"Вот, оказывается, для чего меня приберегал, -- подумал Красавин. -- Будто заранее все предвидел, даже связь поддерживал тайно, чтобы самому ни в чем не засветиться..." Осознавать это было неприятно. Но раз слово дал, он его выполнит. И с этого вечера начался отсчет последних дней жизни коммерсанта и предпринимателя Игоря Рюмина.

А Парамошкину оставалось ждать, когда все свершится.

Но как же трудно ждать! Григорий вроде несколько успокоился, а на душе все равно кошки скребут. Ирина тоже успокоилась. На людях с ним любезна, но не более... С ней полный разрыв, да он и не особенно об этом жалеет. Его ждут Надя и малюсенький сынок... А может, надо было послушаться Петра, не решать с Рюминым так круто?.. Нет, идти на попятную теперь поздно, да и Петр что подумает? Но как глянет порой на своего "командора", да представит, что того ожидает, аж самого мандраж начинает трясти.

И наконец -- как гром среди ясного неба: Рюмин убит! По дороге на работу... Из ружья... Лицо -- в лепешку...

Когда утром Григорий заехал в офис, то не сразу и понял: какая-то общая нервозность, толкотня, слезы. Ирина плачет, Надя плачет, все вздыхают, охают и ахают. Когда узнал, в чем дело, то и сам побелел как полотно. "Вот оно, свершилось", -- подумал. И тут же кольнул страх: а вдруг Петра схватили на месте преступления? Бросило в жар, потом в холод. Так жутко никогда еще Григорию не было. Но надо что-то делать, а не стоять истуканом. Успокоил, как мог, Ирину с Надей, попросил всех посторонних выйти из офиса. Сам же (непривычно как-то) сел за стол Рюмина и набрал номер Шлыкова.

Секретарша соединила тотчас. Чуть успокоившись, к столу подошли Ирина с Надей.

Вообще-то они между собой не разговаривали, но беда сближает. Все ждут. Парамошкин услышал расстроенный голос Шлыкова:

-- А-а, тезка, худо дело, ой как худо! Я только оттуда. Без содрогания не вспомнишь. Убили Игоря...

-- Да кто же это? Какая зараза? -- взорвался Парамошкин. -- Нашли хоть убийцу-то? -- Спросил, а сам замер: задержали Красавина или успел скрыться?

-- Милиции и всех прочих там навалом. Ищут. Говорят, сел в машину и только его и видели. Перед тобой звонил генералу -- пообещал поймать, а там черт знает.

-- Ну, будем надеяться, поймают, -- вздохнул Григорий.

-- Да, конечно. Почему-то охранника с Игорем на этот раз не было. Странно, правда? Водитель в себя никак не придет, сидит, схватившись за голову, и стонет. С ними будут работать, может, что и раскрутят. Все, тезка, кончаем...

"Стоп! -- Положив трубку, подумал Григорий. -- Как же я про охранника и водителя не подумал! Хорошо, что первого с Рюминым не было, но ведь шофер-то Петра видел!.. Че-е-рт, как же сразу не сообразил, вот лопух!.."

-- Что сказал Шлыков, говори! -- поторопила Надя. --Говори, не молчи.

-- А чего говорить-то? -- Пожал плечами Парамошкин. -- Плохо дело, плохо. Убийцу пока не поймали, скрылся на машине. Шлыков генералу звонил и просил взять расследование под особый контроль... Да что же такое творится! -- Воскликнул Григорий. -- Убивают средь бела дня! -- А сам никак не мог успокоиться от мысли, что водитель видел Петра. Что же тогда делать?...

-- Я сейчас еще Вене позвоню, -- сказал он женщинам. -- Тот небось в курсе, да и отца подключит. -- Услышав голос сына губернатора, чуть не всхлипнул:

-- Веня, дружище, мы тут в трауре и каком-то страшном кошмаре! Словами не передать... Убили Игоря, нашего "командора"... Да, Шлыкову звонил, он только что вернулся с места преступления, говорит, жутко глядеть... Неужели не поймают? Поговори с отцом, все вот тебя просим...

Посмотрел на женщин, те кивают: мол, все правильно. А Ирина, вырвав трубку, добавила:

-- Венечка, ты нажми там на кого надо. Слышишь, нажми! -- Почти выкрикнула она. -- Ага, ага, все правильно, напоминай ему, звони. -- Положила трубку.

Стали совещаться, как быть и что делать. "Командора" теперь нет, самим надо думать, думать и думать.

XXXVII

В день убийства Рюмина, после обеда, в офис заявился следователь прокуратуры: молодой, длинный, в очках и с папкой. Поздоровавшись с Парамошкиным, сказал, что им надо поговорить.

-- О чем? -- мрачно спросил Григорий. -- У нас тут такое горе...

-- Понимаю-понимаю, но и вы меня поймите -- не вызывать же по повестке в прокуратуру, -- отпарировал следователь. --Давайте лучше не будем терять время, а займемся делом. -- Он достал из папки чистые бланки, ручку и стал записывать биографические данные Парамошкина, а потом задавать вопросы. Григорий к подобной встрече готовился, но чтобы так скоро... Поначалу на вопросы отвечал скованно, боясь, что неточным ответом может себя в чем-то выдать, но постепенно успокоился.

-- Дружили ли вы с Рюминым?

-- Да, конечно, и даже встречались, как говорится, семьями, хотя он не был женат.

-- Были у Рюмина враги?

-- Этим со мной он никогда не делился. Возможно, и были, у кого среди предпринимателей их сейчас нет?

-- За что, по-вашему, могли убить Рюмина?

-- Трудно сказать. Он был не женат, но как всякий молодой, здоровый мужик женщин любил. Возможно, кто из ревности?... Как сами-то считаете? Но это сугубо мое личное мнение, могу, знаете ли, и ошибаться.

-- У вас лично с Рюминым были какие-то разногласия?

"...Ага, как же, -- подумал Парамошкин. -- Так я тебе и сказал! Нет уж, братец, я не дурак".

-- Мы жили и работали в полном согласии и взаимопонимании, -- вздохнул Григорий и поглядел на часы, давая следователю понять, что пора закругляться.

Потом следователь побеседовал с Надей, Ириной и несколькими недавно принятыми на работу сотрудниками фирмы. Вопросы задавались в основном одни и те же.

Этот день, кроме как шутоломным, Григорий по-другому и назвать не мог. Он был в каком-то угаре: все время шли люди, звонили телефоны, пришлось много объясняться. Одновременно шла подготовка к похоронам, правда, тут бразды правления взяли в свои руки Шлыков и Веня Скоркин, без их участия был бы полный завал.

Врачи кое-как "слепили" изуродованное выстрелами лицо Рюмина. Прощание с покойным проходило в актовом зале университета. Приехали губернатор и мэр города. Шлыков с короткой речью выступил на кладбище.

Григорий никогда не думал, что ему будет так невыносимо тяжко стоять у гроба Рюмина. Это было поистине ни с чем не сравнимой пыткой. У него дрожали колени, кружилась голова. Казалось, что бывший "командор" все время подмигивает и злорадно морщится. Он точно слышал его ехидный шепот:

"Убийца, убийца! Ты убил меня, ты!..." Григорию перед выносом тела из актового зала стало совсем невмоготу, его шатало и тошнило. Извинившись, он вышел в коридор и оперся рукой на подоконник. Все, кто видел это, считали, что Парамошкин очень тяжело переносит смерть лучшего друга...

После похорон Парамошкин заметался. Понимал, что следователь время попусту тратить не будет. Григорий боялся, что схватят Красавина или наболтают чего охранник с водителем. Как же быть? Что делать?... Он узнал, что охранник сидит в СИЗО -- может, специально посадили, чтобы выбить из него признательные показания? А он ведь о многом знает, да и водитель тоже. Парамошкин не находил себе места.

Убрать обоих? Но как? Кто это сделает? Денег-то он не пожалеет. Надо связаться и поговорить с Ястребом...

Организовать встречу мог только Грошев, и Парамошкин ждал его допоздна, но дождался. Вышел из-за угла без всяких шуточек, не до того было. Разговор был короткий: Грошев уже знал, что Рюмина грохнули. Братва не могла понять, кто же это сотворил. А с Ястребом он свяжется завтра же, хотя и сомневается, пахан на "мокруху" не пойдет. Но может, и уломают вместе... Парамошкин сунул Грошеву пачку денег, и тот зашевелил мозгами гораздо быстрее.

-- Буду просить, -- пообещал, хотя и не очень уверенно.