Почему мы так подробно останавливаемся на морали? Дело в том, что мораль – это все-таки социальная производная, поэтому если бы мы захотели строить модель «индивида» как такового, то просто не стали бы ее учитывать. И тут важно понять, что на самом деле все зависит от того, какую цель преследует та или иная психологическая школа, что она, грубо говоря, обещает своему «пациенту» («клиенту»). Это может быть социальная адаптация, приспособление к действительности – и тогда мораль, как систему отношений между людьми, необходимо учитывать. Если же целью терапии является внутреннее, личностное изменение человека, обратившегося за помощью, то мораль в теории личности такого направления психотерапевтической практики – элемент лишний и даже вредный. Разумеется, внутренние изменения человека и в этом случае отразятся на его социальном бытии, повлияют на его социальную адаптацию, но мораль как элемент системы личности оказывается здесь ненужной.

Фрейд, как мы видим, попытался угнаться за двумя зайцами. С одной стороны, он как бы «теряет» мораль (в этом ему неоценимую услугу оказывают и Ницше, и само «общественное настроение» рубежа XIX–XX веков), и это позволяет основателю психоанализа «лечить» индивида без какой-либо оглядки даже на его ближайшее социальное окружение,[59] не говоря уже об обществе в целом. Но с другой стороны, «мораль» продолжает незримо присутствовать в теории психоанализа, более того, ей отведена в психоанализе чуть ли не ключевая роль. Социум, таким образом, оказывается внесен в ткань теории, стал частью личности, но при этом сама терапия никоим образом этот социум не затрагивает, никак не способствует социальной адаптации человека.

Не признать такую позицию методологической ошибкой было бы неправильно.

Самое время вернуться к «идеалу». Разрыв между «идеалом» и «реальным» положением вещей – это база для развития невроза, достижение же «идеала», как мы уже отмечали, – «излечение». Поэтому технология лечения в результате представляется не слишком сложной – эстетический образ «идеала», а он, безусловно, красив, подменяет этические противоречия, можно сказать, вытесняет их. Но кем оказывается идеальный человек Фрейда? Это некий «внеморальный» человек, «все знающий» и необыкновенно скучный. Это психоаналитик, беспристрастно отражающее зеркало.

Да, конечно, идеальный человек Ницше не может не «заразить», но у Ницше это уже и не человек, в реалиях жизни он невозможен, более того, он даже патологичен. «Идеал» Ницше идеен. Это мысль, а не действие. Если же все-таки кто-то решается схватить его за хвост, то остается ни с чем.

Ницше предупреждал об этом:

Достижения психоанализа, его роль в дальнейшем развитии наук о человеке переоценить трудно. Психоанализ первым в психологии противопоставил частному научному подходу системный, что, безусловно, является огромным завоеванием. Он также определил опорные пункты психологии, занимающейся практическим консультированием, – это теория личности и теория ее развития. При этом были акцентированы отношения личности и социума; Фрейд первым и весьма убедительно показал, что, когда мы говорим о личности, мы прежде всего говорим о социуме.

Однако необходимой дефиниции не появилось, ведь есть «личность» как производное социальных отношений, а есть «индивидуальность» как сущность человека. Психоанализ этого не акцентировал, скорее напротив. Таким образом, личность, заключенная в систему ее социальных отношений впервые уже не религией, а наукой, была лишена права на индивидуальность.

С другой стороны, психоанализ впервые включил в теорию личности то, что прежде игнорировалось, – «бессознательное». Более того, впервые в психологической науке нечто совершенно «не очевидное» стало очевидным и приобрело статус «объективного» и «реальности». Это безусловная победа психоанализа, сравнимая по своему значению с квантово-волновой теорией в физике. Благодаря последней мы представляем себе, как выглядит то, что не может «выглядеть», потому что просто не видимо глазом, стоит за гранью восприятия и воссоздано из игры чисел, формул и «сырых данных». Что-то подобное, но в психологии, сделал психоанализ.

Существенно, наконец, что благодаря психоанализу философия впервые заняла не последнее место в теории психологии. Особое место в этом завоевании психоанализа принадлежит Карлу Гюставу Юнгу и Эриху Фромму. Мало того, впервые научная психологическая мысль стала питать философию. Пример тому – Макс Шелер («третьего периода своей философской эволюции»), который принял терминологию психоанализа и развивал его идеи. Пример, разумеется, не единственный. Благодаря Фрейду психология впервые вышла и на связь с искусством, причем и прямую, и обратную: искусство с точки зрения психологии (например, работы самого Фрейда – «Достоевский и отцеубийство», «Леонардо да Винчи. Воспоминания детства») и психология в искусстве (например, произведения Стефана Цвейга и творчество Сальвадора Дали).

Психоанализ вообще в каком-то смысле создал прецедент философского характера – учение, которое трудно назвать «материалистическим» (в Советской России его и вовсе предали анафеме), по своей сути стало нигилистическим и антирелигиозным. «Религиозное мировоззрение детерминировано ситуацией нашего детства»,[61] – писал Фрейд, а затем раскладывал все догматы христианства «по полочкам» своей системы, ловко используя формулировки – «Бог Отец», «Бог Сын» и так далее. Мораль, в частности именно благодаря психоанализу, потеряла свой абсолютистский характер, появилась новая, научно обоснованная логика социальных отношений.

Только что мы перечислили завоевания психоанализа; в методологическом плане нас интересуют следующие: отношения системного и частного научных подходов, создание теоретических моделей личности и процесса ее развития, а также дипольность личности и социума (где мы усматриваем игру точки обзора). А новое, постпсихоаналитическое психологическое здание должно было строиться, исходя из «проб и ошибок» «первой силы», этого первого психологического «психотерапевтического чуда» – психоанализа. Соответственно, анализ методологической ситуации, допущенных ошибок в данном случае является очень важным.

Каковы же методологические просчеты психоанализа?

Во-первых, научная модель психоанализа оказалась построенной по типу закрыто-системного образования. То есть для построения системы был взят очень узкий круг частных знаний о человеке («бедность» частного научного подхода) и далее из них были выведены некие закономерности, которые и составили основу системы. В результате основной акцент в теории оказался смещен не на процессы, наблюдаемые в опыте, а на игру элементов системы. «Факты» действительности вычленялись, выхватывались из жизни, а дальше претерпевали трансформацию, двигаясь в виртуальном пространстве психоаналитической теории. Достоверность выводов, таким образом, терялась катастрофически. Законы собственной системы занимали психоаналитиков куда больше, нежели судьба пациента. Познание реальности было подменено познанием структуры теории.

Этот эффект прослеживается даже в терминологии психоанализа. Процессы, протекающие в человеческой психике, назывались психоанализом исходя из его пространственной модели личности. Например, вытеснение, которое удаляет из сознания в бессознательное неприятные воспоминания, переживания и так далее. Вообще этот процесс называется «забыванием», но термин «забывание» не отражает психоаналитического взгляда на вещи, а поэтому становится «вытеснением», словно бы что-то действительно механически вытесняется из одного уровня модели личности в другой. «Подавление» – процесс, который в общем-то нейрофизиологически является процессом торможения, здесь соотнесен с пространственными представлениями о структуре личности. В общем, все как у Льюиса Кэрролла: Алиса, попавшая в страну чудес, наблюдает, как был «подавлен бунт» – служители закона сели на подсудимого и стали его таким образом «подавлять».