-- Везде этот Красавин светится... -- задумчиво протянул Сидоров.

-- Что верно, то верно, -- согласился я. -- Надо как можно быстрей установить, в Полянске он или нет?

-- Мне кажется, -- предложил Дорохов, -- что лучше всего это сделать Оле. Пусть увидит невесту Красавина, учитывая, что раньше они уже не раз встречались. Вроде как пришла поинтересоваться здоровьем. Уж та-то должна знать, здесь жених или нет.

-- Верно, -- поддержала своего шефа Петрина. -- Через Алену можно еще узнать, где живет Красавин. В прошлый раз она жаловалась, что в Полянск он редко приезжает.

-- Если с ним переписывается, то и адрес подскажет, -- кивнул Сидоров.

-- Адрес, кстати, можно узнать и через военкомат, -- напомнил Дорохов. -- Когда снимаются с воинского учета, новое место жительства указывается.

-- Опергруппу надо разместить так, чтобы была под рукой, -- попросил я Дорохова, -- а еще покормить ребят, которые весь день как на привязи.

-- За это не волнуйся, -- успокоил меня начальник милиции.

-- По всей видимости, мы тут долго не задержимся, -- выдал желаемое за действительное Сидоров.

-- Это уж как получится, -- вздохнул Дорохов. Он не любил предвосхищать события, как и я, проявляя осторожность.

-- Значит так, -- подвел я итог. -- Оля идет к Алене, а мы, -- посмотрел на Дорохова, -- свяжемся с венкоматом, ну и разведаем обстановку через соседей. Только прошу, осторожно...

-- А мне что делать? -- недовольно спросил Сидоров.

-- Пока отдыхай, -- посоветовал я.

...Дорохов вернулся из военкомата и сразу же стал рассказывать.

-- Да, Красавин с воинского учета снялся. Полковник Струков помнит встречу с ним. Красавин приезжал в Полянск в связи с изнасилованием его девушки. Струков звонил своему коллеге в район, где Красавин должен стать на учет, однако ответ неутешительный: Красавин там не появлялся. Что за причина -- неизвестно. Но военком и обрадовал. Недавно Красавин появился у матери. Сын Струкова вчера встретил его и они долго разговаривали.

Вскоре через надежного осведомителя узнали, что Красавин действительно гостит у матери. Ведет замкнутый образ жизни, отпустил бороду, ходит в темных очках, гуляет только поздно вечером.

-- Может, будем брать? -- предложил Сидоров. -- Раз-два и готово. Чего ждать -то? Пока опять куда-нибудь смоется?

-- "Брать", "смоется", -- недовольно проворчал я. -- Все не так просто: тут дом, Валя, а в нем живет много людей.

-- И что? Он стольких уже порешил, а мы будем с ним цацкаться?

Сидоров явно взвинченный, недовольный, торопится побыстрее задержать Красавина.

-- Ха, "цацкаться"! Вспомни, как он убивал, это же зверь! Может такого еще натворить... Кому как, а по мне достаточно трупов.

На оперативников накатил вроде как охотничий азарт, только охота на необычного "зверя". Он рядом: живет, ходит по улицам, чем-то занимается -- человек-зверь. И тут ошибиться нельзя. За Красавиным пришлось столько погоняться, и не хватало теперь, чтобы под конец получилась осечка: сам себе потом не прощу. Я посмотрел на Дорохова. Мой бывший шеф, не в пример Сидорову, спокоен. Все свои райотдельские дела поручил заместителю.

-- Придет Петрина, -- сказал Дорохов, -- тогда окончательно и определимся.

Я согласно кивнул. Из УВД названивают: куда я подевался, почему не звоню, генерал волнуется.

Но вот пришла и Петрина. Улыбается. Улыбка хорошая, но нам хочется побыстрее узнать о результатах встречи с невестой Красавина. Оле наше нетерпение понятно.

-- В общем, сходила удачно, -- сказала она, присев на стул. -- Алену встретила, когда та возвращалась домой с работы. "Ну как, -- говорю, -- Аленушка, поправилась"? -- "Не совсем, но уже лучше", -- поблагодарила она. "А как личная жизнь, кавалер-то не забывает?" -- И ответила, что бы вы думали? -- у матери гостит кавалер, но завтра собирается уезжать.

-- Чего так, -- говорю, -- приехал и сразу уезжать?

-- Голова болит после контузии в Чечне, -- пожаловалась Алена. -- Собирается поехать в Сибирск к другу, а может, ляжет в больницу.

-- Переживает, девчонка-то хорошая. Еще она мне сказала, что раньше Петр на голову не жаловался и о контузии не говорил. А уезжает утром на своей машине. Похвасталась, что у него теперь новенькие светлые "Жигули". Только где машина стоит, узнать так и не удалось. Алена спешила, да и что-то заподозрить могла. Хотя у дома, где живет Красавин, никакой машины я не видела.

-- Может, уже уехал, -- заметил Сидоров.

-- Нет, не мог уехать, у них с Аленой вечером свидание. Сама об этом сказала.

-- Надо брать или упустим, -- вновь загорячился Сидоров. -- Ну чего с ним миндальничать?!

Остальные молчали.

-- Значит, где припаркована машина, неизвестно? -- уточнил я. Петрина развела руками. Я посмотрел на Дорохова.

-- Надо, Олег Николаевич, срочно установить за домом наружное наблюдение. Не знаю, как лучше это сделать, но необходимо узнать, где машина Красавина? Ведь кто-то доверил ему свой гараж. Кто? Давайте попробуем это решить с помощью личного сыска.

-- Понимаю-понимаю, -- согласно кивнул Дорохов. -- Личным сыском, так личным сыском.

-- Вот-вот, -- улыбнулся я. Вспомнил, как Дорохов говорил мне, что личный сыск -- это когда надо много ножками потопать и без горячности посоображать головой. Я предложил понаблюдать также и за Аленой. Где встретится с Красавиным? Не зайдет ли тот после встречи посмотреть машину в гараж? Я был уверен, что Дорохов установит место парковки "Жигулей" Красавина. А если так, то и брать его придется именно там.

-- Олю отпустим домой или как? -- спросил Дорохов.

-- Нет-нет! -- замахала она руками. -- Никуда не пойду. Кто Алену кроме меня знает? А-а... вдруг, да куда на машине поедут?

-- Вопрос снимаю, -- улыбнулся Дорохов и тут же позвонил:

-- Алло, это я. Да-да, приехал вдвоем с товарищем. У тебя все в норме? Хорошо. Проголодались, конечно. Жди, скоро придем. -- Положив трубку, Дорохов передал мне привет от жены и пригласил на ужин. -- Возражений нет?

-- Какие могут быть возражения, если в животе пусто, -- признался Сидоров.

-- Поужинать было бы совсем даже неплохо, -- согласился и я. -- Только в темпе. -- Почувствовал, насколько проголодался, но вначале попросил Дорохова связать меня с УВД.

XL

Для меня это был одновременно и завтрак, и обед, и ужин. Жена Дорохова постаралась: угощение простое, крестьянское, но сытное, а главное -- вволю. Больше всех был доволен Сидоров. Валентин по характеру эмоционален, у него все на виду: и радость, и возмущение , и переживания. В данном случае Сидоров востогался наваристым борщом и жареной кортошкой с мясом. На третье попили молока.

Семью Дорохова я знаю давно, так как долго работал с ним вместе. Раньше его супруга прибаливала, но теперь, слава Богу, поправилась. А ведь было время, когда Дорохов и кухарил, и корову-кормилицу сам доил. Управляться с тремя сыновьями при больной-то жене было нелегко. Теперь дети подросли: старший женился и сам уже отцом стал; учатся средний и младший. Отец в сыновьях уверен -- не подведут. Когда поели, Дорохов глянул на часы и ахнул:

-- Вот так "в темпе"! Пора, братцы, пора в отдел, там, наверно, уведевское начальство замучило звонками. -- Добавил, что генерал потребовал информировать его как можно чаще.

Поблагодарив хозяйку, мы вышли во двор. Я огляделся. Конец сентября. Уже догорал, растворяясь в небе, закат. Небо чистое, с проступившей кое-где звездной россыпью. Ожидаются небольшие заморозки. Воздух ядреный -- не надышишься. Рядом монотонное стрекотание сверчка, пристроившегося где-то под крышей спуска в подвал. "Сверчок -- это хорошо", -- подумал. Прикрыв глаза, вспомнил, как когда-то мать говорила, что сверчок -- к добру. Дай-то, Бог.Уже по дороге в отдел подумал, как в постоянных разъездах не хватает вот такого "дороховского" семейного очага. Потянуло домой: к матери, жене, детям. Совсем мало бываю с ними, ребята без отца растут, разве это нормально?