— Конечно, — он улыбнулся. "Ты отдыхай, сегодня ведь еще стряпчие приедут".

Он подождал, пока за девушкой закроется дверь. Перебирая книги, что лежали на бюро, юноша присвистнул: "Вот и почитаем, мистер Теодор. "Гамлета", например. Там тоже, — Мэтью не выдержал и тихо рассмеялся, — кому-то в ухо яд влили. Человеку, правда, не жеребцу, ну да это все равно".

Юноша удобно устроился в кресле и начал читать.

Мирьям пошевелилась. Вдохнув душистый аромат сена, она, как следует, потянулась. Девушка лежала в стогу, на поляне, что выходила к зеленоватой, тихой воде реки.

— Сейчас искупаюсь, — Мирьям зевнула, — и дальше пойду. Вчера тот фермер сказал, что к нему уже явились от британцев — за провизией. Вот же мерзавцы — вывели его семью во двор, и держали под дулами мушкетов, пока погреб грабили. Значит, уже скоро и увижу полки Кинтейла. Разузнаю, сколько их там точно — и обратно в Бостон.

Наверху что-то зашуршало, Мирьям насторожилась. Она едва успела отодвинуться — высокая, стройная темноволосая девушка, тяжело дыша, со всего размаха влетела в стог.

Она увидела лицо Мирьям и завизжала: "Нет! Не трогайте меня!"

— Больно надо, — хмыкнула Мирьям, и нахмурилась, — простое, синее платье девушки было испачкано засыхающей кровью.

— Что случилось? — она попыталась пожать длинные, смуглые пальцы. Девушка их отдернула и боязливо сказала: "Мне надо в Бостон".

— День пути вниз по течению, — Мирьям указала на реку Чарльз, — и ты увидишь у себя над головой золоченого кузнечика. Так что случилось?

— Вы юноша, — мрачно сказала темноволосая. "Я лучше пойду".

Мирьям еще раз посмотрела на пятна крови и решительно ответила: "Я девушка".

— Не верю, — огромные, черные заплаканные глаза зло посмотрели на нее. "Я пойду".

Мирьям вздохнула и потащила через голову грубую рубашку.

— Какая она красивая, — непонятно почему, подумала Тео. "У Марты такая же грудь — маленькая. А у меня…, - она грустно опустила глаза вниз, и посмотрела на еле видевшуюся под скромным воротником платья смуглую кожу. "Все из-за этого. Как старуха Нэн в поместье говорила: "Если тебя кто силой берет, так ты сама виновата, мужчин дразнишь". Но я, же не дразнила, нет…"

— Убедилась? — услышала она голос девушки. "Как тебя зовут?".

— Тео, — она шмыгнула носом и поморщилась — между ногами все еще болело.

— Мирьям, — девушка протянула маленькую, сильную руку. "Рассказывай".

Выслушав, Мирьям порылась в своей сумке: "Раздевайся, я тебя осмотрю, и сделаю все, что надо — на первое время. В Бостоне, — запоминай, — придешь к миссис Франклин, собственный дом на Бикон-Хилл. Она акушерка, моя наставница. Она тебя приютит, а там — придумаем что-нибудь".

— Меня будут искать, — мрачно сказала Тео. "И платье постирать надо, куда мне в таком…"

— Я сейчас постираю, — Мирьям потянулась за мазью, — а ты сиди тут. У меня в сумке есть хлеб и сыр, я вчера фермерским ребятишкам зубы вырывала, — она рассмеялась, — с пустыми руками не осталась.

Закончив, Мирьям разогнулась: "Господи, бедная девочка. Заживет, конечно, но какой, же мерзавец!"

Вернувшись с влажным платьем, она посмотрела на Тео и осторожно спросила: "А кто это был?"

— Никогда в жизни, никому не скажу, — пообещала себе Тео. Она прожевала хлеб: "Неважно. Я его больше не увижу".

— Очень бы хотелось, — пробормотала Мирьям. Девушка взяла ее руку: "Так. Мне пора. Ты все запомнила? Дэниел тебе поможет, не сомневайся, и братья мои тоже. Все будет хорошо. Держи, — Мирьям порылась в кармане штанов и вытащила медь, — незачем тебе ноги сбивать, встретишь какую-нибудь телегу — прыгай на нее".

— По мне сразу видно, что я цветная, — вздохнула Тео, — не надо рисковать.

— И ничего не видно, — Мирьям поднялась, — не придумывай ерунды, пожалуйста. Скажи моим братьям, что я дня через три вернусь.

— А ты куда? — Тео взглянула на нее большими, черными глазами.

— По делам, — девушка натянула куртку. Подхватив суму, она поцеловала смуглую щеку: "В Бостоне увидимся".

— И Марта тоже, — подумала Тео, внезапно покраснев, — меня целовала. Так приятно.

Мирьям помахала рукой стогу. Уже пересекая поляну, выходя на дорогу, она улыбнулась: "Вот возьмет кто-нибудь, и в нее влюбится. Хаим, например. И немудрено, такая красота, что я чуть рот не открыла, когда увидела. Пусть едет в Старый Свет, тут ей нельзя жить, конечно, иначе придется все время прятаться".

Тео посмотрела вслед кудрявой голове и, прищурилась — девушка, будто растворилась в томном, жарком летнем воздухе, исчезнув на дороге, что вела к юго-западу.

Лагерь медленно просыпался. Над полями повисло еще нежное, рассветное солнце, пели птицы, тихонько ржали лошади. Рядовой Холланд, что стоял на карауле, оглянувшись, забросив мушкет на спину, — потянулся и присел на бочку.

Джон повозил ногой в пыли: "Что я папе скажу? Он, наверняка, скоро появится. Не уследил за Джо, а теперь этот капер, "Черная Стрела", — погиб, как мне сказали в Нью-Йорке, и Джо тоже — вместе с ним. А даже если спаслась — где теперь ее искать?".

Он почувствовал, как на глаза наворачиваются слезы. Опустив, голову, юноша услышал детский лепет: "Доброе утро!"

Ухоженная, пухленькая девочка лет двух, в простом холщовом платьице, улыбнулась жемчужными зубками. Протянув ручку, она серьезно велела: "Не плакать!"

— А я и не плачу, мисс Мэри! — рассмеялся Джон и присел на корточки. Девочка была смуглая, зеленоглазая, с мелкими, темными кудряшками. "А вы поели?" — вежливо спросил он.

— Молочка, — Мэри выпятила губку. "И хлебушка. Вкусно".

— Пойдем, милая — маленькая, стройная девушка подхватила дочь на руки. "Ты же знаешь, — с часовыми не разговаривают".

— Да ничего страшного, миссис Юджиния, — Джон, чуть покраснев, взглянул на девушку. "Еще и не проснулся никто, а вы, как всегда — ранние пташки".

— Да, — Юджиния прижала дочь поближе и поцеловала ее в щечку, — наша маленькая Мэри с петухами ложится, но и поднимается — самая первая. Ну, не будем вам мешать, мистер Холланд".

Они пошли к командирской палатке, а Джон, вздохнул: "Все-таки, пока не побываешь в колониях, до конца не понимаешь, какая это мерзость — рабство. В Британии тоже есть аболиционисты, папа говорил. Надо будет, как вернусь, сходить на их собрание, спросить — какая помощь нужна".

Юджиния неслышно прошла за холщовый полог. Усадив дочь на койку, она дала девочке грубую, деревянную куклу. "Ты только тихо, милая, хорошо? — Юджиния встала на колени. Вдохнув сладкий, детский запах ребенка, девушка сглотнула слезы.

За пологом послышалось какое-то движение. Мэри, похлопав ресницами, звонко спросила: "Папа?"

Юджиния побледнела от страха и прижала палец к губам дочери.

Сзади повеяло сандалом. Девушка услышала холодный голос: "Иди сюда!"

— Папа! — Мэри протянула ручки. Юджиния торопливо поцеловала дочь: "Не надо, не надо милая, я быстро, будь хорошей девочкой".

Она зашла на половину Кинтейла. Опустив голову, сжимая руки, девушка тихо проговорила: "Простите, ваша светлость, дитя еще не понимает…"

Лорд Кинтейл опустился в кресло: "Мало я тебя бил, видимо. Я тебе сколько раз говорил — чтобы не смело это черное отродье ничего такого говорить. Ладно, аукционист прислал письмо, — он заберет ее на следующей неделе".

Юджиния бросилась на колени: "Хозяин, я прошу вас, пожалуйста — не надо, не надо! Она совсем маленькая, она не сможет без матери!". Девушка разрыдалась, спрятав лицо в ладонях. Кинтейл, отставив руку, рассматривал свои ухоженные ногти: