явления, в настоящее время наблюдаемые в Германии[76], относятся к этой категории. Совершенно ясно, что такое понижение ментального уровня, то есть подавление эго бессознательными содержаниями и, соответственно, идентификация с досознательной целостностью, невероятно психически ядовито или обладает инфекционной силой и способно привести к самым катастрофическим последствиям. Поэтому подобного рода развитие должно отслеживаться чрезвычайно тщательно; оно требует неусыпного контроля со стороны общества. Я должен порекомендовать любому, кто чувствует угрозу возникновения такой тенденции, повесить на стене картину с изображением Св. Христофора, дабы иметь возможность постоянно ее созерцать. Функциональное значение самости проявляется только тогда, когда она может действовать компенсаторно по отношению к эго-сознанию. Растворение эго в самости и идентификация с ней вызывают рост этакого сомнительного сверхчеловека с раздутым эго и обесцененной самостью. Однако такой персонаж, претендующий на то, чтобы быть спасителем или вести себя угрожающе, нуждается в scintilla, душе-искре, маленькой частичке божественного света, который загорается наиболее ярко, когда борется против наступающей тьмы. Возможна ли радуга без фона из темнеющих туч?

431 Это сравнение должно напомнить читателю, что существуют и не патологические аналоги процесса индивидуации. Они отражены в духовных памятниках и являются положительной иллюстрацией рассматриваемого нами процесса. Прежде всего, я должен упомянуть коаны дзен-буддизма, эти возвышенные парадоксы, которые озаряют, подобно молнии, непостижимые взаимоотношения между эго и Самостью. Святой Иоанн Креститель предложил совершенно иное решение той же самой проблемы в более доступной для западного человека форме в своем рассуждении о «Темной ночи души». Мы же лишь пытаемся обнаружить аналогию между психопатологией, с одной стороны, и восточным и западным мистицизмом, с другой: процесс индивидуации является, с точки зрения психологии, пограничным явлением, и для того, чтобы он стал осознанным, требуются специальные условия. Возможно, это первый шаг на пути развития, на который должен ступить человек будущего – пути, который в настоящее время принял патологическое направление и привел Европу к катастрофе.